Альберт Зинатуллин - Эпистолярий
(Великий Джервазий) с полудня уже, как наёмник.
И Гретхен с Гертрудой давно уже ждут за углом!
Мне Гретхен досталась, Джованни залез на Гертруду.
Гертруда, как позже я выяснил, был - меринком,
Что Гретхен подкована тоньше присохшего сыру,
Который Джованни всегда оставлял "на потом"...
Но краденой лошади в зубы гляди, хоть сто раз!
И с бандою рейтаров мы поспешили в Эльзас.
Джованни и Цыганка*
- Не гадай на даму черв,
Не морчь мне голову,
Так, чтобы из глаз-пещер
Не тянуло холодом...
- Вижу-вижу, свет моя,
Долго тебе маяться...
Где кончается земля -
Море начинается!
Вижу, храбрый - пропадёшь!
- Врёшь! А ну - вина!..
- Посмотри, какая, милый,
Странная луна.
- Тьфу! Туману нагнала,
Просто - преисподня!
Черногривая...
- Луна... странная сегодня...
Сражение в Буа *
Жёсткий воздух, дымясь, обдувает
Головы голубое бельё.
Даже птицы, лететь забывая,
Обрываются в сломаный лёд...
И деревья, столпившись, как дети,
Разбежаться готовы назад.
Наглотавшийся лунного света,
Я иду, закурив глаза...
Ночь клюками стучит ледяными
По надорванным спинам берёз,
Убегающий след голубыми
Ловит между руками мороз...
Я иду, головою сшибая
В небо яблоки тёмных ворон,
Мимо спящие звери шагают
И качает, качается сон...
Лес притих, опустев облаками,
Жёлтый воздух по-прежнему жёлт -
Это проруби вздрогнувший камень
В деревянную воду ушёл...
Я иду, головою сшибая
В небо яблоки чёрных ворон,
Мимо спящие звери шагают
И качает, качается сон -
Будто падает, падает лошадь
На тугой и натянутый снег,
Оставляя в лесу обмороженном
Чёрный, медленно тающий след...
Ночь клюками стучит ледяными
По надорванным спинам берёз,
Убегающий след голубыми
Ловит между руками мороз -
И вот-вот, на звериные лица
Опрокинув шальные глаза,
Закачается розовой птицей
Головы её хлынувший сад!..
И деревья, столпившись, как дети,
Разбежаться готовы назад.
Наглотавшийся лунного света,
Я иду, закурив глаза...
Лес притих, опустев облаками,
Жёлтый воздух по-прежнему жёлт -
Это проруби вздрогнуший камень
В деревянную воду ушёл...
И верёвками шея тугая
Тянет, вынет и тянет под лёд.
Жёсткий воздух, дымясь, обдувает
Головы голубое бельё...
Только в прорубь вмерзая руками,
Стало тихо вокруг и темно -
Ветер давит кривыми ногами
Из луны голубое вино...
И вот-вот, на звериные лица
Опрокинув шальные глаза,
Закачается розовой птицей
Головы её хлынувший сад!
Журавлиное, грустное небо
Зацветёт необъятным дождём -
Он таким никогда ещё не был,
Никогда таким не был ещё!..
Песня рейтаров *
- Эй, девочка!- вот корка
С солдатского стола!
- Ах! милый - Мародёрка
Девчонкою была,
Когда ещё папашку
Папашки твоего
Кормили жидкой кашкой
И делали "бо-бо".
Эх! милый - Мародёрка
Не девочка давно.
Душа её - обжорка,
В глазах у ней - вино!
Ни богу и ни чёрту
Нет места на войне!
...а кто избавит мёртвых
От золотых монет? -
Рождённая в обозах
От вшивых двух рубах...
Чахоточные розы
У девки на щеках.
Но если поцелует -
Забьётся в жилах кровь,
Покуда не прольётся
И не прольётся вновь!
На бархатной заплате
Заплата из парчи!
Плевать, в какое платье
Оденут палачи,
Когда не для примерки
Закрутится петля!..-
Она ограбит церковь,
А вешают - тебя.
Ни богу и ни чёрту
Нет места на войне!
...Но кто избавит мёртвых
От золотых монет? -
А леди Мародёрка
Всё там же, где была!..
"- Эй, девочка!- вот корка
С казённого стола!"
* * *
Убили Джованни... Горит опустевший Сюр-Мер.
Спасибо - мальчишка провёл в монастырскую башню.
Обзор то, что надо - Сюр-Мер опустевший горит,
Джованни убили, а мне одиноко и страшно.
Мне страшно, что я тебя так никогда и не встречу.
Сюр-Мер в окружении - так что, прими мой "шолом"...
Когда же тебя я увидел впервые?.. не помню.
Нет, помню! - в Солониках, помню, за общим столом!
Монашки визжат - сердце-лёгкие прямо наружу!
Их с башни не видно, но что там творится я знаю...
Жрать очень хочется... дьявол! Беру фолианты.
Что я читаю? О, господи, что я читаю! -
"Некий отшельник питался акридами с мёдом... -
К ликам причислен и прочее..." Я удивляюсь! -
Тысячу раз я точил дикий мёд и акриды,
И - ничего... по воде до сих пор не гуляю!
... Потом мы столкнулись в Малаге. Ты помнишь Малагу? -
Огромная площадь и ты на тончайшем канате.
Мы пили вино и смеялись. И только на утро
В кресле не стало вчера тобой смятого платья...
Обзор здесь хороший. Я вижу, как винные бочки
Отряд кирасир уже катит на главную площадь,
Я вижу, как в гавани шхуна рыбацкая тонет,
Как в жёлтой степи на стрелу напоролся погонщик...
Я ангелов вижу, слетевшихся к церкви горящей,
Как будто голодных ворон неизбывная стая.
И краешком глаза я вижу, как солнцу навстречу
Сквозь рёбра несчастному нежный бамбук прорастает!
...Ну, кажется, всё! - расползлись кирасиры по бочкам.
В чепчике белом и платье крадусь к часовому.
Чем не монашка? - с походкой такой лошадиной,
С грудью такой, что, спасибо, хватило соломы!
Будь этот гад хоть чуть-чуть потрезвей и настырней,
Даже не знаю, куда маскарад мой завёл бы!
Юбки задрав, раздвигаю бурьян и пустырник,
Оставляя Сюр-Мер за спиною, мертвецкий и мёртвый.
Пристану к жонглёрам, наверно, и ну его на ...
Кривляться на площади - лучше, чем биться на плахе!
***
Я знаю, там тебя найду,
Где моря тусклый свет
Качает лёгкую звезду
И множество планет.
Я знаю, там найду тебя,
Где шумный стол накрыт,
Где лучше всех и всё любя,
Где каждый не забыт.
Тебя найду! Там, знаю я,
Враз вспыхнут сто огней -
В тебя, в меня чихнув, пьяня,
Пыльцою фонарей.
Тебя найду я знаю там,
Где не найду другой -
Одну тебя найду я там
И никакой другой!
ИЗ РОССИИ *
***
Ты думаешь, может быть, что я прощу тебе, Лютер?
Даже не думай: беззубый, хромой или лысый,
В цветке наслаждений, в мгновенье до гибели лютой
Я не забуду балтийские горькие брызги...
Карл Циммерман! Огородник! Святой человек!
Помнишь, как он обстоятельно нюхал колбаски?
Потом мы гуляли в саду, полном мошек и нег,
Потом я проснулся под чьи-то обидные ласки.
...Страшное дело застрять у тебя на пирушке! -
Кричишь "погоняй", а у нас вместо кучера - лоцман!
Славную штуку ты выкинул с нами, голубчик,
Выкинув нас под угрюмое русское солнце.
Я не забуду, как волны дрались с облаками!
Всех рвало куда-нибудь: Карла на родину рвало,
Парус на волю, посудину нашу на камни,
Шкипера - в море! И только меня где попало...
Я ко всему был готов! Но в Россию я не собирался!..
Я не ищу ни богатства, ни бога, ни бури.
И для того ли, голубчик, душою к тебе привязался -
Чтобы болтаться, привязанным к мокрой бандуре?..
Во-первых, бумаги! Ты что, издеваешься, Лютер?
Ты сам это выдумал? Нет? Подучил тебя кто-то?
Лекарь по имени... (как ведь язык повернулся?)
А Карл ван дер Меер? - вообще ни в какие ворота!
Одних подорожных исправить хлебнули мы сраму -
Подьячий с подьячим хихикали: что мы за личность?
"Дак, лекарь... (понятно, што лечим), а этого карлу
Иваном... Дерьмеевым, значит, по-нашему кличут?"
Но это все после. Пока же нас море качало
Огромной, ослепшей, пустой голубиною стаей,
Которая мчится сквозь нас… И домчаться не чая,
Ныряет в ключицы, в ключицах глаза оставляя.
Как мы попали в Архангельск - не знаю!.. В подзорные трубы
Бутылок наш лоцман глядел напряжённо, пока они были!
Мы тоже глядели... И где-то, наверно, под утро
Я берег увидел! И понял:
вот это мы точно - приплыли...
Амбары... сарайки... причал в жёлтых зарослях пены,
Чья-то собачка опрятно пристроилась писать...
(Это тебе не чернильницей трескать об стену!)
Карл уснул... Он не знает, что Рай уже близок...
Ты думаешь, может быть, что я прощу тебе, Лютер?
Даже не думай! Беззубый, хромой или лысый,
В цветке наслаждений, в мгновенье до гибели лютой
