Любовь Столица - Голос Незримого. Том 1

Тихие, топкие пущи,
Тропы по крестикам, кладке,
Дымные, дремные хатки,
Подле за тыном – пустырь…
Поросль год óт года пуще,
Ростепель – мглой розоватой,
Изморозь – мглой синеватой
И постоянная сырь.

Люд и невзрачный и странный,
Без разговора, улыбки,
С грустным нытьем возле зыбки,
С пеньем унылым у гряд,
Робкие – в хлеве – бараны,
Серая – в платье – холстина,
Серая – в хлебе – мякина;
Неурожаи подряд!..

Что за чудесные сказки,
Что за обряды чудные
Здесь, где дитя и большие
Нежитей трусят в ночи!
А серебрёные связки
Месячных ключиков длинных
Виснут на мшистых стволинах,
В тайны вливая лучи!

Гор и пригорий увалы,
Вставшие в далях костелы,
Домики, сползшие в долы,
Всюду сады без оград…
Золото дули привялой,
Яблока палого зелень,
И кое-где, у расселин,
Черный витой виноград.

Сильный народ и красивый
С молвью славянской забытой,
С жизнью крестьянской забитой,
Вечно с мотыгой, с цепом,
Конь и соловый, и сивый,
Хлеб белоснежный пшеничный,
Залеж молочный, яичный,
И чернозем, чернозем!

Что за великие силы,
Что за обильные скопы
Здесь, где паны и холопы
Годы в раздоре живут!
А серебристые вилы
Гроз полуденных блистучих,
Роясь в темнеющих тучах,
Стоги их мечут и вьют!

Полные, плавные реки,
Льдин изумрудные глыбы,
Длинные, дивные рыбы,
Редкое кой-где жилье…
Бор, не рубившийся веки,
Шорох кедровый, еловый,
Мох голубой и лиловый,
Злое пушное зверье…

Люди без имени, рода,
С ружьями в чаще таежной,
С тачками в теми острожной,
Цельны и вольны всегда.
Порох – среди обихода,
Дохи оленьи, медвежьи,
Живность – в капкане иль сеже,
И золотая руда!

Что за житье, всё на-особь,
Что за подбор многосильный
Здесь, где подрядчик и ссыльный
Бьются у недр земляных,
А золотистая россыпь
Краткого летнего солнца
Сыплется в груды червонца
Возле заимок лесных!

Там, в дубраве светлой рая
Есть целебная трава.
По холмам, ее сбирая,
Бродит он, неся сосуд.
Серокрылый, томновеждый,
В темных кудрях – голова.
С нежных рук висят одежды
Зеленей, чем изумруд.

Вея легкий дух лечебный,
Бродит он в тумане утр,
А над ним блестит волшебно
Древо Жизни, всё в плодах.

В час печальный общей брани
В мир идет он, тих и мудр,
Чтоб к багряной каждой ране
Гнуться в благостных трудах.

И подымет вмиг страдальцев,
Полумертвых воскресит,
Из своих лучистых пальцев
Золотистый дав настой…

А потом в раине чудной
Бродит вновь, росой омыт,
Лишь на ткани изумрудной
Крест краснеет кровяной!

Есть на темном небосклоне
Снеговерхая гора.
С шаром солнца на ладони
Он глядит с нее кругом.

Серебрящиеся латы
И шелом из серебра.
Сам – высокий и крылатый,
Светлый оком и лицом.
Он глядит, храня и тепля
Золотой, полдневный свет,
А у ног – в пыли и пепле
Прочь плывет полночный мрак.

Видит он миров порядок.
Если ж год вселенских бед,
Даст то знак румяных радуг,
То комет зеленых знак,

Иль прикроет солнце тенью
Вороненого щита,
Чтоб мгновенное затменье
Устрашило знавших зло…

А потом с воздетым шаром
Вновь глядит кругом хребта,
Только лик под белым жаром
Прячет в пышное крыло!

Есть высокая палата
Между радуг дождевых.
Возле лестницы богатой
Реет он, венец держа.

Рыжекудрый, огневзорый
И на крыльях золотых.
Риз парчовые узоры
С тонких ног плывут, дрожа.

Реет в солнечных морях он,
Трепеща над мглой слепой,
А за ним – янтарь и яхонт,
Лёт павлинов и светил.
Узрит жизненную битву,
Узрит он военный бой —
И на светлую ловитву
Мчит от радужных стропил,

Чтоб бойцов, со славой павших,
Увести из их гробов
И в венцах из звезд сиявших
Посадить в святой чертог…

А потом зареет снова
У семи цветных столпов,
Только прах со дна земного
С лучезарных вьется ног!

Христосованье сладкое,
Как помнишься ты мне! —
Пред голубой лампадкою
Огнистой Купине,

В старинной, чинной горнице
Родительских домов,
При тетушке-затворнице
Из секты бегунов.

Храню я нежно в памяти
Пурпурное яйцо,
Киоты со шкапами те
И смуглое лицо

Старообрядца юного
В поддевке вороной,
Что кудри чернорунные
Тряхнул передо мной.

От тех кудрей приглаженных
Шел розовейный дух,
У алых уст увлаженных
Темнел чуть видный пух.

Глаза тут опустила я,
Послушна и светла, —
И поцелуи милые,
Краснея, приняла.

И ныне, в год воинственный,
Как церковь на крови,
Стоит обряд таинственный,
На смерти для любви…

Христосованье русское,
Как нравишься ты мне! —
С тобою – сердце тусклое,
Что Купина в огне!

Вновь праздник красной Пасхи —
Малиновые звоны…
Вновь юные подпаски
Ведут стада на склоны.
И вновь примчит Егорий,
Так верно чтимый ими.
А я – склоняюсь в горе,
Коль слышу это имя…
А я – с яичком алым
Над свежей гнусь могилой,
Где спит под снегом талым
В бою убитый милый…
О день святой, весенний,
День розово-лазурный!
Ты рушишь склепов сени,
Колеблешь с прахом урны!
О день победы тела,
День Жизни-Воскресенья!
Яви мне чудо! Сделай,
Чтоб зрела друга тень я!..
И меж кладбищных ветел
Явился павший воин,
Как духи, тих и светел,
Как люди, строг и строен.
Вновь радостные ласки
Дарят уста и руки,
Вновь поцелуи Пасхи —
Малиновые звуки.

В голубой весенней сырости
Как цветам не запестреть?
Как на воле мне не вырасти
И в полях не загореть?

Лес – лазоревое кружево,
Невод розовый – лучи…
Ой, весна, веди, закруживай!
Ой, слови и залучи!

У меня лицо улыбчиво.
Косы – рыжих две змеи.
В глине смуглой да прилипчивой —
Ноги легкие мои.

Я помчусь незнамой тропкою
И неведомо к кому…
Стану смелой, стану робкою —
Стану сладкою ему…

Ой, гроза, ожги, окачивай
Серебром огней и струй!
Паренек пригожий, вкрадчивый,
Ой, схвати и поцелуй!..

В золотой, веселой юности
Как сердцам не полюбить?
Как же мне красу свою нести —
И любимою не быть?!

Девушка весенняя, в голубом веночке,
В легкой, светлой тунике с пряжкой бирюзовой!
Близки ночи белые… Огненные ночки!
Ожидай, прекрасная, ласкового зова!

Что все пряжки крепкие, узкие завязки,
Если рощи – розовы, ароматны – ночки?
Если милых юношей так приятны ласки? —
Девушка весенняя, в голубом веночке!

Когда была несчастна я,
Мне молвила ворожея:
«Коль хочешь быть счастливою,
Коль хочешь стать красивою, —
Ты в ночь перед Купалою
Сними поняву алую,
Надень венок ты маковый
И, расплетя, обмакивай
Ты девичью косу
В русалочьем плесу!
И тело пусть полощется…
Потом броди по рощице,
Найдешь траву трилистника, —
Сорви-ка, в пальцах стисни-ка…
Потом у темных рамений
Кружись в костровом пламени
Средь молодцев лихих
Да выбирай меж них».
Я сделала, как сказано:
С косой сырой, развязанной,
С травой зажатой, чарою,
За песней древней, ярою,
Близ угольного золотца
Я приманила молодца
Всех краше, всех статней, —
И счастье многих дней…
Коли горька судьба твоя,
Ты сделай, девушка, как я!

Я первая выпила кубок
Вина зачарованной лозы,
И вижу уж мчащих голубок!
И рву уж горящие розы!

О, выпей, любимый мой, выпей!
Зеленая светит звезда нам…
Утонем в смарагдовой зыби…
Наш рок – быть Изольдой с Тристаном!

День был, знать, неведреный:
Облако не минуло, —
Дробный да серебряный
Дождичек пошел…
Бирюзой как брызнуло!
Жемчугом как хлынуло! —
Оросило, спрыснуло
Наш лесистый дол.
Вздернула запаску я,
Кузовок подвесила —
И тропиной вязкою
Вышла по грибы.
Любо мне, молоденькой…
Мне, смуглянке, весело…
Дождик! смой-ка родинку
У моей губы!
Глядь – уж подосиновый
Гриб стоит – не клонится
Шапкою малиновой
Над травой седой.
Глядь – и подберезовый
Прячется-хоронится
Средь брусники розовой
Под клобук рудой.
И белянки белые,
Сыроежки алые…
Брать бы – да сробела я
В этот самый миг:
За сосной корявою
Вижу очи шалые,
Голову курчавую! —
Чур! То – грибовик…
Я была, знать, ветреной:
Мне б присесть, ухитриться,
Крест казать серебряный,
Я же – вглубь да вбок!
Власть взяла лукавая…
И досель мне видится
Красота кудрявая —
Дивный леший бог!