Анна Брэдстрит - Поэзия США

Надгробья с лирами мы чтим,
Где спят умолкшие поэты,
А их собратья под густым
Бурьяном сорным — кем воспеты?
Немногим жребий славный дан
Коснуться струн в игре напевной,
Другим — лишь боль сердечных ран
В безмолвье музыки душевной!

О нет, не проливайте слез
По выразившим горе песней, —
А по безгласным, тем, кто нес
Тяжелый крест, чтоб пасть безвестней.
Не там, где у левкадских скал
В прибое слышен Сафо голос, —
Там, где росою засверкал
Над безыменным прахом колос!

Сердца, которым суждено
Страданье в немоте бессильной,
Пока сердечное вино
Не выжмет Смерть своей давильней!
Когда б могли звучанья лир
Дать голос каждой скрытой муке,
Какие б песни слышал мир,
Каких мелодий дивных звуки!

Помнишь ли, вяз-исполин?
Здесь собиралась рать:
Наши отцы из окрестных долин
Шли под знамена, клялись, как один,
Жизнь за свободу отдать.

Не был их труд завершен:
Бой нам еще предстоит…
Кембридж, Конкорд и Лексингтон!
В сих именах для грядущих племен
Слава иль срам прозвучит?

Чу! Это ветер донес
С юга далекого стон.
Проклятый город убийств и угроз
Залит потоками крови и слез,
Призраками населен.

Буря идет — не робей!
Лучше, дружище, стократ
Сгибнуть от молнии, чем от червей,
Что притаились во тьме у корней,
Точат, грызут и гноят.

Будут враги сражены.
Ждет нас победа, бойцы!
…В шелесте листьев услышат сыны,
Как за свободу, за счастье страны
Бились в апреле отцы.

Куда ваш путь, солдаты,
Под стягом сквозь туман?
Во имя Господа на юг
Идем, на Ханаан.

Кто вас ведет к повстанцам
Вдоль грозных берегов?
Святого воинства отец,
Великий Саваоф.

На Ханаан, на Ханаан
Нас в бой Господь ведет,
Чтоб трубный глас услышал враг,
Зов северных высот.

Чей флаг по склонам реет
Меж небом и землей?
С ним умирали предки,
Отцы ходили в бой.

Не раз дождем кровавым
Он тек среди руин.
Что начертал на нем Господь?
«Будь человек един».

На Ханаан, на Ханаан
Нас в бой Господь ведет
Поднять над крепостью врага
Стяг северных высот.

Но чье за вами войско
С лопатой да кайлом?
То темноликие рабы
Идут в строю литом.

Они врагов свободы
С лица земли сотрут,
К чему им гнет владельцев
И подневольный труд?

На Ханаан, на Ханаан,
Нас в бой Господь ведет.
Там Север шпагой и киркой
Все цепи разомнет.

Откуда песня эта?
Ее поют с тех пор,
Когда за Моисеем вслед
Пошел могучий хор.

На Ханаан, на Ханаан! —
Клич пасторов и дев.
На Ханаан, на Ханаан
Народ обрушит гнев.

На Ханаан, на Ханаан
Нас в бой Господь ведет.
Грозою по гнездовьям змей
Гимн Севера пройдет.

Врагов, как пыль, рассеем,
Их крепость канет в прах.
А что потом случится, —
У Господа в руках.

Сломаем жезл тирана,
Народ взойдет на троп.
Освободим всю землю
От тяжести корон.

На Ханаан, на Ханаан
Нас в бой Господь ведет.
Метелью Севера сметем
Бунтовщиков оплот.

Бабушки мать: ей тринадцать лет
Или чуть меньше — скажет портрет.
Лоб ее гладкий прической скрыт,
Плечи худые, но взрослый вид,
Нецеловавшие детские губы,
Складки парчи ниспадают грубо,
Вам прелесть знакома подобных лиц —
Так тогда рисовали девиц.

Попугай на ее руке —
Сколько спокойствия в малом мирке!
Но к свету холст поверни рукой —
Рваная рана с темной каймой,
По краю — пыли тонкий муар:
Рапирой был нанесен удар
Мундиром Красным[33] — об этом не раз
Слыхали мы леди старой рассказ.

Имя художника трудно назвать —
Был он из тех, кого можно не знать.
Жесткой его манера была —
Холст слишком розов и мало тепла.
Но пламенеет слабо щека,
На белом кармин проступает слегка,
А в хрупкости — тайный намек на стать
И обещанье блестящей стать.

Но Дороти К. отнюдь не смешна —
Прирожденная леди она.
Норманнское имя ее хранит
Доныне в анналах истории бритт.
С оных времен и до наших дней
Род их достоин славы своей.
Пращура не запятнали седин
Судья и брат его — города сын.

Дороти, странным подарком судьбе
Был дар, каким я обязан тебе.
Щедрее мог бы один король
Сына иль дочь одарить — вот сколь
Милость твоя велика была:
Все мои титулы, званья, дела,
Сердца владенья, ума и рук —
В тебе, прибавь мой семейный круг.

Что, если б робкие губы в ответ
Проговорили тихое «нет»?
Если б сомнение было сильней
Проблеска чувства в сердце у ней?
Бровь бы не дрогнула у нее —
Вот вам честное слово мое.
Но стал бы я тем, кто ныне есть я, —
Бог один только тому судья.

Выдоха легче девичье «да» —
Так паутинок летит фата;
Но никогда никакой канат
Лучше не держит в штормы и хлад
И ничьей больше речи звук
Долго так не звучал округ!
Отзвук этот еще и теперь
В голосе многих живет людей.

Эдвард и Дороти! Как далеки
Тени ваши теперь и легки!
Но годы летят, и явлены мы —
Душа и плоть приходят из тьмы.
Счастливей у времени случая нет
В стихах рассказать о событьях тех лет.
Славить мне Дороти или простить
За день, который велел мне жить?

Славнейшая Дороти из девиц!
Я приглашу мастеров, мастериц,
Чтоб залечить небольшой изъян —
Красный Мундир был излишне рьян!
Пусть, как в утро творенья, легка
Твоя улыбка пройдет сквозь века
И в своей молодости второй
Сияет, пленяя нас красотой!

Меж нами океан пролег
Без края и конца…
Но в дружбе Запад и Восток,
И бьются в лад сердца!

Наш славный бриг пустился плыть
В тумане штормовом,
Чтоб дружбу давнюю скрепить
Еще одним звеном.

И пусть ярится океан,
Грохочет грозный шквал,
И пусть бушует ураган
У диких финских скал!

Вперед! Вперед! Взлетай, наш флаг,
Над светлою Невой
Гремит у пушек на устах
Привет наш громовой.

Но ветвь оливы с высоты
Над пушками царит,
И белопенные цветы
Ложатся под бушприт…

Наш трюм не полон до краев
Пшеницей золотой,
Ни ценным даром рудников —
Невадскою рудой;

Нас налегке несет крыло
Раздутых парусов:
Наш груз — сердечное тепло
Далеких земляков!

В годину черную войны,
Во мраке тяжких бед,
Из дальней северной страны
К нам пробивался свет.

И вот теперь лучи вам шлет
Сквозь тропики и льды
Огней сплоченный хоровод
Вкруг Западной Звезды.

Прими ж народного гонца,
О младший брат Москвы!
Швартуем мы свои сердца
У берегов Невы.