Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Ряды, возы,
Картошка, лук —
Изделия колхозной шири.
И тысячи проворных рук
Считают деньги,
Ставят гири.

— Откуда этот кочанок,
Такая белая курчавость?
— Она из Рыбнова, сынок,
Не езживал туда?
— Случалось.

— Вот то-то вижу, что ты наш,
Слова рязанские, сыночек.
— По два с полтиною продашь?
— Бери!
— Ну, свешай кочаночек.

Грузины привезли айву,
Узбеки — груши и гранаты.
Я рынком, как стихом, живу,
Я здесь слова гребу лопатой.

Как колокол над всем народом,
Весь день в ушах звенит:
           — Продам!—
Деревня катит к городам
Арбузы, дыни, бочки с медом.

Мой мед, вы знаете — слова,
Живые люди, души, речь их.
И я, как шмель или пчела,
Беру с цветов, но с человечьих!

Былинные,
Орлиные,
Озерные края…
Жизнь терпеливая,
Сезонная моя.

Был я токарь,
Был штукатур,
Был я бондарь,
Был смолокур.

Нанимался сплавщиком,
Пас табуны.
С музыкальным ящиком
Шел вдоль страны.

Ящик треугольный,
В нем семь досок,
Очень удобный,
И свой голосок!

На ящике дырка,
Над ней три струны,
Седлом у них кобылка
С лесной стороны.

Сяду на краешке,
Подкручу колки,
А на балалаечке
Блестят уголки.

Ударю по струнам —
Трень да брень.
Идут ко мне юные:
— Добрый день!

Идут ко мне ровесники,
Один к одному.
— Прими нас в песельники.
— Ладно, приму.

Идут ко мне старые,
Пиная пыль:
— Были усталые,
Ты в нас поднял пыл!

Голос мой веселый,
Пальцы по ладам.
Шел я по селам,
Шел по городам.

Выпускал словечки,
С девками шутил.
Вдоль да по речке
Селезнем плыл!

Шел я по равнинам
С зари до зари,
Питался рябиной,
Как снегири.

Я по поднебесью
Лебедем летел
И повсюду песни
Пел, пел, пел!

Мне нравится,
Мне нравится,
Мне нравится трава.
Она и называется
Трава-мурава.

Травонька шелковая,
Луг — зеленый еж…
— Что ж ты, бестолковая,
Ходишь и мнешь?!

— Ты не беспокойся,
Мил человек,
Травоньку косят,
А помять не грех!

Я иду вальяжно,
Ей ничего.
— Это не важно!
— Смотря для кого!

Синие глазища,
Косы как ручей.
А трава ложится
Под ноги к ней.

Пятки чернеют,
Как антрацит.
Не пойду за нею,
Поглядел — и сыт!

Я останусь с травонькой
На лугу стоять,
Зеленые праздники
Лета справлять.

Я траву обойду
Где тропой, где мостом.
Она бывает раз в году
Самым лучшим гостем!

Я кочегар. В печах шурую,
Мне уголь каменный — родня.
Я ночь январскую штурмую
Багровым пламенем огня.

Он мечется то рыжей белкой,
То выгоняет стаю лис,
Берет с лопаты уголь мелкий
И замирает, словно рысь.

И вдруг — прыжок! И снова пламя,
Махая огненным крылом,
Летит решительно и прямо
В трубу, как ведьма с помелом!

Я не бобыль, есть внучки, внуки,
Вхожу к ним, сразу говорю:
— А ну, садитесь, грейте руки,
Я вам тепло свое дарю!

— Ах, дедушка! Ты где скрывался?!
— Скажу тебе, хоть ты и мал:
Лопатой в уголь зарывался
И в топке счастье добывал!

Опять земля в ненастьях и туманах!
Ложатся листья тихо умирать.
Земля не на китах, а на Иванах,
И потому ей хорошо стоять.

И потому ее стальной ладонью
Поднимут и уложат в борозду,
И снова встанут скирды и одонья,
И новый хлеб потянет соль в ноздрю.

И потому в душе не безнадежно,
Она жива, как за корой стволы,
Когда на землю вкрадчиво и нежно
Роняют журавли «курлы, курлы».

Стучит ненастье топорами капель.
Спят лесорубы на лесном дворе.
А осень, закадычный друг-приятель,
Бредет болотом с клюквой в подоле.

— Дай ягодку! —
Холодная кислинка
Вдруг делает тебя богатырем.
Все, что увидим, все, что нам приснится,
Мы все с земли, как ягоду, берем!

На всех широтах и меридианах
Ее тревожат рельсы и гудки.
Она не на китах, а на Иванах.
А им — любые подвиги с руки!

Возле ног моих море валялось.
Лапы мягкие, без когтей.
Как дворняжка, оно не боялось
Руки мне облизать до локтей.

Все полеживало, да поленивалось,
Да присматривалось ко мне.
Как купец, между делом приценивалось:
— Сколько стоит душа на земле?

Потускнели зеленые блики,
Холодок пробежал по ногам…
— И за все твои сердолики
Я души своей не продам!

Море гневалось, камни катало:
— Устоишь ли, — пытало, — в борьбе? —
И решительно чаек хватало
И притягивало к себе!

Дальше поезда дальнего
Уходит вода!
К ней идут на свидание
Села и города.

Камнем падают ласточки,
Чайки дальних морей.
Пионерские галстучки
Отражаются в ней.

Через чащи и заросли
К ней ломится лось.
Пьет и плачет от зависти:
— Не могу больше врозь!

То она в послушании,
То дробит валуны.
Больше песен Ошанина
Ей просторы даны!

Закипай, голубая,
Бей в борта и в корму,
Будь со мной хоть какая,
Все равно я пойму.

Сам в бегах и движении,
Сам шумлив и текуч,
Сам с дождями весенними
Выпал из туч!

Пил я воду рязанскую,
Пил я воду тюменскую,
Пил степную, артезианскую,
Пил свою, деревенскую.

Черпал пригоршнями и ведрами,
Заключал в деревянный сосуд.
Не ее ли, играя бедрами,
Бабы язвицкие несут?

Не она ли воркует голубкой,
По-московски на «а» говорит?
Не она ли над каждой прорубкой
Звонче звончатых гусель звенит?

Все бежит, все волнуется,
Вот чья жизнь — в неусып, в неуем.
Мы весь вечер с тобой, моя умница,
С лодки лилии рвем.

Руки белые отражаются
В тихой заводи — это ты!
Губы смелые приближаются —
Это наши горячие рты!

Что в природе щедрей и значительней?!
С весел тихо стекает вода.
И любовь, полководец испытанный,
Как Суворов, берет города!

Капля катится, светится
Над моей головой.
Как ей хочется встретиться
С апрельской травой!

Чтобы землю порадовать,
Чтобы корни омыть,
Чтобы, как на параде,
Всю траву распрямить!

Вот такая-то капелька,
Хрустальная дробь,
Соберется — и на тебе,
Называется — Обь.

Называется — Черное
Или просто Иртыш.
Голубая, сплоченная,
О чем ты шумишь?

Где берешь ты начало?
У равнин? У горы?
Почему замолчала?
Говори! Говори!