Фахриддин Гургани - Вис и Рамин
Покрывшись дымом и смолой чернея,
Ночь стала мрачной, как душа злодея.
Стал воздух темен, как морское дно;
Как море, небо жемчугов полно!
Казалось, что поднялся небосвод,
Казалось, Искандер пошел в поход:
Богатыри взметнулись из укрытья,
И дело началось кровопролитья.
Огонь, казалось, в замке бушевал, -
Всех часовых убили наповал.
Рамин рванулся к изголовью Зарда, -
На спящего напал он леопарда.
Проснулся, меч вздымая, старший брат,
Как лев, что гневным пламенем объят.
Как будто смерть свою увидел он,
Навис над младшим братом, словно слон.
Рамин сказал: "Не прибегай к мечу,
Поверь мне, зла тебе я не хочу.
Ведь я Рамин, твой младший брат! Меж нами
Ужели вспыхнет ненависти пламя?
Ты меч отбрось. Ведь я пришел с добром.
Так вместо битвы -- дружбу изберем!"
Но Зард явил Рамину гнев мужчины,
Собрал на переносице морщины.
Он имя брата предал поношенью,
А честь его избрал своей мишенью.
На брата бросился, громкоголос,
Ему по шлему он удар нанес.
Рамин щитом себя прикрыл, на счастье,
И Зарда меч распался на две части.
Нанес Рамин удар седому мужу,
И мозг у Зарда выскочил наружу.
Полчерепа и руку меч отсек,
И Зард в своей крови заснул навек.
Мертв богатырь, всегда являвший смелость,
А в замке битва ярче разгорелась.
Кровь так была красна и так страшна,
Что спряталась за тучами луна.
На каждой крыше громоздились трупы,
В крови -- холмы и ближних скал уступы.
Одни бежали, спрыгнув со стены,
Но не были от смерти спасены.
Другие бились яростно за Вис,
Но и над ними смертный час навис.
Все недруги погибли до едина,
Их ночь явилась утром для Рамина.
Три четверти прошло той ночи бранной,
А Зард погиб, погиб со всей охраной.
Ночь, словно кудри юности, черна,
Навек Рамину сделалась верна,
Дала ему и жемчуга, и злато,
Но также подарила гибель брата.
Такой сей мир: на дне смертельный яд
Кувшины радости его таят.
Смешал он с грустью сладостный напиток,
Соединил он с прибылью убыток.
Увидев брата мертвого в крови,
Рамин одежды разорвал свои.
Заплакал он: "О брат мой знаменитый,
Моей душе ты близок, мной убитый!"
Из сердца он раскаянье извлек,
Он слезы лил, -- увы, какой в них прок?
Не место здесь для жалоб и страданий,
Здесь место для борьбы, здесь поле брани!
Злосчастный Зард погиб, и без Мубада -
Без пастуха теперь осталось стадо.
Амвоном стало место этой битвы,
Где меч прочел слова своей молитвы.
Прочло Рамину небо на заре
Заздравное моленье о царе.
А ночь прошла в любви, и ей впервые
Не угрожали слуги, часовые...
Судьба врагов была как ночи мгла,
И полночь для зломыслящих пришла,
Но для Рамина день сиял добром:
Азин провозгласил его царем.
Рамину счастье принесло светило:
О новом царствованье возвестило.
Открыто, с милой Вис воссел на троне,
Чтоб видели и свой и посторонний.
РАМИН ПОХИЩАЕТ КАЗНУ МУБАДА И УБЕГАЕТ В ДЕЙЛЕМ
Рамин решил бежать в иной предел.
Верблюдов, мулов он согнать велел.
Он их навьючил царскою казной, -
Монетки не оставил ни одной.
Он в Мерве задержался на два дня
И сел, богат и счастлив, на коня.
Подруга в паланкине восседала, -
Вис, как луна средь ярких звезд, блистала.
Пред ней, без счета, -- мулы и верблюды,
На них динары и сокровищ груды.
Рамин помчался быстро, -- сильный, ловкий,
Не делая ни дневки, ни ночевки.
Путь двухнедельный вдвое стал короче,
Он пересек пустыню за три ночи.
Когда Мубад узнал о мятеже,
Храбрец Рамин в Казвине был уже,
В Дейлем оттуда поскакал затем,
И знамя славы увидал Дейлем.
Дейлем -- твердыня, а ее охрана -
Богатыри Дейлема и Гиляна.
Они врагов пугают бранным кличем,
Их копья мы хвалою возвеличим.
Они могучи, опытны, умелы,
Не знают промаха их копья, стрелы.
Как в пущенной стреле, -- в их копьях сила,
Что множество врагов уже сразила.
В бою бесовским полчищам подобны,
Всю землю истребить они способны,
А в обороне высятся стальной,
Живой и многоцветною стеной.
Всю жизнь свою они проводят в войнах,
Никто не побеждал их ратей стройных,
Из тех царей, что были и прошли,
Из нынешних властителей земли
Никто не мог ворваться в их пределы
И к дани сей народ принудить смелый:
Осталась целомудренной страна,
Никем из шахов не покорена.
Когда Рамин стал властелином края,
Решил он править, благость проявляя.
С дороги отдохнув, в конце недели
Рамин поднялся с шелковой постели.
Он шкуры бычьи расстелил с утра,
Туда насыпал злата, серебра.
Сам в золотой наряд одет богато,
Он золотою чашей черпал злато:
К себе друзей немало в краткий срок
Динарами и добротой привлек.
Всех жемчугами одарял, казною:
Так влагой одаряет дождь весною,
И стали многочисленней песка
И капель дождевых его войска!
Тогда весь мир, с восторгом, рвеньем, жаром,
Припал к Рамину и его динарам.
Сошлись вельможи вкруг него любовно, -
Владыке подчинясь беспрекословно, -
Такие, как Виру, Кашмир, Бахрам,
Азин, Гелу, Рухам и знатный Сам,
И прочие мужи, как господину,
Свои войска отправили Рамину.
За месяц так умножились войска,
Что вся держава стала им узка.
Рамин велел Виру войска возглавить,
А умному Гелу -- страною править.
МУБАД УЗНАЕТ О ТОМ, ЧТО РАМИН ПОХИТИЛ ЕГО КАЗНУ И ВИС
Когда та весть дошла до ставки шаха,
Вельможи не решились из-за страха
Прийти к коварному владыке царства:
Что в мире хуже, чем царей коварство!
Покой решили правде предпочесть
И скрыли от царя дурную весть.
Три дня провел в неведенье Мубад
И вдруг узнал о том, что сделал брат.
Пришел он в яростное исступленье, -
Настало, скажешь, светопреставленье!
Восстало счастье на царя державы,
На шаха ополчился разум здравый, -
Не знал, что делать, выход где найти,
Куда ни глянь -- закрыты все пути.
То говорил: "Сначала в Мерв поеду,
Потом над подлым одержу победу!"
То говорил: "Уехать? Но потом
Покроюсь я позором и стыдом.
Все скажут: "Он сокрылся в Хорасане,
Рамина убоясь на поле брани".
То говорил: "Вступить с Рамином в бой?
Боюсь: наказан буду я судьбой.
Все войско ненависть ко мне питает,
Оно Рамина мне предпочитает.
Он молод, новый и счастливый вождь,
До неба выросла Рамина мощь.
Мою казну похитил младший брат,
Я обнищал, а он теперь богат.
Выходит: деньги я копил, как скряга,
А собирал их для его же блага!
Меня с Рамином помирила мать:
Напрасно стал я женщине внимать!
Послушался я женского совета,
И поделом я получил за это!"
От воинства семь дней скрывался шах.
Казалось, от раздумий он зачах.
Но вот сказал он слово полководца:
"Попробую с Рамином побороться".
В Амуль свои войска повел: как видно,
Он понял, -- бегство для него постыдно!
Когда в Амуле ратный стан возник,
То расцвела равнина, как цветник.
Гористой стала степь из-за шатров,
На горы многоцветный лег покров.
МУБАД ГИБНЕТ, НО НЕ НА ВОЙНЕ
Все знанья мира пусть мудрец усвоит, -
Он тайны мира все же не откроет.
Таинственны творения законы,
Людских судеб решенья непреклонны.
Мир -- это сон, а мы -- как наважденье.
Но долго ли продлится сновиденье?
Превратен этот мир непостоянный,
Живут в нем только призраки, обманы.
Не отличит благого от дурного,
Причуда, выдумка -- его основа.
Обманчив он и многолик снаружи,
Но, может быть, внутри гораздо хуже?
Не душу он меняет, а обличье,
К нам вечно проявляя безразличье.
Его, чей караван всегда в пути,
Ты караван-сараем не сочти!
Он действует, то жалкий, то порочный,
Но все его деяния -- непрочны.
На лучника походит он порой,
Бессильного пред собственной стрелой.
То в темноте натягивает лук,
То выпускает он стрелу из рук,
Но сам не знает, где стрела застрянет,
Где прянет и кого смертельно ранит.
Судьба-старуха нам милей красотки:
Ведь было сто мужей у сумасбродки!
Богатств ее мы алчем каждый раз,
Но нет ни нас и ни богатств у нас!
Проводят дни в пирах и шах и войско,
Но превратятся в прах и шах и войско!
В начале дня ты выйдешь на тропу,
Увидишь сверстников своих толпу,
Но лишь погаснет солнца луч усталый,
Увидишь -- вы остались горсткой малой.
Об этом размышлял я каждодневно,
От размышлений мучаясь душевно.
Как мог я знать, что мне судьба подстроит,
Какую яму мне злосчастье роет!..
Смотри же: людям и добро и зло
Мубада царствованье принесло,
Но кончилось и шаха самовластье,
