Анна Брэдстрит - Поэзия США

Прошло полжизни. Стерся даже след
Минувших дней. Где юный жар стремленья
Из рифм, из песен, полных вдохновенья,
Дворец воздвигнуть для грядущих лет?

Виной не праздность, не любовь, о нет!
Не беспокойной страсти наслажденья,
Но горести едва ль не от рожденья,
Чреда забот убийственных и бед.

И с полгоры я вижу под собою
Все прошлое, весь этот темный ад, —
В дымах, в огнях мой город, скрытый мглою,

Где стоны, плач и никаких отрад.
И на ветру осеннем, надо мною
С вершин гремящий Смерти водопад.

Дня нет уж… За крыльями Ночи
Прозрачная стелется мгла,
Как легкие перья кружатся
Воздушной стезею орла.

Сквозь сети дождя и тумана
По окнам дрожат огоньки,
И сердце не может бороться
С волной набежавшей тоски.

С волною тоски и желанья —
Пусть даже она не печаль, —
Но дальше, чем дождь от тумана,
Тоска от печали едва ль.

Стихов бы теперь понаивней,
Помягче, поглубже огня,
Чтоб эту тоску убаюкать
И думы ушедшего дня,

Не тех грандиозных поэтов,
Носителей громких имен,
Чьи стоны звучат еще эхом
В немых коридорах Времен.

Подобные трубным призывам,
Как парус седой — кораблю,
Они наполняют нас бурей, —
А я о покое молю.

Мне надо, чтоб дума поэта
В стихи безудержно лилась,
Как ливни весенние, хлынув
Иль жаркие слезы из глаз.

Поэт же и днем за работой
И ночью в тревожной тиши
Все сердцем бы музыку слушал
Из чутких потемок души…

Биенье тревожное жизни
Смиряется песней такой,
И сердцу она, как молитва,
Несет благодатный покой.

Но только стихи, дорогая,
Тебе выбирать и читать:
Лишь музыка голоса может
Гармонию строф передать.

Ночь будет певучей и нежной,
А думы, темнившие день,
Бесшумно шатры свои сложат
И в поле растают, как тень.

Я вдаль по ветру стрелу пустил, —
Взвилась, умчалась, и след простыл.
И верно: догонит ли взгляд стрелка
Стрелу, улетевшую в облака?

Я вдаль по ветру песню пустил, —
Взвилась, умчалась, и след простыл.
И точно: какой уследил бы взгляд
За песней, пущенной наугад?

Я эту стрелу через год нашел
В лесу далеком вонзенной в ствол.
И песню мою после всех разлук
От слова до слова пропел мне друг.

В час, когда волну большую
                       Шторм, бушуя,
С шумом бьет о валуны,
Волны мчат навстречу скалам —
                       Вал за валом —
Водорослями полны.

С южных рифов, со скалистых,
                       Каменистых,
Синих солнечных Азор
Рвется прочь трава морская,
                       Рассекая
Атлантический простор!

На Гебриды, на Бермуды
                       Мчатся груды
Темных трав с морских полей:
От коралловых атоллов,
                       Скользких молов
И разбитых кораблей…

Долго травам плыть, кочуя,
                       Вечно чуя
Водяную круговерть;
Вдалеке, в прибрежных гротах,
                       Снова ждет их
Тишина, и сон, и твердь.

Так порой бурлит нежданный,
                       Ураганный
Страсти шквал в душе певца,
И со дна ее всплывают,
                       Оживают
Песни, песни без конца…

С островов, где блещут краски,
                       Где, как в сказке,
Зреют Истины плоды,
Где прибой слепит, сверкая,
                       Омывая
Райской Юности сады;

С берегов, где молчаливо
                       Ждет прилива
Воли каменный утес;
От Надежд, Судьбой разбитых,
                       Позабытых
В мертвом море тщетных слез…

Долго песням плыть, кочуя,
                       Вечно чуя
Глубь смятенную кругом;
В прочных книжных переплетах
                       Где-то ждет их
Навсегда покой и дом.

Померк закат.
У дома в ряд
На страже тишины стоят
            Седые тополя.

Спит пруд, застыв
Под сенью ив.
Ночь затопляет, как прилив,
            Окрестные поля.

Но тает мгла:
Луна взошла,
На небе звездам нет числа,
            Их свет все озарил.

Как воздух чист!
Не дрогнет лист.
Вдруг тишину прорезал свист
            От взмахов сотен крыл.

То осень шлет
Пернатый флот
Из тех краев, где снег и лед,
            В далекий знойный край.

Протяжный клик
Ушей достиг…
Околдовал меня на миг
            Призыв незримых стай.

О нет! О нет!
Внемли, поэт:
Звучал душе твоей в ответ
            Не птиц осенний зов;

То шелест был
Не птичьих крыл:
Ты чутким ухом уловил
            Полет крылатых слов.

Средь темноты
Подслушал ты
Скорбь, радость, песни и мечты…
            И снова ночь тиха.

Так принесли,
Мелькнув вдали,
Они в безмолвный мрак земли
            Гармонию стиха.

Часто ласкаемый легкими снами
            Город у моря я видел родной.
Мысленно я поднимался холмами
Улиц нагорных его — и мечтами
            В юность стремил меня песни прибой.
            Пенясь, стих лапландский плыл,
            Странную имел он власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Помню деревьев склоненные кроны,
            Море безбрежностью яркой слепит,
Блеск островов изумрудно-зеленый…
Мозг мой мальчишеский и воспаленный
            Сказочных видел там дев Гесперид.
            И журчал напев и плыл,
            Сладкую таил он власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Темные стапели помню, причалы,
            Вечно бормочущий что-то прибой.
И моряков бородатых оскалы,
Флагами с шхун потайные сигналы,
            Пляску и магию зыби морской.
            Своенравный голос плыл,
            В нем звучала неги власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Помню я форта валы крепостные
            И батарей огнедышащих пасть.
В память мне врезались взлеты сухие:
Звуки сигнальной трубы боевые,
            Сбои и треск барабанов ей в масть.
            И мотив далекий плыл,
            Прежнюю имел он власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Помню, раскаты невиданной силы
            С моря, где длилось сраженье, неслись.
Двух капитанов убитых могилы[28] —
Здесь же над бухтою их хоронили.
            Честно они в том сраженье дрались.
            И дрожащий голос плыл,
            Чтоб наплакался я всласть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Помню деревьев прохладные руки,
            Парка Оленьего яркий покой.
Дружества старого робкие звуки
Чудятся мне после долгой разлуки —
            Голуби так прилетают домой.
            И шептал напев и плыл,
            Давнюю таил он власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Помню то вспышки немых озарений
            В жарком мозгу, то сомнения страх.
Частью то смелые были прозренья
Взлетов безумных моих и падений,
            Частью желаний томительный прах.
            В памяти моей все плыл
            Тот напев, таивший власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Многое есть, о чем лучше молчать.
            Много есть тайных, возвышенных дум!
Много есть мыслей — и стоит начать
Их бесконечную нить, как скрывать
            Слезы велит рассудительный ум.
            Голос песни плыл и плыл,
            И таил он рока власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

Странны теперь мне твои очертанья,
            Город, в короткие встречи с тобой.
Сладостен воздух в минуты свиданья —
Платит целебной и благостной данью
            Старому городу ветра прибой.
            И в качаньях мерных плыл
            Тот напев, таивший власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»

В парке Оленьем все та же прохлада.
            Сердце стремится навстречу мечтам
И средь видений минувшего радо
Снова пройти днями вечного сада,
            Чтоб с своей юностью встретиться там.
            И в повторах рощ все плыл
            Тот мотив, таивший власть:
            «Юнги страсть, как ветра страсть,
            Незнакома ты с печалью…»