Анна Брэдстрит - Поэзия США
ПУТЬ ЧЕРЕЗ ТРОПИКИ
© Перевод И. Цветкова
На смену Северной звезде
К нам Южный Крест уже в пути;
Исчезла ты — и быть беде,
И света не сыскать нигде,
И утешенья не найти.
Любовь, любовь — твердят ветра,
Разлуки горькой мастера.
Ни волн сребристая гряда,
Ни вод полуденных покой,
Да Гамы добрая звезда —
Не для меня, к тебе всегда,
Как он к земле, стремлюсь с тоской.
Назад, назад к тебе одной,
Влачится сердце за кормой.
Пока нас снег колючий сек
И перевертыш-год томил,
Увили розы твой порог,
Но не увял любви цветок,
Что столько радостей сулил.
Любовь, любовь — безбрежный океан:
Любовь, что смерть, не знает легких ран!
РАЙСКИЕ ОСТРОВА
© Перевод И. Цветкова
Сквозь бури к ним пришли, и штиль кругом.
Но мрачен вид их был издалека,
А ближе — зелень, затихает гром
И радуга возносится, легка.
Там в глубине, где сонные холмы,
Объяты сладкой дремой, видят сны,
На гребнях, в нежной дымке облаков,
Качаясь, пальмы шлют поклоны вдаль,
В долины, где журчанье ручейков
Баюкает и радость и печаль.
Здесь зеленеет папортник со мхом,
Несметны краски заливных лугов,
Завороженных непробудным сном,
И волны замирают у брегов.
НОЧНОЙ ПЕРЕХОД
© Перевод В. Топоров
Изорван стяг и прорван мрак —
Идет отряд солдат.
Не может медь не пламенеть
Мечей и тяжких лат.
Идет в молчанье легион,
А вождь их — где же он?
Но как в бою, идут в строю,
Порядок сохранен.
Их вождь (история гласит)
В сражении убит,
Но дух его ведет войска,
Не унывать велит!
ИСКУССТВО
© Перевод В. Топоров
Не зря считается игрой
Абстрактного мышления строй.
По форму дать и жизнь вложить
В то, что без нас не стало б жить,
Расплавить пламя, лед зажечь
И ветер мрамором облечь,
Унизиться — но презирать,
Прозреть — но точно рассчитать,
Любить — и ненавидеть, чувство
Иакова[24] — вступая в бой
Хоть с богом, хоть с самим собой —
В себе лелеять: вот искусство.
ГЕНРИ УОДСВОРТ ЛОНГФЕЛЛО
ПСАЛОМ ЖИЗНИ
© Перевод И. Бунин
Не тверди в строфах унылых:
«Жизнь есть сон пустой!» В ком спит
Дух живой, тот духом умер:
В жизни высший смысл сокрыт.
Жизнь не грезы. Жизнь есть подвиг!
И умрет не дух, а плоть.
«Прах еси и в прах вернешься», —
Не о духе рек господь.
Не печаль и не блаженство
Жизни цель: она зовет
Нас к труду, в котором бодро
Мы должны идти вперед.
Путь далек, а время мчится, —
Не теряй в нем ничего.
Помни, что биенье сердца —
Погребальный марш его.
На житейском бранном поле,
На биваке жизни будь —
Не рабом будь, а героем,
Закалившим в битвах грудь.
Не оплакивай Былого,
О Грядущем не мечтай,
Действуй только в Настоящем
И ему лишь доверяй!
Жизнь великих призывает
Нас к великому идти,
Чтоб в песках времен остался
След и нашего пути, —
След, что выведет, быть может,
На дорогу и других —
Заблудившихся, усталых —
И пробудит совесть в них.
Встань же смело на работу,
Отдавай все силы ей
И учись в труде упорном
Ждать прихода лучших дней!
ГИМН НОЧИ
© Перевод С. Таск
Пленял покровов черный бархат очи,
Сияньем звезд облит;
Ласкало слух шуршанье платьев Ночи
О мрамор гладких плит.
Сошла с небес и, рой чудес пророча,
Склонилась надо мной.
Так мне покойно с царственнейшей Ночью,
Как лишь с тобой одной.
Печали и восторгов средоточье,
Чудесный перезвон
Плыл среди призраков по залам Ночи,
Как слог былых времен.
Из чаш лилась полночная прохлада,
И дух мой к ним приник;
Не иссякая, бьет, даря усладу,
Из этих чаш родник.
Божественная Ночь! когда ты с нами,
Терпимей маета:
Лишь уст Мольбы коснешься ты перстами,
Как замолчат уста.
«Покоя!» — как Орест, шепчу молитву.
Ночь, мглой все оторочь!
Желанная, как мил, как нежен вид твой,
Возлюбленная Ночь!
EXCÉLSIOR![25]
© Перевод В. Левик
Тропой альпийской в снег и мрак
Шел юноша, державший стяг.
И стяг в ночи сиял, как днем,
И странный был девиз на нем:
«Excelsior!»
Был грустен взор его и строг,
Глаза сверкали, как клинок,
И, как серебряный гобой,
Звучал язык, для всех чужой:
«Excelsior!»
Горели в окнах огоньки,
К уюту звали очаги,
Но льды под небом видел он,
И вновь звучало, точно стон:
«Excelsior!»
«Куда? — в селе сказал старик. —
Там вихрь и стужа, там ледник,
Пред ним, широк, бежит поток»,
Но был ответ как звонкий рог:
«Excelsior!»
Сказала девушка: «Приди!
Усни, припав к моей груди!»
В глазах был синий влажный свет,
Но вздохом прозвучал ответ:
«Excelsior!»
«Не подходи к сухой сосне!
Страшись лавины в вышине!» —
Прощаясь, крикнул селянин.
Но был ответ ему один:
«Excelsior!»
На Сен-Бернардский перевал
Он в час заутрени попал,
И хор монахов смолк на миг,
Когда в их гимн ворвался крик:
«Excelsior!»
Но труп, навеки вмерзший в лед,
Нашла собака через год.
Рука сжимала стяг, застыв,
И тот же был на нем призыв:
«Excelsior!»
Меж ледяных бездушных скал
Прекрасный, мертвый, он лежал,
А с неба в мир камней и льда
Неслось, как падает звезда:
«Excelsior!»
К УИЛЬЯМУ ЧАННИНГУ
© Перевод М. Михайлов
Когда из книги мне звучал
Твой голос величаво, строго,
Я сердцем трепетным взывал:
«Хвала тебе, служитель бога!»
Хвала! Твоя святая речь
Немолчно пусть звучит народу!
Твои слова — разящий меч
В священной битве за свободу.
Не прерывай свой грозный клич,
Покуда Ложь — законом века,
Пока здесь цепь, клеймо и бич
Позорят званье человека!
Во глубине твоей души
Господень голос непрестанно
Зовет тебя: «Пророк, пиши!» —
Как на Патмосе[26] — Иоанна.
Пиши кровавые дела
И возвести день скорби слезной,
День гнева над пучиной зла,
Апокалипсис этот грозный!
ОЧЕВИДЦЫ
© Перевод С. Таск
Занесены песком,
Скелеты, словно в склепе,
Лежат на дне морском,
Закованные в цепи.
На глубине, куда
Не проникают росы
И длинный лот, — суда,
На палубах матросы.
Вот очертанья форм
Невольничьего судна.
Давно не страшен шторм
Команде многолюдной.
Рабов, лежащих тут,
Сквозь мглу глядят глазницы;
Их кости вопиют:
«Мы все здесь очевидцы!»
С землей мешая прах,
Скелеты в ней, как в склепе;
Запястья в кандалах,
Вкруг щиколоток цепи.
Тот, кто сюда забрел,
Отходит боязливо;
Один степной орел
Не брезгует поживой.
Преступных мыслей ад;
Гнев, страсти и гордыня…
Умолк, за горло взят,
Вал жизни в мерзкой тине.
Рабов, лежащих тут,
Сквозь тьму глядят глазницы;
Их кости вопиют:
«Мы все здесь очевидцы!»
MEZZO CAMMIN [27]
