Автор неизвестен Европейская старинная литература - Лузитанская лира

Соперник мой удачливый, москит,
Неуловимый, наглый, бестелесный,
Как некий дух, от глаз людских сокрыт,
В чертог ворвался к Делии прелестной,
Не дав мечте исполниться моей,
Взлелеянной в теченье стольких дней.

И дрогнули алмазные врата
Для прочих неприступной цитадели,
Куда ни мысль, ни дерзкая мечта
До сей поры проникнуть не посмели,
И ты влетел, с жестоким торжеством
Глумясь над растерявшимся врагом.

А Купидон, покой ее смутив,
Стрелой избрал язвительное жало;
Он в цель попал и, весел и счастлив,
Ждет, чтоб о том и Делия узнала:
Красавицы напрягшаяся грудь
Есть первый знак того, что верен путь.

Тебе, москит, лишь в том отрада есть,
Что не страшат тебя ни месть, ни кара,
Что рану можешь метко ты нанесть
И избежать ответного удара:
Как извести подобную напасть,
Когда не видишь, на кого напасть?

Любовь бы тяжко ранила тебя,
Когда б ты поступил не против правил,
Когда б Амур, проказы возлюбя,
Копье твое в иную цель направил!
Да, видно, не судьба! И я утешен:
Москит, ты перед Делией безгрешен.

Одно тебе скажу, соперник мой:
Чтоб незаметно к Делии пробраться,
Ты выбрал час, когда, объятый тьмой.
Весь мир уснул. Но нечего бояться
Таким, как ты. Оставь же страхи эти,
Тебя не разглядеть и в ярком свете.

Москит, раздутый как от водяной!
Ты жертву бедную язвишь жестоко,
Но наделен лишь алчностью одной
И страстного не ведаешь порока.
Набьешь утробу так, что станешь охать.
Куда ж в тебя еще вместится похоть?

Так потрудился ревностно господь,
Что мне ясна безгрешности причина:
Твою названьем не означит плоть
И лексикон Амброзьо Калепино[98]
Не хватит уменьшительных частиц —
Куда ж тебе еще прельщать девиц?

Акафисты, приняв смиренный вид,
Возносишь молча, как тебе пристало.
Зато без умолку молва твердит
О том, что бог не тратил матерьяла,
Когда тебя творил. Что ж, без труда
Тебя опять отправим в никуда.

Ты создан был, москит, в счастливый миг,
Ты вышней воли слепок горделивый,
И совершенства бог в тебе достиг,
А, скажем, не в орясине спесивой.
К чему скорбеть, что плоть твоя убога:
В ничтожестве твоем — всесилье бога.

Твое проворство восхищает нас,
Не устаем глядеть на это чудо,
Но и дивясь, в догадках всякий раз
Теряемся все как один покуда.
Не разглядеть, как ни были б мы зорки,
Ход шестеренок в крошечной каморке.

Ты невидимка, маленький москит,
Ты так легко теряешься из виду!
Весь цех стекольный на тебя сердит,
Всем оптикам наносишь ты обиду,
И не под силу им создать стекло,
Чтоб нам тебя увидеть помогло.

Вы жрете нас, москиты, без вины,
Вы нашу кровь сосете без пощады,
Нам муки ада в жизни суждены.
Останется ли что на долю ада?
За что мученья? Принесут они
Одни убытки, бедствия одни.
Лишений тяжких ваша жизнь полна:
И мы не спим — и вам ведь не до сна.
Помиримся! Пусть безмятежно спит
Весь мир, пока не зажужжит москит.

Обломок сей, влекомый вдаль отливом,
Нарциссом был средь бурного простора;
Сей светоч, что затменьем скрыт от взора,
Был позолотой гор, отрадой нивам;

Сей прах в апреле цвел пурпурным дивом,
Пленявшим очи прелестью узора;
Везувьем жарким обернулся скоро
Тот день, что был Зефиром шаловливым;

Коль судно, роза, солнце, день весенний —
Обломок, прах, затменье, летний зной,
Как дерзких устремлений завершенье,

То, смертный, вот предлог для размышлений:
Ты — свет, корабль, весна, цветок живой —
Добыча тени, волн, жары и тленья.

Свет солнца в небе хмурится, сердит,
Дана ему загадка непростая:
Бежит его лучей коса златая,
Но пуще солнца блеск ее слепит!

Но если здесь беглянки дух сокрыт
Той, что его отвергла, убегая;
Подобно лавру, прядь волос витая
Легко тщеславье солнца уязвит.

И солнца неотмщенная обида
Ветвями лавра светлыми струится,
И светлый день тускнеет изумленно;

Так пусть блистает вечно, о Филида,
Коса, что над златым лучом глумится,
Бросая вызов власти Аполлона.

Увидеть бы, за скорбь мою в награду,
Как пряди, из которых мне силок
Сплела любовь, ласкает ветерок,
Несущий в мир веселье и прохладу!

Увидеть бы глаза, души отраду,
В которых зори зажигал восток,
Хоть взгляд их непреклонен и жесток
Был к моему страдальческому взгляду!

Увидеть бы лицо, чей блеск затмить
Не удалось бы и самой Авроре,
И зубы — драгоценных перлов нить!

Увы, моим мечтам не сбыться вскоре:
Чтоб краткий миг блаженства оплатить,
Не хватит и веков, прожитых в горе!

Решив, что страсть моя — в преддверье краха,
Томлюсь, не зная, что мне предпочесть:
Покинуть вас? Терпеть обман и лесть?
Нет, лучше узел разрубить с размаха!

Но вновь тревожусь: вдруг любовь из праха
Восстанет, надо мной свершая месть?
Всегда для чувства в сердце место есть,
И, значит, вечно повод есть для страха.

Брожу вслепую, покорясь судьбе —
Ведь все равно в любви, в надежде, в смерти,
Куда ни ступишь, всюду западня.

Понятен лучше вам, чем сам себе,
Я в ваши руки жизнь отдам, поверьте,
Но прежде научите жить меня.

Родник смеялся; речки берега
Дарили столько зелени и света,
Что не способен и смарагд на это;
Был лес тенистым, тучными луга.

Но вот роняет слезы ключ; нага
Поляна; речка белым льдом одета;
Увяли листья — солнечное лето
Зима сменила, высыпав снега.

Увидев, как от лютой непогоды
Страдают ключ, река, деревья, луг,
Я радуюсь мучениям природы.

Ужасен жребий мой: поверить вдруг,
Что можно облегчить свои невзгоды
За счет чужих несчастий, бед и мук!

На камни выросших из моря скал
Аррабиды, вздымая брызги роем,
Неистовые волны, строй за строем,
Обрушил налетевший с юга шквал.

Когда грохочущий разбился вал
О белый берег, вымытый прибоем,
В утесах эхо взвыло диким воем,
И в гротах страшный вихрь забушевал.

Рыбак, влюбленный в нимфу безнадежно,
Воскликнул, видя буйство океана
И трепет скал, готовых в бездну пасть:

— Любовью и упорством сдвинуть можно
И горы, отчего же, Далиана,
Одну тебя смягчить не в силах страсть?

Смерть, злобствуя, среди людей блуждала.
Увы, подобны зрячие слепцу!
Старик, столкнувшись с ней лицом к лицу,
Не видел хищного ее оскала.

А юноше, тому и дела мало
До будущего: невдомек глупцу,
Что неизбежно жизнь придет к концу…
И всех их Смерть перстом пересчитала.

А после выстрелила наугад,
Глаза зажмурив. «До чего нелепы
Твои злодейства!» — вслед я крикнул ей.

«Таков закон, — взглянув на миг назад,
Ответила она, — раз люди слепы,
Вслепую поражаю я людей».