Георгий Иванов - Стихотворения (Полное собрание стихотворений)

Может быть, умру я в Ницце,
Может быть, умру в Париже,
Может быть, в моей стране.
Для чего же о странице
Неизбежной, черно-рыжей
Постоянно думать мне!

В голубом дыханьи моря,
В ледяных стаканах пива
(Тех, что мы сейчас допьем) —
Пена счастья — волны горя,
Над могилами крапива,
Штора на окне твоем.

Вот ее колышет воздух
И из комнаты уносит
Наше зыбкое тепло,
То, что растворится в звездах,
То, о чем никто не спросит,
То, что было и прошло.

Зима идет своим порядком —
Опять снежок. Еще должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.

И в этом мире слишком узком,
Где все потеря и урон,
Считать себя с чего-то русским,
Читать стихи, считать ворон,

Разнежась, радоваться маю,
Когда растаяла зима…
О, Господи, не понимаю,
Как все мы, не сойдя с ума,

Встаем-ложимся, щеки бреем,
Гуляем или пьем-едим,
О прошлом-будущем жалеем,
А душу все не продадим.

Вот эту вянущую душку —
За гривенник, копейку, грош.
Дороговато? — За полушку.
Бери бесплатно! — Не берешь?

Скучно, скучно мне до одуренья!
Скушал бы клубничного варенья,
Да потом меня изжога съест.

Хоть в раю у Бога много мест,
Только все расписаны заране.

Мне бы прогреметь на барабане,
Проскакать на золотом баране,
Позевать на Индию в окно.
Мне бы рыбкой в море-океане
Сигануть на мировое дно!

Скучно от несбыточных желаний…

…Вечный сон: забор, на нем слова.
Любопытно — поглядим-ка.
Заглянул. А там трава, дрова.
Вьется та же скука-невидимка.

Накипевшая за годы
Злость, сводящая с ума,
Злость к поборникам свободы,
Злость к ревнителям ярма,
Злость к хамью и джентльменам —
Разномастным специменам
Той же "мудрости земной",
К миру и стране родной.

Злость? Вернее, безразличье
К жизни, к вечности, к судьбе.
Нечто кошкино иль птичье,
Отчего не по себе
Верным рыцарям приличья,
Благонравным А и Б,
Что уселись на трубе.

Туман. Передо мной дорога,
По ней привычно я бреду.
От будущего я немного,
Точнее — ничего не жду.
Не верю в милосердье Бога,
Не верю, что сгорю в аду.

Так арестанты по этапу
Плетутся из тюрьмы в тюрьму…
…Мне лев протягивает лапу,
И я ее любезно жму.

— Как поживаете, коллега?
Вы тоже спите без простынь?
Что на земле белее снега,
Прозрачней воздуха пустынь?

Вы убежали из зверинца?
Вы — царь зверей. А я — овца
В печальном положеньи принца
Без королевского дворца.

Без гонорара. Без короны.
Со всякой сволочью "на ты".
Смеются надо мной вороны,
Царапают меня коты.

Пускай царапают, смеются,
Я к этому привык давно.
Мне счастье поднеси на блюдце —
Я выброшу его в окно.

Стихи и звезды остаются,
А остальное — все равно!..

Отвлеченной сложностью персидского ковра,
Суетливой роскошью павлиньего хвоста
В небе расцветают и темнеют вечера.
О, совсем бессмысленно и все же неспроста.

Голубая яблоня над кружевом моста
Под прозрачно призрачной верленовской луной
Миллионнолетняя земная красота,
Вечная бессмыслица — она опять со мной.

В общем, это правильно, и я еще дышу.
Подвернулась музыка: ее и запишу.
Синей паутиною (хвоста или моста),
Линией павлиньей. И все же неспроста.

Александр Сергеич, я о вас скучаю.
С вами посидеть бы, с вами б выпить чаю.
Вы бы говорили, я б, развесив уши,
Слушал бы да слушал.

Вы мне все роднее, вы мне все дороже.
Александр Сергеич, вам пришлось ведь тоже
Захлебнуться горем, злиться, презирать,
Вам пришлось ведь тоже трудно умирать.

Кошка крадется по светлой дорожке,
Много ли горя в кошачьей судьбе?
Думать об этой обмызганной кошке
Или о розах. Забыть о себе.

Вечер июльский томительно душен.
Небо в окне, как персидская шаль.
Даже к тебе я почти равнодушен.
Даже тебя мне почти уж не жаль.

Я жил как будто бы в тумане,
Я жил как будто бы во сне.
В мечтах, в трансцендентальном плане.
И вот пришлось проснуться мне.

Проснуться, чтоб увидеть ужас,
Чудовищность моей судьбы.
…О русском снеге, русской стуже…
Ах, если б, если б… да кабы…

Мне уж не придется впредь
Чистить зубы, щеки брить.
"Перед тем, как умереть,
Надо же поговорить".

В вечность распахнулась дверь,
И "пора, мой друг, пора!"…
Просветлиться бы теперь,
Жизни прокричать ура!

Стариковски помудреть,
С миром душу примирить…
…Перед тем, как умереть,
Не о чем мне говорить.

В громе ваших барабанов
Я сторонкой проходил —
В стадо золотых баранов
Не попал. Не угодил.

А хотелось, не скрываю, —
Слава, деньги и почет.
В каторге я изнываю,
Черным дням ведя подсчет.

Сколько их еще до смерти —
Три или четыре дня?
Ну, а все-таки, поверьте,
Вспомните и вы меня.

А может быть, еще и не конец?
Терновый мученический венец
Еще мой мертвый не украсит лоб
И в fosse commune мой нищий ящик-гроб
Не сбросят в этом богомерзком Иере.

Могу ж я помечтать, по крайней мере,
Что я еще лет десять проживу.
Свою страну увижу наяву —
Нева и Волга, Невский и Арбат —
И буду я прославлен и богат,
Своей страны любимейший поэт…

Вздор! Ерунда! Ведь я давно отпет.
На что надеяться, о чем мечтать?
Я даже не могу с кровати встать.

Воскресенье. Удушья прилив и отлив,
Стал я как-то не в меру бесстыдно болтлив.

Мне все хочется что-то свое досказать,
Объяснить, уточнить, разъяснить, доказать.

Мне с читателем хочется поговорить,
Всех, кто мне помогали — поблагодарить.

Есть такие прекрасные люди средь вас.
Им земной мой поклон в предпоследний мой час.

Ку-ку-реку или бре-ке-ке-ке?
Крыса в груди или жаба в руке?

Можно о розах, можно о пне.
Можно о том, что неможется мне.

Ну, и так далее. И потому,
Ангел мой, зла не желай никому.

Бедный мой ангел, прощай и прости!..
Дальше с тобою мне не по пути.

Аспазия, всегда Аспазия,
Красивая до безобразия —
И ни на грош разнообразия.

А кто она была такая?..
И кто такая Навзикая?..

Себя зевотой развлекая,
Лежу, как зверь больной, в берлоге я —
История и мифология.

А за окошком нудь и муть,
Хотелось бы и мне уснуть.
Нельзя — бессонница терзает.

Вот елочка, а вот и белочка,
Из-за сугроба вылезает,
Глядит немного оробелочка,
Орешки продает в кредит
И по ночам прилежно спит.