Михаил Цетлин (Амари) - Цельное чувство

Пусть резкость мира (не складной ли ножик?)
Защелкнется, не причиняя зла,
В руке Любви, что нежность принесла.
Мой дух больной твоею властью ожил.
Тобой храним, он больше не встревожен
Угрозами. Судьба моя светла.
И тьмы людей, их темные дела
С тобой — жизнь в жизнь — мы вместе превозможем.
И наши жизни с каждым днем белей,
Всё глубже в мир земной пуская корни,
Взнесут свой цвет, с нетленностью лилей,
В край грез, недосягаемый и горний.
Сам Бог любовью нас обогатил
И в мир вознес гармоний и светил.

Я сердце, как тяжелый груз, несла.
Со скорбью скорбь сплеталась в ожерелье.
Так у других, чья жизнь не тяжела,
На нить алмазы нижутся веселья,
И эта нить вздымается, светла,
От сердца легкого биенья. Цели,
Надежды я не знала. Еле-еле
И Божия десница бы могла
Поднять груз сердца. Словно затвердело
Оно от скорби. Но тогда его
В глубокое свое ты существо
Спокойно погрузил. И без предела
Оно теперь поглощено тобой.
Ты — связь между звездами и судьбой!

Жила я долго в мире сновидений,
Вдали от плотью скованных людей,
Питая дух нетленностью идей
И музыкой, всех необыкновенней.
Но мир истаял дивных вдохновений.
Замолкли звуки. Как им ни владей,
Дар изменил. Тогда ты, чародей,
Явился предо мной, небесный гений.
И вся та красота, чем я жила —
Напевность, блеск, сияние чела —
В тебе сторицей как бы воплотилось.
И я в тебе с избытком обрела
Утерянную мною легкокрылость.
Ведь как бы греза ни была смела,
Еще необычайней Божья милость.

Любимый мой, тобою дух мой поднят
Над этой мрачной плоскостью земной.
Ты жизнь вдохнул в меня, и страсти зной
Всю вечность в поцелуй вместил сегодня.
Искала я лишь образа Господня,
Просвета в мир неведомый, иной.
Но ты негаданно был найден мной,
И я сильна, уверена, свободна.
Как тот, кто проникает в мир чудес,
С лужайки златооких асфоделей
Оглядывается на темный лес
Земных страстей в покинутом пределе,
Так я скажу, чей дух тобой воскрес:
Любовь, как Смерть, ведет нас к высшей цели.

О пачка писем! мертвая, немая!
Какая дрожь пронзила их покой,
Когда, листки из связки вынимая,
Я их роняла трепетной рукой.
Тут он просил, чтобы его сама я
Как друга приняла; а вот другой
Листок, где светлый день назначен мая.
А здесь письмо — «любимой, дорогой».
Как будто Божья сила осенила
Усталый дух, и муки стон утих.
А вот слова — «я твой»… бледны чернила,
Так часто прижимала к сердцу их.
А тут! но тайны я не проронила,
И не дерзнет о ней поведать стих.

Я о тебе всё думаю, и мысли
Вокруг тебя, как дикий виноград
Вдоль дерева. С трудом заметит взгляд
Высокий ствол — побеги так нависли
На нем. О дуб мой крепкий, не помысли,
Что друг твой этим грезам больше рад,
Чем твоему присутствию. Стократ
Оно дороже! Дереву не ввысь ли
Расти — судьба? Но если дикий плющ
Его обвил, то рост его могущ
Не будет. О, явись мне, превозвысясь!
Так радостно, лишь на тебя взгляни!
Такая свежесть есть в твоей тени,
Что грезить не к чему — лишь чуять близость!

Я вижу образ твой сквозь слезы ночью,
А днем ты улыбался. Почему
Я так грустна? Сама я не пойму…
Своей тоски не в силах превозмочь я.
Как будто светлый хор поет, пророча
Блаженство в храме, озаряя тьму
Молящихся, но в ладанном дыму
Вдруг служка оземь грохнется, точь-в-точь я.
Еще звучит торжественно аминь.
Но всюду мрак неведомых пустынь,
Хоть в отдаленье голосу я внемлю.
Быть может, мне привиделся лишь сон,
И дух мой был на небо вознесен, —
А слезы горько падают на землю.

Когда ты здесь — всё сказано без слов.
Я взор ловлю. Так днем глазами дети,
Купаясь в свете, ловят словно в сети
Чудес животрепещущий улов.
Последнее сомненье поборов,
Я жду, когда падут помехи эти,
Что встали между нами в злом запрете,
Как бездна между дальних двух миров.
Дай словно в голубятне приютиться!
В толпе беспомощна как голубь я.
Крылатый мой, укрой меня любя.
Позволь широким сердцем защититься.
Ах, эти мысли, когда нет тебя —
Как изнемогшие на небе птицы.

Заря чуть занялась, вслед за твоею клятвою
Меня любить, я взор направила к луне:
Ее изменчивость была примером мне,
И узы новые, мою судьбу захватывая,
Сулили ль счастье нам? Я знала, что душа твоя
Достойна лучшего, и голос свой вполне
Ты дашь под инструмент, что строй хранит вдвойне,
А не расстроенный, чьи струны рвутся надвое.
Певец, владеющий искусством скрипача,
Разлад малейший ты своей считал ошибкою,
Расстаться не спеша с невыдержанной скрипкою.
Под опытной рукой неслыханно звуча,
Одушевляются внезапно струны, клавиши,
Искусство мастера великого восславивши.

Да, этим прозвищем зови меня и ты.
Ведь с самых ранних лет, его послушна звуку,
Из круга детских игр, цветы зажавши в руку,
Стремилась я — взглянуть на милые черты.
О, эти голоса, так нежны и чисты,
Что с музыкой небес слились! Увы, разлуку
Всё глубже чувствую с годами я и муку
Влагаю в стон среди молчанья пустоты.
Да будет голос твой — умолкнувших наследник!
Осенние цветы ты вешним вслед нарви!
Быть может, сердцу нет милей цветов последних,
И упоительней последней нет любви.
Зови меня как те, кого уж нет на свете,
Всё существо мое тебе тогда ответит.

Я обещала, что тебе отвечу,
Как на призыв любимых голосов,
И тотчас устремлюсь тебе навстречу,
Едва заслышу трепетный твой зов.
Бывало, лишь родных своих примечу,
Роняю ворох сорванных цветов,
Взлет песни заменю покорной речью,
И рот расцвесть улыбкою готов.
Теперь, когда тебе я отвечаю,
Я отрываюсь от упорных дум,
Но сердце мчит, биенье учащая.
Исчез мир детских игр, веселья шум,
Но только руку на сердце положишь —
В нем кровь бежит быстрее детских ножек.

Коль всё покину для тебя, взамен
Себя вполне отдашь ли? Сестры, братья,
Родительская нежность и объятья, —
Кто мне заменит их средь чуждых стен?
Как дорог нам привычки сладкий плен!
Займешь ли место тех, что потерять я
Должна была? — Кто в сердце без изъятья,
И чья любовь теперь без перемен?
Кто знает глубину любви? Но горе
Измерить до конца куда трудней!
Так бездна океана глубже моря,
И больше грез разбитых там на дне…
Дай мне приют в душе, всех необъятней.
Голубку в нем свою укрой как в голубятне!

Кто б угадал при нашей первой встрече
В событье том, еще из царства снов,
Устойчивость гранитную основ.
Чтоб воздвигать душой, себя обретшей,
Мир будущий, вне горечи прошедшей?
Но свет небесный был еще так нов,
Что я боялась растворить окно
В весенний сад, внезапно весь расцветший.
Да и теперь, уверенна, смела,
Я чувствую: так глубоко люблю я,
Что власть объятья, сладость поцелуя,
Восторг любви я б в жертву принесла,
Коль, вопреки своим счастливым звездам.
Избрал он путь, для коего не создан.