Василий Сумбатов - Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

Для нас запреты не новы
Во всех садах публичных:
«Не рвать цветов. Не мять травы».
И там это обычно,

Но рай – блаженство, и запрет
Блаженство умаляет!
Где есть запрет – блаженства нет, –
Ведь, всякий это знает!

И что ж? К чему нас привело
Всё это рассужденье? –
Не знаем мы, в чем было зло
И в чем грехопаденье.

Вынесли гроб отпетый,
Зароют в землю потом…
Жил-был поэт, – и нет его,
И вянут цветы под крестом…

Книжка стихов останется
И долго еще будет жить, –
К ней от могилы тянется
Бессмертия хрупкая нить.

Ветер с востока несет безотрадные хмурые тучи,
С родины в тучах привет ветер холодный несет…
Что они видели там, где страданья людские так жгучи?
Что они слышали там, где так томителен гнет?

Сёла пустые стоят на реках, пересохших от зноя,
Бурые нивы кругом выжжены солнцем дотла,
Ветер над новой пустыней рыдает, не зная покоя,
Чащу спаленных лесов скрыла зловещая мгла…

Падалью, смрадными трупами всюду покрылись дороги,
Голод, насилье и мор гонят несчастных людей;
Вот они с воем идут, еле двигая слабые ноги, –
Трупы живые идут, толпы согбенных теней…

Хлеба и крова искать в города они идут толпами,
Но уже саваном злым Смерть облекла города;
Там воронье над домами взмывает, как черное знамя,
В улицах трупы лежат, царствует злая Беда…

Людям нигде нет спасенья и помощи нет ниоткуда,
В страхе земля замерла, спит и небесная твердь;
Тщетны все слезы и стоны, и тщетны надоеды на чудо;
С хохотом вдоль по Руси шествует черная Смерть…

В тени высоких пальм и пиний темнохвойных
Сидите вы одна на мраморной скамье
И под журчанье струй фонтанов беспокойных
Мечтаете с тоской о родине, семье…

Вам видятся вдали безбрежные равнины,
Задумчивой реки серебряный извив
И яркая листва березы и осины,
Что смотрятся в нее, стволы свои склонив.

Меж золотистой ржи, сплетенной с васильками,
Дорога, как змея, как лента, улеглась
И вьется без конца, скрываясь за лесами,
Которым нет границ, в которых тонет глаз.

С пологого холма спускается аллея
Из старых-старых лип, а на холме фронтон
Родимого гнезда возносится, белея
Рядами стройных ваз, пилястров и колонн.

Вся в зелени плюща терраса потонула,
И окна – настежь все, и музыка слышна, –
Полна любви, тоски, и горя, и разгула,
Доносится к вам песнь из светлого окна.

Отчизны милой песнь! проста и благородна,
Ты удаль и тоску, ты смех и грусть даришь,
Как степь – ты широка, как ветер – ты свободна,
Ты молодости сны на сердце шевелишь!

Под звуки песни той вы смотрите на дали:
Там темною стеной стоит дремучий бор,
Блестят извивы рек, как полосы из стали,
И всюду – хлеб и хлеб, куда ни кинешь взор.

Над берегом крутым сереются избенки,
Горит на церкви крест, овины стали в ряд,
Из-за реки, с лугов – и веселы, и звонки –
Несутся голоса резвящихся ребят…

К вам Родина свои объятья простирает, –
Вам хочется упасть и землю целовать,
Встаете вы, но – вид знакомый исчезает, –
Кругом так чуждо всё, и грустно вам опять…

Как были б рады вы сейчас отдать всё это –
И роскошь гордых пальм, и мрамор, и фонтан
За ряд убогих изб, где всё полно привета,
За хмурый, дикий лес и ширь родных полян!..

Серо-жемчужное небо,
Речки блестящая сталь,
Золото в полосах хлеба,
Сине-туманная даль;

В даль убегает дорога,
Прячась за сломанный тын,
Где покосился убого
Дымом одетый овин;

Вдоль по дороге, за нивой,
В глади зеленых лугов
Чуть шевелятся лениво
Пестрые пятна коров;

Каркают в роще вороны,
Поздний кричит коростель,
Льются откуда-то звоны,
Хрипло скрипит журавель;

Балки, пригорки, низины,
В балках – орешника тень,
К речке сбегают осины
И бесконечный плетень;

Мельницы крылья лениво
Машут за речкой вдали;
В рощах деревья красиво
Золото в зелень вплели;

Церковки тусклые главы,
Кладбища ветхий забор,
Желтые в речке купавы,
Желтый ромашек ковер;

Избы под серой соломой,
Избы под тесом гнилым, –
Как это сердцу знакомо,
Как это веет родным!

Нет больше родины моей!
В огне безумного разгула,
В бесовской пляске пьяных дней,
В крови дымящейся своей
Она со стоном потонула…

Громадным кладбищем лежит
Вся Русь; там ветер лишь рыдает,
Да, озаряя страшный вид,
Звезда кровавая горит,
Да буря черный стяг взвивает…

То смерти вьется страшный флаг
Средь сёл и нив опустошенных,
И прорезает жуткий мрак
Убийств и мук кровавый знак –
Два треугольника скрещенных…

Отдав и молодость, и силу
За честь Отчизны в злых боях,
В награду я хочу могилу
Найти в родных ее полях.

Мне на чужбине неуютно,
И горек хлеб, и свет не мил;
Я уношусь ежеминутно
Душой к крестам родных могил.

Больной, без сил и без работы,
Живя средь чуждых мне людей
Под гнетом будничной заботы,
Не жду я больше лучших дней.

Устал я думать, волноваться,
Устал от жизни, от всего,
Устал душою извиваться
Под плетью Рока своего.

О, поскорей бы воротиться
Под сень родных моих берез,
Хоромам старым поклониться,
Где я родился и возрос,

Отдать поклон пенатам милым,
Предаться грезам детских снов,
Припасть к родительским могилам
И умереть у их крестов…

Не яблони ли в небе отцвели?
Не мотыльков ли белых мчится стая?
Холодной белизной задумчиво блистая,
Цветы иль крылья на землю легли?..

Я вспомнил вдруг снега родной земли…
Как мне мила их пелена густая!
Покрылась ей вся улица пустая,
И крыши все, и темный сад вдали.

Пусть злой мороз под ледяным забралом
Шагает вдоль по улицам пустым,
Сверкающим в уборе небывалом, –

Моя тоска развеялась, как дым!
Мне чуждый Рим сегодня стал родным –
Под серебристым снежным покрывалом!