Дмитрий Кленовский - Полное собрание стихотворений

Афродита из влажной пены
Вышла, знойна и весела,
Афродите былой на смену,
Той гречанке, что умерла.

Я бродил с ней вдвоем по пляжу,
Я твердил, что в нее влюблен,
Что она мне желанней даже
Самой лучшей из древних жен.

Уверял ее: «Дита, знаешь,
Ты не хуже ее ничуть,
Ты как пена в объятьях таешь
И твоя словно мрамор грудь!»

Не для той, что давно истлела,
Мы слагали в веках стихи,
Были жалки и были смелы
И на всякие шли грехи.

А для девочки бестолковой,
Что в пути попадалась нам,
Щеголяла нарядом новым
И глазела по сторонам.

О, богиня! Тут нет измены!
Ведь мерещится сгоряча
Легкий шепот эгейской пены
У прижавшегося плеча!
1962

Вероятно, было очень нужно
Этот мир продлить и сохранить,
Если нам, усталым и недужным,
Велено любить, терпеть и жить.

И вот в том, что так необходимо
Это утомительное зло,
Словно обещание хранимо,
Что не все напрасно расцвело.

Будем же, всему прилежно внемля
И всего касаясь на пути,
Огибая медленную землю,
Долгою тропинкою идти.

Ведь тропинка каждая, запомним,
Нас всегда к чему-то приведет.
Может быть, к пустой каменоломне?
А быть может, к ангелу, что ждет?

Будем же, покамест без ответа,
Ничего не зная наперед,
Все-таки идти тропинкой этой,
Той, что нас к чему-то приведет.
1964

Мой зябкий друг, мое земное тело,
Зачем ко мне прижалось ты опять?
Учись в тебе отпущенных пределах
Поменьше плакать и надоедать!

Ну да, с тобой я давней дружбой связан,
Но все же эта дружба такова,
Что миг один - и наш союз развязан,
Как на речном причале бечева.

И лодка уплывет (но не затонет!),
А берег - он останется, и нет
Уже ни возвращенья, ни погони,
Лишь на воде теряющийся след.

И надо мне с тобою быть суровым,
Чтоб то, что остается, не могло
Мне стать нужней моих скитаний новых,
Нужней, чем даль, просторы и весло.

Ты только берег скудости и скуки,
А я - я путник на его траве.
Давай же оба привыкать к разлуке,
К готовой отвязаться бечеве!
1963

Слишком просто, и не для поэта,
А для всякой совести земной,
Взять да и проверить, будто это
Навсегда закончится с тобой.

Слишком просто! Все кругом так сложно!
Тайною овеян и храним
Каждый жалкий камень придорожный,
Каждый лист, упавший рядом с ним.

Почему же ты проходишь мимо
Этой тайны камня и листа,
Мимо тайны, явной и незримой,
Что вокруг повсюду разлита?

Попытайся к этой тайне малой,
К ней хотя бы, ближе подойти!
Этого довольно для начала,
Для начала твоего пути.
1964

Каким сомненьем ни измучен я,
Как больно ни томит тоска -
Я небо чувствую над кручею
И верю в крылья мотылька.

Пускай всего лишь отражением
Хоронится во глуби высь -
От смутного прикосновения
К нездешнему не уклонись!

Возьми его, каким приметится,
И передай, как ты поймешь -
Быть может, истиной засветится
То, что считаешь ты за ложь.

И пусть всего лишь на мгновение,
Но снизойдут к тебе, легки,
Нездешние прикосновения
Неназываемой руки.
1964

В дурную ночь, в часы размолвки с Богом
(Как иначе назвать беседу ту!)
Мне кажется всегда: еще немного -
И перейду последнюю черту.

Но каждый раз удерживает что-то,
И на заре опять душа чиста,
И в ней - о да! - тревога и забота,
Сомненье, горечь, но не пустота.

Не пустота! Не пропасть! Та, в которой
Разбился б я до наступленья дня.
И тех же тайн неуловимый шорох
Прислушаться опять зовет меня.
1965

Спасенье наше в беспредельности,
В бескрайности грядущих дней,
И в том залог великой цельности
Людских и божеских затей.

Когда б отпущен был всего лишь нам
Какой-то предрешенный срок -
Мы б захлебнулись днем сегодняшним,
Нас выбросило б на песок.

А так мы движемся, и пенится
За нами встречная волна.
О, путь еще не раз изменится!
За далью снова даль видна!
1964

Я чувствую все резче раздвоенье
Моей души и тела моего,
Как будто в ней растет освобожденье,
А в теле, в нем усталость от всего.

А между тем вы так неразделимы
И оба вы так целостно «мое»,
Что непонятно, невообразимо
Одной души иное бытие.

Что делать ей без друга, что когда-то
Ее позвал и обвенчал с землей,
Что дал ей рощи, рифмы и закаты,
Прикосновенья, шелест и прибой?

И, может быть, ей «там» так пусто будет
(Ни глаз поднять, ни слова произнесть),
Что станет вновь молиться, как о чуде,
О возвращеньи в горестное «здесь».
1964

Ты обнаженным ангелом была,
А я тебя как женщину неволил.
Зачем на помощь ты не позвала
И почему не вскрикнула от боли?

Я так к терпенью твоему привык,
К послушливому твоему бессилью,
Что кинулся к тебе, а не приник,
И смял твои распахнутые крылья.

А ты? Ты на прощанье обняла
Меня с такой мучительной тревогой,
Что понял я: ты мне с собой дала
Предупрежденье в дальнюю дорогу.

И, видишь, я исполнил твой завет,
Хотя тебе и не дал обещанья,
И, может быть, сейчас на свете нет
Нежней и легче моего касанья.
1963

Есть давно утерянные годы,
Есть давно умолкнувшее детство,
Есть стихами прозвеневший город -
Пушкинское стройное наследство.

В мае там сирень, в апреле - вербы,
В сентябре - рябина, дождик, слякоть...
Как туда вернуться я хотел бы -
Просто для того, чтобы заплакать.
1963

Без прикосновенья, поцелуя
Нам своей не досказать любви!
Вот попробуй, заглуши такую
Жажду неуемную в крови -
И очнешься ты стаканом полным,
Что прильнувших не изведал губ,
Путником, не бросившимся в волны
На сожженном зноем берегу.
1963

Расплачиваться надо за вино,
За горсть зерна, за поцелуй беспечный,
За все, за все, что здесь тебе дано!
А за любовь? За ту втройне, конечно!

Но вдумайся: не стоит ли она
Такой опустошающей расплаты?
Она была ведь горячей вина,
Необходимее, чем горсть зерна,
И всеми поцелуями богата.

Так не скупись на папиросный дым,
На слезы, на отчаянье, на муку
Слепых шагов по улицам ночным!
Плати! Твой ростовщик неумолим:
Вот он опять протягивает руку!
1965

Я знаю комнату, в которой
Ты будешь плакать обо мне.
Когда? Быть может, очень скоро,
Уже, быть может, по весне.

Мне будет все тогда возможно
И, знаешь, я к тебе приду,
Но бережно и осторожно,
И не во сне и не в бреду.

Приду, уйду - и не был будто...
Но если на другой же день
В окно ты улыбнешься утру
И тронешь, проходя, сирень,

И станешь меньше, нелюдима,
Одна по улицам бродить -
Знай, это я вчера незримо
Пришел помочь меня забыть.
1964