Роберт Фрост - Неизбранная дорога

При свете лампы Мэри у стола
Ждала Уоррена. Шаги услыша,
Она на цыпочках сбежала вниз,
Чтоб в темноте его у двери встретить
И новость сообщить: "Вернулся Сайлас".
Потом, его наружу потянув,
Закрыла дверь. "Будь добр", - она сказала,
Взяла покупки у него из рук
И, на крыльцо сложив их, усадила
Его с собою рядом на ступеньки.

"А разве добрым не был я к нему?
Но не хочу, чтоб к нам он возвращался.
Иль не сказал ему я в сенокос,
Что, если он уйдет, пусть не приходит?
На что он годен? Кто его возьмет?
Ведь он немолод и плохой работник.
К тому ж он ненадежен и всегда
Как раз в страду горячую уходит.
Он думает, что если заработал
Немножечко, хотя бы на табак,
То больше нам ничем и не обязан.

"Отлично, - я сказал, - мне не по средствам
Помесячно работнику платить".
"Другие ж платят". - "И пускай их платят".
Не верю, чтоб исправиться он мог.
Начнет вот так, и что-то подмывает
Его уйти с карманными деньгами
В страду, когда рабочих рук нехватка.
Зимой же он приходит. Нет, довольно".

"Шш! - перебила Мэри. - Он услышит".

"Ну и пускай. Он должен это слышать".

"Он так измучен и заснул у печки.
Придя от Роу, я его нашла
Почти уснувшим у дверей сарая.
Вид у него такой ужасный, жалкий.
Не смейся. Я его едва узнала:
Так изменился он, уйдя от нас.
Сам посмотри".

"Откуда он пришел?"

"Он не сказал. Я в дом его втащила
И угощала чаем, табаком.
Расспрашивала о его скитаньях.
Но он в ответ лишь головой кивал".

"Что ж он сказал? Сказал он что-нибудь?"
"Немного".
"Ну а что? Признайся, Мэри,
Он говорил, что окопает луг?"

"Уоррен!"

"Да? Хотел я лишь узнать".

"Конечно, говорил. Ну что ж такого?
В вину ты не поставишь старику,
Что он свое достоинство спасает.
И если хочешь знать, он говорил,
Что пастбище расчистит наверху.
И это, кажется, ты слышал раньше?
Уоррен, если бы ты только знал,
Как он все путал. У меня в глазах
Вдруг потемнело, и мне показалось,
Что разговаривает он в бреду
О В_и_лсоне Гар_о_льде, что работал
У нас тому назад четыре года, -
Теперь он в колледже своем учитель,
А Сайлас к нам хотел его вернуть,
Чтоб вместе с ним приняться за работу.
Вдвоем они наладят все на ферме.
Он говорил, все спутав и смешав,
Что Вилсон славный малый, но смешон
Своей ученостью. Ты помнишь, как
Они в июле в сильный зной трудились.
Как Сайлас сено складывал вверху,
Гарольд же снизу подавал на вилах".

"Да, подгонять их мне не приходилось".

"То время мучит Сайласа, как сон.
Не странно ли, как мелочи мы помним.
Гарольд его задел высокомерьем,
И Сайлас до сих пор для спора с ним
Упущенные доводы находит.
Я знаю по себе, как тяжело
Несказанный ответ потом придумать.
Запомнился ему Гарольд с латынью,
Он насмехался над его словами,
Что будто бы латынь ему мила
Не меньше скрипки - вот какая дичь!
Гарольд не верил, что он может воду
В земле найти с орешниковой веткой.
Так, значит, и не впрок пошло ученье.
Об этом Сайлас говорил. И очень
Жалел о том, что он не может снова
Учить его, как нужно сено класть".

"Да, Сайлас этим может похвалиться.
Он каждую копну кладет особо
И примечает, чтобы после взять,
А при разгрузке их легко находит
И сбрасывает. В этом он мастак.
Он их берет, как гнезда птиц больших,
И сам как будто не стоит на сене,
А вместе с вилами взмывает вверх".

"Он и Гарольда хочет обучить,
Чтоб тот на что-нибудь да пригодился,
А то мальчишка одурел от книг.
Бедняга Сайлас о других печется,
А сам - чем в прошлом может он гордиться,
А в будущем надеяться на что?
Как и сейчас, всегда одно и то же".

Осколок месяца скользнул на запад,
Стянув все небо за собой к холмам.
Свет пролился к ней нежно на колени.
Она простерла фартук и рукой
Коснулась, словно арфы, струн рассветных,
Сверкающих росой от гряд до крыши,
Как будто бы играя всю ту нежность,
Что вкруг него сгущалась рядом с ней.
"Он умирать пришел домой, Уоррен.
Не беспокойся, он не загостится".

"Домой?" - он усмехнулся.
"Да, домой.

Смотря как это слово понимать.
Конечно, он для нас не больше значит,
Чем гончая, которая пристала б
К нам из лесу, измучившись в гоньбе".

"Дом - значит место, где нас принимают,
Когда приходим мы".
"Я применила
Не так, как ты хотел бы, это слово".

Уоррен встал и, сделав два шага,
Поднял зачем-то прут и, возвратившись,
Переломил его в руках и бросил.
"Ты думаешь, что Сайласу мы ближе
Родного брата? Ведь тринадцать миль
От поворота до его дверей.
Сегодня Сайлас прошагал не меньше.
Что ж не к нему? Ведь брат его богач
И птица важная - директор банка".

"Он нам не говорил".

"Но мы ведь знаем".

"Я думаю, что брат ему поможет,
А если будет нужно, то возьмет
Его к себе и, может быть, охотно.
Возможно, он добрей, чем нам казался.
Так пожалей же Сайласа. Подумай:
Ведь если б он родней своей кичился
Иль помощи себе искал у брата,
То разве б он умалчивал о нем?"

"Не знаю, что меж ними".

"А я знаю.
Таков уж Сайлас - нам-то все равно,
Родные же таких, как он, не любят.
Дурного он не сделал ничего
И думает, что он ничем не хуже
Всех остальных. Хотя он и бедняк,
Не хочет перед братом унижаться".

"Не думаю, чтоб он кого обидел".

"Меня обидел он: мне больно видеть,
Как старой головой о стул он бьется.
На кресло перейти он не хотел.
Ступай же в дом скорей и помоги.
Постель ему я постелила на ночь.
Ты удивишься, как он надломился.
Ему уж не работать - это верно".

"Я не сказал бы так наверняка".
"Я не ошиблась. Ты увидишь сам.
Пожалуйста, не забывай, Уоррен,
Что он вернулся окопать наш луг.
Он все обдумал, ты над ним не смейся.
Возможно, он заговорит об этом.
А я на облачке том загадаю,
Коснется ль месяца иль нет".

Коснулось.
Их стало трое в тусклом хороводе:
Она, сквозное облачко и месяц.

Уоррен возвратился очень быстро.
Склонился молча и пожал ей руку.

"Что с ним, Уоррен?"
"Мертв", - ответил он.

Из глубины сарайчика фонарь
Высвечивал двоих в дверном проеме,
Отбрасывая их косые тени
На стены дома. В окнах все темно.
Переступала лошадь по настилу,
Покачивался тихо верх двуколки,
Подтягивал мужчина колесо,
А женщина вдруг вскрикнула: "Стой! Кто там?"
И шепотом: "Когда фонарь качнуло...
Я видела мелькнувшее лицо!
Да-да, вон там, в кустах, что у дороги!
И ты, конечно, видел?"
"Ничего.
Лицо?"
"Конечно?"
"Да не может быть!"
"Взгляну-ка, Джо. А то и в дом-то страшно.
Оставить это просто так нельзя.
Закрыты ставни, вроде все в порядке.
Замки висят... Привыкнуть не могу
Домой вот так в потемках возвращаться.
Прозвякал слишком громко ключ в замке,
И кто-то этим был предупрежден.
Хозяин в дверь, а он скорей в другую!
Пусти меня!"
"Да он убрался прочь!"
"Ты думаешь, что здесь проезжий двор! -
Забыл, где мы? Ну да, чего же проще?
Он просто здесь гуляет по ночам!
Он там, в кустах! Зачем он затаился?"
"Сейчас не так уж поздно, хоть темно.
Ты говоришь, а на уме другое.
А выглядел он как?"
"Ну как? Обычно.
Не выяснив, я не смогу заснуть.
Дай мне фонарь!"
"Фонарь тебе не нужен".
Фонарь она у мужа отняла.
"Уж я сама, и ты туда не суйся.
На этот раз пора его поймать!
Я пропишу ему! Какого черта?
Там что-то шевельнулось... Не шуми!
Уйди скорее, Джо! Да тише, тише!
Не слышу я совсем из-за тебя!"
"Не худо бы, чтоб я поверил в это".
"Там это, кто-то или их подручный!
И раз уж мы застукали его,
То самая пора его накрыть.
А как спугнем, так он повсюду будет -
В кустах и за деревьями, везде!
Я из дому и шагу не ступлю...
Нет, так я не оставлю! Джо, пусти!"
"Зачем так осторожничать ему?"
"Вот то-то и оно, что осторожен,
Но ты слыхал, как выдал он себя...
Ну-ну, не буду, Джо... Ну обещаю!
Что ссориться? Ты тоже не пойдешь".
"Я б справился и сам. Одно тут худо.
Он видит нас, а нам-то не видать.
Мы у него совсем как на ладони!
Чего ему высматривать у нас?
Все высмотреть и так вот просто скрыться?"
Мужчина ничего понять не мог,
Но за женой пошел через лужайку.
"Чего тебе?" - та крикнула во тьму.
Фонарь приподняла, к себе прижала,
Да так, что через юбку тело жгло.
"Тут ни души. Мерещится..."
"Он здесь!
Чего тебе?" - опять она спросила.
И тут - о ужас! - прозвучал ответ:
"Да ничего", - ответили с дороги.
На мужа та бессильно оперлась -
Паленой шерсти, видно, надышалась.
"Чего тебе у нас в такую темь?"
"Да ничего". - Казалось, это все...
Но снова голос: "Испугались, что ли?
Я видел, как вы лошадь торопили...
Сейчас я выйду прямо к вам, на свет -
Увидите".
"Ну ладно. Джо, назад!"
Шаги все ближе... Всю ее трясло,
Но ни на шаг она не отступила.
"Ну, видно?"
"Где?.." - Уставилась во тьму...
"Не видите вы, что ли? Я с ребенком.
Разбойники не шастают семьей!"
"Ночь на дворе. Ребенок-то зачем?"
"А мы гуляем тут... Ведь каждый мальчик
Хоть раз да должен ночью побродить.
Не так ли сын?"
"Не худо б вам найти
Другое место!"
"Вышло так, шоссе...
Мы две недели будем жить у Динов".
"И даже если так, - ты слышишь, Джо! -
Ты все ж не расслабляйся, Джо, ты понял?
И осторожность нам не помешает.
Здесь глушь, такая глушь, и никого..."
И все она таращилась во тьму...
Фонарь, качаясь, начал опускаться,
Земли коснулся, вспыхнул и потух.