Роберт Фрост - Неизбранная дорога

Я бы хотел, чтоб этот лес дремучий,
Невозмутимый, древний и могучий,
Не просто был личиной тьмы, но чащей,
В даль без конца и края уводящей.

Туда уйду я и в безбрежность кану,
Не опасаясь встретить ни поляны,
Ни большака, где возчик засыпает
И колесо песок пересыпает.

Но почему я должен возвращаться?
И почему бы им не попытаться
Догнать меня - тем, кто со мною дружен,
Кому, быть может, до сих пор я нужен?

Они увидят: я не изменился,
Лишь в прежней вере крепче утвердился.

Этот дом простоял много лет.
Только дома давно уже нет.
А когда-нибудь даже руины
Зарастут одичавшей малиной,
И последний забудется след.

Через бреши прогнивших оград
Лес вернулся в запущенный сад,
Где тропинка к воде заросла.
А у груши теперь два ствола,
И по старому - дятлы стучат.

Как печально, что умер наш дом,
Что не выбежать вновь босиком
На дорожную теплую пыль.
И взлетает во тьму нетопырь
Над невидимым чердаком.

Под-над гулкой речною водой
Начинает кричать козодой,
Но опять умолкает тотчас,
Не решаясь унылый рассказ
Продолжать пред ночной немотой.

Мало света у летних светил.
Всех, кто кров наш со мною делил,
Я забыл. Может, помнит о том
Камень, если еще подо мхом
Чьи-нибудь имена сохранил.

Среди призраков пара одна
Мне особенно ясно видна.
Меж безмолвной родни
Вечно рядом они,
Тени тихие, - он и она.

Печаль моя, осенних дней
Со мною пасмурность деля,
Твердит, что ей всего милей
Унылый вид нагих ветвей
И тропка в мокрые поля.

Она мне говорит всерьез
О том, что радует ее,
Что шумных птиц спугнул мороз,
Что серебрит туманный ворс
Ее неброское шитье,

Что роща серая пуста,
Что небо клонится к стерне,
Что ей одной понятна та
Таинственная красота,
Которой-де не видно мне.

Давно я знаю наизусть
Упреки эти, что с того?
До первых снегопадов пусть
Мне их нашептывает грусть,
Усугубляя колдовство.

Живые часто бродят тут
Среди травы и старых плит;
Но мертвым вход давно закрыт -
Сюда их больше не везут.

"Сегодня, - с камня стих твердит, -
Твой взгляд по мне едва скользит.
Но завтра мертвый мрамор плит
Тебя навеки приютит".

Как мрамор в смерти убежден!
И лишь одним встревожен он:
Нет мертвых, хоть взывает стих.
Что так отпугивает их?

Но если б плитам мы сказали,
Что больше нас не проведешь,
Что умирать мы перестали -
Они поверили бы в ложь.

Я, наверно, смешон, когда, склонившись
Над колодцем, но не умея глубже
Заглянуть, - на поверхности блестящей
Сам себя созерцаю, словно образ
Божества, на лазурном фоне неба,
В обрамлении облаков и листьев.
Как-то раз, долго вглядываясь в воду,
Я заметил под отраженьем четким -
Сквозь него - что-то смутное, иное,
Что сверкнуло со дна мне - и пропало.
Влага влагу прозрачную смутила,
Капля сверху упала, и дрожащей
Рябью стерло и скрыло то, что было
В глубине. Что там, истина блеснула?
Или камешек белый? Что-то было.