Роберт Фрост - Другая дорога
Обзор книги Роберт Фрост - Другая дорога
Фрост Роберт
Другая дорога
Роберт Фрост
Другая дорога
ЗА ВОДОЙ
Колодец во дворе иссяк,
И мы с ведром и котелком Через поля пошли к ручью
Давно не хоженным путем.
Ноябрьский вечер был погож,
И скучным не казался путь -Пройтись знакомою тропой
И в нашу рощу заглянуть.
Луна вставала впереди,
И мы помчались прямо к ней, Туда, где осень нас ждала
Меж оголившихся ветвей.
Но, в лес вбежав, притихли вдруг
И спрятались в тени резной, Как двое гномов озорных,
Затеявших игру с луной.
И руку задержав в руке,
Дыханье разом затая, Мы замерли -- и в тишине
Услышали напев ручья.
Прерывистый прозрачный звук:
Там, у лесного бочажка -То плеск рассыпавшихся бус,
То серебристый звон клинка.
ДРУГАЯ ДОРОГА
В осеннем лесу, на развилке дорог, Стоял я, задумавшись, у поворота; Пути было два, и мир был широк, Однако я раздвоиться не мог, И надо было решаться на что-то.
Я выбрал дорогу, что вправо вела И, повернув, пропадала в чащобе. Нехоженей, что ли, она была И больше, казалось мне, заросла; А впрочем, заросшими были обе.
И обе манили, радуя глаз Сухой желтизною листвы сыпучей. Другую оставил я про запас, Хотя и догадывался в тот час, Что вряд ли вернуться выпадет случай.
Еще я вспомню когда-нибудь Далекое это утро лесное: Ведь был и другой предо мною путь, Но я решил направо свернуть -И это решило все остальное.
ЖЕЛТОГОЛОВАЯ СЛАВКА
Ее, наверное, слыхал любой В лесу, примолкшем к середине лета; Она поет о том, что песня спета, Что лето по сравнению с весной Куда скучней, что листья постарели, Что прежних красок на лужайках нет И что давно на землю облетели Цвет грушевый и яблоневый цвет; Она твердит, что осень на пороге, Что все запорошила пыль с дороги; Примкнуть к терпенью смолкших голосов То ли не может, то ли не желает И спрашивает, даром что без слов: Как быть, когда все в мире убывает?
В ПЕРЕКРЕСТЬЕ ПРИЦЕЛА
В разгаре боя, метя в чью-то грудь, Шальная пуля низом просвистела Вблизи гнезда -- и сбить цветок успела, И с паутины жемчуг отряхнуть. Но перепелка, подождав чуть-чуть, Опять к птенцам писклявым прилетела, И бабочка, помедля, вновь присела На сломанный цветок передохнуть. С утра, когда в траве зажглась роса, Повис в бурьяне, вроде колеса, Сверкающий каркас полупрозрачный. От выстрела его качнуло вдруг. Схватить добычу выскочил паук, Но, не найдя, ретировался мрачно.
ПЛЕННАЯ И СВОБОДНАЯ
Любовь Земле принадлежит, Привычен ей объятий плен, Уютно под защитой стен. А Мысль оград и уз бежит, На крыльях дерзостных парит.
В снегу, в песках, в глуши лесной Проложены Любви следы, Ей не в обузу все труды. Но Мысль, избрав удел иной, С ног отряхает прах земной.
На Сириусе золотом Она, умчав, проводит ночь; А на заре стремится прочь -Сквозь пламень звездный напролом, Дымя обугленным крылом.
Но, говорят, раба Земли -Любовь -- таит в себе самой Все то, чего, враждуя с тьмой, Взыскует Мысль, бродя вдали В межгалактической пыли.
ТЕЛЕФОН
"Я очень далеко забрел, гуляя, Сегодня днем, Вокруг Стояла тишина такая... Я наклонился над цветком, И вдруг Услышал голос твой, и ты сказала Нет, я ослышаться не мог. Ты говорила с этого цветка На подоконнике, ты прошептала... Ты помнишь ли свои слова?"
"Нет, это ты их повтори сперва".
"Найдя цветок, Стряхнув с него жука И осторожно взяв за стебелек, Я уловил какой-то тихий звук. Как будто шепот "приходи" -Нет, погоди, Не спорь, -- ведь я расслышал хорошо!"
"Я так могла подумать, но не вслух".
"Я и пришел".
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Мы и не знали, что навстречу шли Вдоль изгороди луга: я спускался С холма и, как обычно, замечтался, Когда заметил вдруг тебя. В пыли, Пересеченной нашими следами (Мой след огромен против твоего!), Изобразилась, как на диаграмме, Дробь -- меньше двух, но больше одного. И точкой отделил твой зонтик строгий Десятые от целого. В итоге Ты, кажется, забавное нашла... Минута разговора протекла. И ты пошла вперед по той дороге, Где я прошел, а я -- где ты прошла.
ПОБЕСЕДОВАТЬ С ДРУГОМ
Если друг, проезжая, окликнет меня, У ограды придерживая коня, -Я не стану стоять как вкопанный, Озираясь на свой участок невскопанный, И кричать "В чем дело?" издалека, Вроде как оправдываясь недосугом. Нет, воткну я мотыгу в землю торчком -Ничего, пускай отдохнет пока! -И пойду через борозды прямиком Побеседовать с другом.
ЛЯГУШАЧИЙ РУЧЕЙ
В июне умолкает наш ручей. Он то ли исчезает под землею (И в темноту уводит за собою Весь неуемный гомон майских дней, Все, что звенело тут на всю округу, Как призрачные бубенцы сквозь вьюгу) -То ли уходит в пышный рост хвощей И в кружевные кущи бальзаминов, Что никнут, свой убор отцветший скинув. Лишь русло остается, в летний зной Покрытое слежавшейся листвой, Случайный взгляд его найдет едва ли В траве. И пусть он не похож сейчас На те ручьи, что барды воспевали: Любимое прекрасно без прикрас.
КОРОВА В ЯБЛОЧНЫЙ СЕЗОН
Что за наитье на нее находит? Весь день корова наша колобродит И никаких оград не признает. Единожды вкусив запретный плод, Увядший луг она презрела гордо. Пьянящим соком вымазана морда. Лишь падалица сладкая одна Ей в мире вожделенна и важна. Ее из сада с бранью выгоняют; Она мычаньем к небесам взывает, И молоко в сосцах перегорает.
ПОТЕМНЕВШЕГО СНЕГА ЛОСКУТ
Потемневшего снега лоскут
У стены, за углом, -Как обрывок газеты, к земле
Пригвожденный дождем.
Серой копотью весь испещрен,
Словно шрифтом слепым... Устаревшие новости дня,
Что развеялся в дым.
СТАРИК ЗИМНЕЙ НОЧЬЮ
Тьма на него таращилась угрюмо Сквозь звезды изморози на стекле -Примета нежилых, холодных комнат. Кто там стоял снаружи -- разглядеть Мешала лампа возле глаз. Припомнить, Что привело его сюда, в потемки Скрипучей комнаты, -- мешала старость. Он долго думал, стоя среди бочек. Потом, нарочно тяжело ступая, Чтоб напугать подвал на всякий случай, Он вышел на крыльцо -- и напугал Глухую полночь: ей привычны были И сучьев треск, и громкий скрип деревьев, Но не полена стук по гулким доскам. ...Он светом был для одного себя, Когда сидел, перебирая в мыслях Бог знает что, -- и меркнул тихий свет. Он поручил луне -- усталой, дряхлой, А все же подходящей, как никто, Для этого задания стеречь Сосульки вдоль стены, сугроб на крыше: И задремал. Полено, ворохнувшись В печи, его встревожило: он вздрогнул И тяжело вздохнул, но не проснулся. Старик не может отвечать один За все: и дом, и ферму, и округу. Но если больше некому, -- вот так Он стережет их долгой зимней ночью.
'OUT, OUT...'1
Гудела циркулярная пила Среди двора, визгливо дребезжала, Пахучие роняя чурбаки И рассыпая вороха опилок. А стоило глаза поднять -- вдали Виднелись горы, пять высоких гребней -Там, где садилось солнце над Вермонтом. Пила то дребезжала, напрягаясь, То выла и гудела вхолостую. Все было, как всегда. И день кончался. Ну что бы им не пошабашить раньше, Обрадовав мальчишку, -- для него Свободных полчаса немало значат! Пришла его сестра позвать мужчин: "Пора на ужин". В этот миг пила, Как будто бы поняв, что значит "ужин", Рванулась и впилась мальчишке в руку Или он сам махнул рукой неловко -Никто не видел толком. Но рука! Он даже сгоряча не закричал, Но повернулся, жалко улыбаясь И руку вверх подняв -- как бы в мольбе Или чтоб жизнь не расплескать. И тут Он понял (он ведь был не так уж мал, Чтоб этого не осознать, подросток, Работавший за взрослого) -- он понял, Что все пропало. "Ты скажи, сестра, Скажи, чтоб руку мне не отрезали!" Да там уже и не было руки. Врач усыпил его эфирной маской. Он булькнул как-то странно и затих. Считавший пульс внезапно испугался. Не может быть. Но... стали слушать сердце. Слабей -- слабей -- еще слабей -- и все. Что тут поделаешь? Умерший умер, Живые снова занялись -- кто чем.
ЧТОБ ВЫШЛА ПЕСНЯ
Был ветер не обучен пенью
И, необузданно горласт, Ревел и выл, по настроенью,
И просто дул во что горазд.
Но человек сказал с досадой:
Ты дуешь грубо, наобум! Послушай лучше -- вот как надо,
Чтоб вышла песня, а не шум.
Он сделал вдох -- но не глубокий,
И воздух задержал чуть-чуть, Потом, не надувая щеки,
Стал тихо, понемногу дуть.
И вместо воя, вместо рева -
Не дуновение, а дух -Возникли музыка и слово.
И ветер обратился в слух.
ВРАСПЛОХ
И каждый раз, когда порой полночной, В таинственный и тихий час урочный, Снег шелестящий, белый снег с небес Посыплется на голый, черный лес, Я удивленно, робко озираюсь, И возвожу глаза, и спотыкаюсь, Застигнутый врасплох, -- как человек, Который разлучается навек И со стезей своей, и с белым снегом, Томимый неисполненным обетом И не свершив начатого труда, -Как будто бы и не жил никогда. Но прежний опыт говорит мне смело, Что царство этой оторопи белой Пройдет. Пусть, пелена за пеленой, Скрывая груды опали лесной, По пояс снега наметут метели, Тем звонче квакши запоют в апреле. И я увижу, как сугроб седой В овраги схлынет талою водой И, яркой змейкой по кустам петляя, Исчезнет. И придет пора иная. О снеге вспомнишь лишь в березняке, Да церковку заметя вдалеке.
