Алексей Крученых - Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера

Под утро, как гейзер в нарзане,
занозы сердечных складок растрюхались.
Я позабыл ее грозно-синие глаза,
казненную за измену старуху,
и прочие огнеметные трюки.
Остались только два гнезда,
режущей нежностью чреватые,
железом иносказов их вспахали…
Что-ж, я выздоровел окончательно?
  Кончился кошмар?
Или пропадаю
    очаровательно?!.

Под утро, как льдинка в нарзане,
заноза сердечных складок
      растаяла.
позабыл ее щедро-синие глаза
 и прочие
  головокружительные тайны!
…Остались только два стиха,
  режущей нежностью
      чреватые —
  сталью иносказов
    их выпахали…
Что-ж, я выздоровел?
Или подыхаю
 очаровательно?!.

Вместо парного аппетитного мяса
 застарелыми спазмами
  жуй трухлявую щепку — воблу
Ты не пришла к обещанному часу.
Ты не пришла и позже.
 Запрыгали строчки,
   россыпью — вопли…
Сижу колпачный
   и изучаю,
      с белесой улыбкой,
   петитную дорожку…

А мне всё холодней…
Сырой парусиной
 мокнет спрессованное сердце
Что это? Склероз?
  60 лет?
Или просто
  цокает осень,
колотится неровный ревматизм?
Да, это нарывает разлука —
насквозь в прострелах
  не-стер-пи-меи-ший
    фурункул!..

 Уехала!
Как молоток
 влетело в голову
отточенное слово,
вколочено напропалую!
— Задержите! Караул!
 Не попрощался.
  В Коджоры! —
Бегу по шпалам,
кричу и падаю под ветер.
 Все поезда
  проносятся
над онемелым переносьем

Ты отделилась от вокзала,
покорно сникли семафоры.
Гудел
 трепыхался поезд,
горлом
 прорезывая стальной воздух
В ознобе
 не попадали
 зуб-на-зуб шпалы.
Петлей угарной ветер замахал.
А я глядел нарядно-катафальный
     в галстуке…
И вдруг — вдогонку:
— Стой! Схватите!
    Она совсем уехала! —
Над лесом рвутся силуэты,
а я — в колодезь,
 к швабрам,
барахтаться в холодной одиночке,
где сырость с ночью спят
      в обнимку.
Ты на Кавказец профуфырила
      в экспрессе
 и скоро выйдешь замуж,
меня ж — к мокрицам,
где костоломный осьмизуб
 настежь
  прощелкнет…

Умчалася…
Уездный гвоздь — в селезенку!
И все-ж — живу!
Уж третью пятидневку
в слякоть и в стужу
— ничего, привыкаю —
хожу на службу
и даже ежедневно
  что-то дряблое
    обедаю
с кислой капустой.
Имени ее не произношу.
Живу молчальником.
Стиснув виски́
стараюсь выполнить
предотъездное обещание
Да… Так спокойнее —
  анемичником…
Занафталиненный медикаментами доктор
двенадцатью щипцами
сделал мне аборт памяти…

Меня засосало в люк.
Я кувыркаюсь без пямяти.
Стучу о камень,
Знаю — не вынырну!
На мокрые доски
  молчалкою —
    п л ю х!..

Древний девиз,
таблица велико-рыхлых
романтиков и романистов:
ЛЮБОВЬ — ТАЙНА — СМЕРТЬ
Но мы,
победившие чахлый склероз,
начертали на наших джемперах:
УЛОВ — НАРПИТ — СМЕХ!
Замыленного кентавра,
   скрипучего,
сменил электровоз
в три тысячи HP[73].

Не как чудо,
  не жар-птицу
    (нет уж! где уж!)
Как дружочка,
  краем уха
полюби меня чуть-чуть!
Мне до ужасти
  нестерпимо нужен
  для стихопроизводства
   горного воздуха
    лоскут!..

В утешительном халате
  Рубинатка —
многосерднои фельдшерицей
приложи мне на темя печатью
  рыжие пьявки бровей!
Пускай раны мои охладятся,
в ужасе
  отшатнется
    лихорадица,
навеки отвалится
  опостылая постель…

Ты стала теперь розовей,
  примереннее с жизнью,
ты стала теперь
  не такой колючей.
Согласись, что это
  после песни,
которой
  научил тебя Кручень!..

Никогда еще жизнь
  не была так свежа,
как в это
  ответственное утро!
Пиявкой бровей твоих
  боль охлаждена,
заря распустилась на острие ножа,
все горести в мутную ямку
  каюкнули!..

Рубинная!
Ты мое облачко,
      крылышко,
        зернышко —
ветер какой — глаза ожег!
Ты вся в осколках солнечных!
Острая шпилечка,
    нитка с иголкой,
    наперсток и вышивка,
все вещи возле тебя щебечут,
        вещие,
все — кровные
      родственники!
Даже ярче в саду
    жжет
  только сквозь твой
миниатюрницкий зонтик!..

Подтрунила Руната:
— Если пробуешь револьвер
      в комнате,
не в угол стреляй,
      а в окно, —
так будет громче!
О, презренная мелочь
вызывающая солюбство в стихах!
  Крапива факта!..
Руната!
  Как биллиардным шар
   наливается
    твой лоб мудреца,
бровей загар
    остужает
два синих костра

Страстно-скромно, как желанная,
бесконечно целовала
    на глазах соперницы.
Что это? Вероятно руку отлежал я
Вот и снятся неожидные нелепости!..

  Гамак…
На фоне ресторана Гагри́пш
   лежать
   под башнею пальмы
      в теннике.
Пусть вокруг тормошатся
  рекордсмены лаун-тенниса,
пусть Вертинский вертит
  королевистый джаз-банд, —
мы давно уже
  пристальной книжкой
отряхнули со своих фартуков
    этот нагар!..

При молодой луне —
      вихрь —
налёт голубых ресниц,
ограбление фильдеперсовых
      транспортов,
белая оптика платья,
зигзаг — зрачки — пролаз.
Сама прозрачность
  персидской ниткой
   пронеслась!..