Всеволод Емелин - Götterdämmerung: cтихи и баллады

У пилы у циркулярной
Победитовые зубья,
Сразу палец безымянный
И мизинец к черту срубит.

Уважай, столяр-станочник,
Циркулярную пилу,
Если ты искать не хочешь
Свои пальцы на полу.

На руке остатки кожи
Заливает кровь густая,
А у Мекки только ножик
Из подшипниковой стали.

От досужих глаз в сторонке,
В полутьме, в сыром подвале
Выгнанные с оборонки
Мастера тот нож ковали.

Ножны кожаные узки,
Спрятан нож в карман штанов.
Ох, не любит он нерусских,
И богатых, и ментов.

У сержанта есть три лычки,
А ему, козлу, все мало.
У собак бывают клички,
А у Мекки погоняло.

Много горя повидал он,
А потом решил — хорош!
И себе взял погоняло
Мекки-Мессер, Мекки-Нож.

Кто-то мать родную продал,
Ну, а он наоборот —
Вышел родом из народа
И вступился за народ.

Если ты вдову обидел,
Сироту развел на грош,
Ждет тебя народный мститель
Мекки-Мессер, Мекки-Нож.

Не пугай высокой крышей
Ментовской или чеченской.
Он ножом тебя распишет,
Как Рублев собор Успенский.

У крутого ствол под мышкой,
Он рулит на “мерседесе”,
Но сверкнет, как фотовспышкой,
Своей финкой Мекки-Мессер.

Мы посмотрим из-под арки,
Как ползет еще живое
Существо от иномарки
По асфальту, тихо воя.

Если кто-то загорелся,
Мекки вмиг его потушит
Он не любит “мерседесов»,
Не поэт он типа Кушнер.

На площадке возле сквера
У подъездов и аптеки
Местные пенсионеры
Низко кланяются Мекки.

Так у нас в районе спальном
Зажилось простому люду,
Как когда-то англичанам
Под защитой Робин Гуда.

Плакала мамаша,
Кутаясь в платок.
— Ой, на “Русский марш” ты
Не ходи, сынок.

Ветер гонит тучи,
Клонит дерева.
Там тебя замучат
Злые антифа.

Вдавят тебя в стену
Станции метро,
Попадешь чечену
Прямо на перо.

Ты куда собрался?
Глянь, черней ворон
В латах марсианских
Сходится ОМОН.

Выведут без счета
Псов на свой народ
Тут и водометы
Тут и вертолет.

Злобные собаки
Рвутся с поводков,
Строем автозаки
Ждут вас, дураков.

Если им охота,
Пусть друзья твои
Все идут в пехоту
Для ДПНИ.

Мало ль в околотке
Есть у нас ребят,
Обойдется Поткин
Чай, и без тебя.

Слушать, мама, грустно
Этот разговор.
Ясны ваши чувства,
Но какой позор!

Что в народный праздник
Граждане страны,
Мы под страхом казни
Прятаться должны.

Что нам скажут предки,
Дорогая мать,
Если будем в клетке
Дальше куковать?

Были же мужчины
В нашем государстве,
Гражданин К. Минин
И князь Д. Пожарский.

Их не автозаки
На пути встречали,
Гордые поляки —
Крылья за плечами.

Не ОМОНа клюшки
И не водомет,
Били по ним пушки
С крепостных высот.

Все вокруг калеча,
Шли живой волной.
Их секли картечью,
Жгли со стен смолой.

Лезли вверх по доскам:
Понимали ведь:
За стеной кремлевской
Живет наша смерть.

Хрип надсадный в горле
Рвался, как струна,
Но упрямо перли
Супротив рожна.

Так без плача, тихо
Объясни мне, мать,
Пращуров таких я
Как могу предать?

Мать скрутила с силой
Уголки платка
И перекрестила
Голову сынка.

Ты не пой мне, соловей,
Про любовь-зазнобушку.
Ты попей, вампир, попей
Мою черну кровушку.

Я и сам один из вас,
У меня и тени нет,
Мы здесь тоже пьем не квас
С пионерских юных лет.

Две гитары за стеной
Резко струны дернули.
Нет, для светлых я иной,
Мне дорога к темным.

В моей комнате скелетов
Полный шифанер.
От компьютерных эффектов
Я офонарел[6].

Положите меня в гроб,
Разгрызите вены,
Но зато умел я чтоб
Проходить сквозь стены.

Чтоб спасаясь от ментов,
Как наркоз по вене,
Я б летел вдоль поездов
В метрополитене.

Чтоб в больничном свете ламп
На подстилке цинковой
Мне блондинка в стиле вамп
Желтым зубом цыкала.

Мое тело лишь бутылка,
Я осадок не взболтал.
Эй, прекрасная вампирка,
Подставляй мне свой бокал.

Я тебя, с такой фигурой,
Пуще пьяни напою.
Ты ведь, как поет нам Шнуров,
Любишь пить лишь кровь мою.

Рот издаст такие звуки,
Как сработавший сортир.
Ох, попляшете вы, суки,
Когда стану я вампир.

Седина мне красит гриву,
Бес стучится мне в ребро.
Видел я, как зло красиво,
Как занудливо добро.

Я ль не рвал на шеях жил?
Не носил личину?
Я ль иконы не крошил
В тонкую лучину?

Я продам отца и мать,
Стану Завулоном,
Только б не существовать
Офисным планктоном.

КГБ меня вербует,
ЦРУ сулит мне мзду.
Я готов в игру любую,
Все равно гореть в аду.

Быть агентом Сигуранцы
Или Дефензивы.
Пусть коллеги трансильванцы
Выправят мне ксиву.

Принимай христопродавца
Да веди за полный стол.
Где тут кровью расписаться?
Я уж пальчик наколол

Шприца острую иголкой,
Но не зря терпел я боль,
Здесь элитная тусовка,
Здесь дресс-код и фейс-контроль.

Темной пятою колонной
Здесь расселись Ви Ай Пи.
Они кровию народной
Перепились, как клопы.

Так земной густою кровью
Обпилась, аж тяжела,
Вся страна, припав к Приобью,
Нефть глотает из горла.

Тут петух не прокричит,
Не настанет утро.
Знать бы, что таит в ночи
Этот город мутный.

В этом городе я рос,
Хохотал и плакал
Средь пятиконечных звезд
И помойных баков.

Вел ЦК борьбу за мир
И давал квартиры.
Я не знал, что я вампир
И они вампиры.

И жужжал московский улей,
Меня ждали за углом
Кто с серебряною пулей,
Кто с осиновым колом.

Чую дуло на виске,
Жду контрольный выстрел.
Знал я: в этом городке
Что-то да не чисто.

Прятал город за бетоном,
За досками заборными.
Планы стать Армагедоном
Местом битвы с темными.

И покуда мы все пели
Средь чумного пира,
Появился Казус Белли
Светлых и вампиров.

Что жуете рукава
Над слезой ребенка?
Щас накроется Москва
Черную воронкой.

Поздно, дядя, пить нарзан,
Поправлять здоровье,
И нужна здесь не слеза,
А лишь капля крови.

И когда вдруг схватит сердце,
Свет сожмется в точку,
Понимаешь наконец-то,
Как здесь все непрочно.

Мир висит на волоске,
И он сгинет так легко,
Как рисунок на песке
В модной книжке М. Фуко.

За стеной уж не гитара,
А архангела труба,
Замолкают все базары,
Входят почва и судьба.

Этот город, где я вырос,
Этот смутный город,
Как программа, поймав вирус,
Сползет с монитора.

Ничего-то не осталось,
Помаши рукой им вслед:
Телебашни тонкий фаллос
По прозванью сердцеед,

Переулочки кривые,
В скверах жухлая трава,
И гостиница “Россия”,
И гостиница “Москва”.

Это сталинское здание,
Тот курятник типовой.
До свиданья, до свиданья,
До свиданья, дорогой.

Понял щас, во что ты влип,
Поведясь на провокацию?
Это не видеоклип,
А конфликт цивилизаций[7].

Скачет этот карнавал
Уж больно инфернально.
Ты попал, попал, попал.
Ты попал реально.

И ору я благим матом
В свой мобильный телефон:
Где ты, вагоновожатый?
Тормози скорей вагон.

И как Швондер у Булгакова
Я кричу: — Какой позор!
Выведи меня из мрака,
Выведи, ночной дозор!

Я не враг, я просто овощ,
Пострадал морально я[8].
Увези меня, техпомощь,
Служба коммунальная.

Не хочу быть вурдалаком,
Буду пить один кагор.
Выведи меня из мрака.
Выведи, ночной дозор!

P. S. Юрий Михайлович Лужков!
Не мучь ты древнюю столицу.
Не задирай ее покров.
Под ним такое шевелится…
Вой техногенных катастроф,
Крах миллиардных инвестиций
Покажутся игрой в “Зарницу”,
Когда всплывет из тьмы веков
Спор темножопых с светлолицыми.