Алексей Апухтин - Полное собрание стихотворений

Когда был я ребенком, родная моя,
Если детское горе томило меня,
Я к тебе приходил, и мой плач утихал –
На груди у тебя я в слезах засыпал.

Я пришел к тебе вновь… Ты лежишь тут одна,
Твоя келья темна, твоя ночь холодна,
Ни привета кругом, ни росы, ни огня…
Я пришел к тебе… Жизнь истомила меня.

О, возьми, обними, уврачуй, успокой
Мое сердце больное рукою родной,
О, скорей бы к тебе мне, как прежде, на грудь,
О, скорей бы мне там задремать и заснуть.

О Боже, как хорош прохладный вечер лета,
    Какая тишина!
Всю ночь я просидеть готов бы до рассвета
    У этого окна.
Какой-то темный лик мелькает по аллее,
    И воздух недвижим,
И кажется, что там еще, еще темнее,
    За садом молодым.
Уж поздно… Всё сильней цветов благоуханье,
    Сейчас взойдет луна…
На небесах покой, и на земле молчанье,
    И всюду тишина.

Давно ли в этот сад в чудесный вечер мая
    Входили мы вдвоем?
О, сколько, сколько раз его мы, не смолкая,
    Бывало, обойдем!
И вот я здесь один, с измученной, усталой,
    Разбитою душой.
Мне хочется рыдать, припавши, как бывало,
    К груди твоей родной…
Я жду… но не слыхать знакомого привета,
    Душа болит одна…
О Боже, как хорош прохладный вечер лета,
    Какая тишина!

Безмесячная ночь дышала негой кроткой.
Усталый я лежал на скошенной траве.
Мне снилась девушка с ленивою походкой,
С венком из васильков на юной голове.

И пела мне она: «Зачем так безответно
Вчера, безумец мой, ты следовал за мной?
Я не люблю тебя, хоть слушала приветно
Признанья и мольбы души твоей больной.

Но… но мне жаль тебя… Сквозь смех твой в час прощанья
Я слезы слышала… Душа моя тепла,
И верь, что все мечты и все твои страданья
Из слушавшей толпы одна я поняла.

А ты, ты уж мечтал с волнением невежды,
Что я сама томлюсь, страдая и любя…
О, кинь твой детский бред, разбей твои надежды,
Я не хочу любить, я не люблю тебя!»

И ясный взор ее блеснул улыбкой кроткой,
И около меня по скошенной траве,
Смеясь, она прошла ленивою походкой
С венком из васильков на юной голове.

Как стелется по ветру рожь золотая
    Широкой волной,
Как пыль поднимается, путь застилая
    Густою стеной!

Как грудь моя ноет тоской безымянной,
    Мученьем былым…
О, если бы встретить мне друга нежданно
    И плакать бы с ним!

Но горькие слезы я лью только с вами,
    Пустые поля…
Сама ты горька и полита слезами,
    Родная земля!

Я люблю тебя так оттого,
Что из пошлых и гордых собою
Не напомнишь ты мне никого
Откровенной и ясной душою,
Что с участьем могла ты понять
Роковую борьбу человека,
Что в тебе уловил я печать
Отдаленного, лучшего века!
Я люблю тебя так потому,
Что не любишь ты мертвого слова,
Что не веришь ты слепо уму,
Что чужда ты расчета мирского,
Что горячее сердце твое
Часто бьется тревожно и шибко…
Что смиряется горе мое
Пред твоей миротворной улыбкой!

Не в первый день весны, цветущей и прохладной,
    Увидел я тебя!
Нет, осень близилась, рукою беспощадной
    Хватая и губя.

Но чудный вечер был. Дряхлеющее лето
    Прощалося с землей,
Поблекшая трава была, как в час рассвета,
    Увлажена росой;

Над садом высохшим, над рощами лежала
    Немая тишина;
Темнели небеса, и в темноте блистала
    Багровая луна.

Не в первый сон любви, цветущей и мятежной,
    Увидел я тебя!
Нет! прежде пережил я много грусти нежной,
    Страдая и любя.

Но чудный вечер был. Беспечными словами
    Прощался я с тобой;
Томилась грудь моя и новыми мечтами,
    И старою тоской.

Я ждал: в лице твоем пройдет ли тень печали,
    Не брызнет ли слеза?
Но ты смеялася… И в темноте блистали
    Светло твои глаза.

Еще свежа твоя могила,
Еще и вьюга с высоты
Ни разу снегом не покрыла
Ее поблекшие цветы;
Но я устал от жизни этой,
И безотрадной и тупой,
Твоим дыханьем не согретой,
С твоими днями не слитой.

Увы! ребенок ослепленный,
Иного я от жизни ждал:
В тумане берег отдаленный
Мне так приветливо сиял.
Я думал: счастья, страсти шумной
Мне много будет на пути…
И, Боже! как хотел, безумный,
Я в дверь закрытую войти!

И я поплыл… Но что я видел
На том желанном берегу,
Как запылал, возненавидел,–
Пересказать я не могу.
И вот, с разбитою душою,
Мечту отбросивши свою,
Я перед дверью роковою
В недоумении стою.

Остановлюсь ли у дороги,
С пустой смешаюсь ли толпой,
Иль, не стерпев души тревоги,
Отважно кинусь я на бой?
В борьбе неравной юный воин,
В боях неопытный боец –
Как ты, я буду ль тверд, спокоен,
Как ты, паду ли наконец?

О, где б твой дух, для нас незримый,
Теперь счастливый ни витал,
Услышь мой стих, мой труд любимый:
Я их от сердца оторвал!
А если нет тебя… О Боже!
К кому ж идти? Я здесь чужой…
Ты и теперь мне всех дороже
В могиле темной и немой.

С тяжелой думою и с головой усталой
Недвижно я стоял в убогом храме том,
Где несколько свечей печально догорало
Да несколько друзей молилися о нем.

И всё мне виделся запуганный, и бледный,
И жалкий человек… Смущением томим,
Он всех собой смешил и так шутил безвредно,
   И все довольны были им.

Но вот он вновь стоит, едва мигая глазом…
Над головой его все беды пронеслись…
Он только замолчал – и все замолкли разом,
   И слезы градом полились…

Все зрители твои: и воин, грудью смелой
Творивший чудеса на скачках и балах,
И толстый бюрократ с душою, очерствелой
   В интригах мелких и чинах,

И отрок, и старик… и даже наши дамы,
Так равнодушные к отчизне и к тебе,
Так любящие визг французской модной драмы,
   Так нагло льстящие себе,–

Все поняли они, как тяжко и обидно
Страдает человек в родимом их краю,
И каждому из них вдруг сделалось так стыдно
   За жизнь счастливую свою!

Конечно, завтра же, по-прежнему бездушны,
Начнут они давить всех близких и чужих.
Но хоть на миг один ты, гению послушный,
   Нашел остатки сердца в них!

Из разных стран родного края,
Чтоб вспомнить молодость свою,
Сошлись мы, радостью блистая,
В одну неровную семью.

Иным из нас светла дорога,
Легко им по свету идти,
Другой, кряхтя, по воле Бога,
Бредет на жизненном пути.

Всё, что с слезами пережито,
Чем сердце сжалося давно,
Сегодня будет позабыто
И глубоко затаено.

Но хоть наш светлый пир беспечен,
Хоть мы весельем сроднены,
Хоть наш союз и свят, и вечен,
Мы им гордиться не должны.

Мы братья, да. Пусть без возврата
От нас отринут будет тот,
Кто от страдающего брата
С холодным смехом отойдет.

Но, не кичась в пределах тесных,
Должны мы пламенно желать,
Чтоб всех правдивых, добрых, честных
Такими ж братьями назвать.

Вельможа ль он, мужик, вития,
Купец иль воин – всё равно:
Всех назовет детьми Россия,
Всем имя братское одно.