Владимир Маяковский - Стихотворения (1928)

С чем
         в поэзии
                       не сравнивали Коминтерна?
Кажется, со всем!
                             И все неверно.
И корабль,
                 и дредноут,
                                    и паровоз,
                                                     и маяк —
сравнивать
                  больше не будем.
Главным
               взбудоражена
                                      мысль моя,
что это —
                просто люди.
Такие вот
                из подвальных низов —
миллионом
                   по улицам льются.
И от миллионов
                          пришли на зов —
первой
           победившей
                               революции.
Историю
              движет
                          не знатная стайка —
история
             не деньгой
                               водима.
Историю
              движет
                          рабочая спайка —
ежедневно
                 и непобедимо.
Тих
      в Европах
                      класса коло́сс,—
но слышнее
                   за разом раз —
в батарейном
                      лязге колес
на позиции
                  прет
                          класс.

Товарищ Бухарин
                            из-под замызганных пальм
говорит —
                 потеряли кого…
И зал
         отзывается:
                            «Вы жертвою пали…
Вы жертвою пали в борьбе роковой».
Бедой
          к убийцам,
                           песня, иди!
К вам
         имена жертв
мы
     еще
            принесем, победив,—
на пуле,
             штыке
                        и ноже.
И снова
             перечень
                            сухих сведений —
скольких
              Коминтерн
                               повел за собой…
И зал отзывается:
                             «Это —
                                          последний
и решительный бой».
И даже
           речь
                  японца и китайца
понимает
               не ум,
                         так тело,—
бери оружие в руки
                               и кидайся!
Понятно!
              В чем дело?!
И стоило
               на трибуне
                                 красной звездой
красноармейцу
                        загореться,—
поняв
         язык революции,
                                    стоя
рукоплещут
                   японцы и корейцы.

Не стала
              седа и стара —
гремит,
            ежедневно известней
п-я-т-и-д-е-с-я-т-и стран
боевая
           рабочая песня.

Как будто
                чудовищный кран
мир
       подымает уверенно —
по ступенькам
                       50 стран
подымаются
                    на конгресс Коминтерна.
Фактом
            живым
                       встрянь —
чего и представить нельзя!
50
    огромнейших стран
входят
           в один зал.
Не коврами
                  пол стлан.
Сапогам
              не мять,
                           не толочь их.
Сошлись
               50 стран,
не изнеженных —
                            а рабочих.
Послало
              50 стран
гонцов
           из рабочей гущи,
войны
          бронированный таран
обернуть
               на хозяев воюющих.
Велело
            50 стран:
«Шнур
           динамитный
                               вызмей!
Подготовь
                 генеральный план
взрыва капитализма».
Черный
            негр
                   прям.
Японец —
                желт и прян.
Белый —
               норвежец, верно.
50
    различнейших стран
идут
        на конгресс Коминтерна.
Похода времени —
                              стан.
Рево́львера дней —
                                кобура.
Сошлись
               50 стран
восстанию
                 крикнуть:
                                «Ура!»
Мир
       буржуазный,
                           ляг!
Пусть
         обреченный валится!
Колонный зал
                      в кулак
сжимает
              колонны-пальцы.
Будто
          чудовищный кран
мир
       подымает уверенно —
по ступенькам
                       50 стран
поднялись
                 на конгресс Коминтерна.

Десять лет —
                      и Москва и Иваново
и чинились
                   и строили наново.
В одном Иванове —
                                триста домов!
Из тысяч квартир
                            гирлянды дымов.
Лачужная жизнь —
                              отошла давно.
На смывах
                  октябрьского вала
нам жизнь
                 хорошую
                                строить дано,
и много рабочих
                           в просторы домов
вселились из тесных подвалов.

А рядом с этим
                         комики
такие строят домики:
на песке стоит фундамент —
а какая ставочка!
Приноси деньгу фунтами —
не жилкооп,
                   а лавочка.
Помесячно
                  рублей двенадцать
плати из сорока пяти.
Проглотят
                 и не извинятся —
такой хороший аппетит!
А заплатившему
                           ответ:
«Зайти…
               через 12 лет!»
Годы долго длятся-то —
разное болит.
На году двенадцатом
станешь —
                  инвалид.
Все проходит в этом мире.
Жизнь пройдет —
                             и мы в квартире.
«Пожалте, миленькая публика,
для вас
             готов
                      и дом и сад.
Из ваших пенсий
                            в 30 рубликов
платите
             в месяц 50!»
Ну и сшит,
                 ну и дом!
Смотрят стены решетом.
Ветерок
             не очень грубый
сразу —
             навзничь валит трубы.
Бурей —
              крыша теребится,
протекает черепица.
Ни покрышки,
                      ни дна.
Дунешь —
                 разъедется,
и…
     сквозь потолок видна
Большущая Медведица.
Сутки даже не дожив,
сундучки возьмут —
                                 и вон!
Побросавши этажи,
жить
        вылазят на балкон.
И лишь
            за наличные
квартирку взяв,
живут отлично
нэпач и зав.

Строитель,
                  протри-ка глаз свой!
Нажмите,
               партия и правительство!
Сделайте
                рабочей и классовой
работу
           заселения и строительства.