Борис Веробьян - История зарождения воздухоплавания и авиации в России

Командующий воздушными силами России, великий князь – голова светлая,
Александр Михайлович говорил: «парашют в авиации – вещь вредная,
Так как летчики при малейшей опасности будут спасаться
На парашютах, предоставляя самолеты гибели». Такова аргументация.

И в 1911 году, и в мировую войну летчики без парашютов продолжали летать.
Но боевые потери летного состава России давали о себе знать…
Летал без парашюта и Петр Нестеров, в будущем гордость нации.
Он рано ушел из жизни, а много мог бы сделать для авиации.

Увлечение «летанием» началось для него в «нижегородских окрестностях»
В марте 1911 года, взяв отпуск за службу в «дальневосточных местностях»,
Веря в свое предназначение и идею воздухоплавания, он в течение года
Решил добиться по службе скорейшего из артиллерии в авиацию перевода.

А все началось с занятия планеризмом, как раз во время его расцвета.
Слова Жуковского: «в авиацию – через планеризм» стали лучшим советом.
И, построив со своим другом планер, как писал «Нижегородский вестник»,
Нестеров удачно летал на нем в городских предместьях…

О полете Нестерова в газетах было написано 2 августа 1911 года:
«Один из членов Нижегородского общества воздухоплавания опыты
На планере производил за Петропавловским кладбищем, на поле…
Планер не имеет, конечно, пропеллера и мотора», такова конструктора воля…

«Планер сделан из легкого материала и весит всего один пуд, что реально.
Летчик не садится в аппарат, а повисает на руках на планках» специальных.
«Аппарат приводится в движение лошадью», нужна сноровка…
«Лошадь увлекает его за длинную, связанную с ним, веревку».

«Аппарат, когда лошадь бежит, на 3 метра в воздух поднимается…
Затем веревку управляющий лошадью бросает, и аппарат опускается».
Репортер писал о полетах на планере в мажорном плане,
И утверждал, что они важны для подготовки к полетам на аэроплане…

Однажды Нестеров наблюдал ведомый Уточкиным аэроплан внимательно,
И у него возникла мысль создания совершенного аппарата летательного.
И в скором времени он в чертежах показал обтекаемость форм самолета
С воздушными тормозами и двухрычажной системой управления полетом.

И в конце 1911 года из Нижнего Новгорода в Петербург проект отослан был.
Но Главное инженерное управление Нестеров своими идеями не удивил.
Преклонявшиеся перед всем иностранным консерваторы без протекции
Отвергали все ценное, создаваемое русскими конструкторами, по инерции.

И Нестеров едет в Петербург, чтобы пользу своего проекта доказать.
Но и доброжелатели в инженерном управлении не смогли его понять.
Тогда он хлопочет, узнав о вакансиях, в Военном министерстве спешно
О зачислении в авиационный отдел офицерской школы, но безуспешно…

Отпуск заканчивался. И Нестеров решился на шаг, не входящий в его планы,
Он отправился на квартиру товарища военного министра Поливанова.
Сунув «на чай» в руку отворившему дверь денщику, он его упросил,
Чтобы тот к Его Высокопревосходительству допустил.

Несколько минут ожидания, как целая вечность, тянулись…
И для Нестерова вдруг двери генеральского кабинета распахнулись.
А перед Поливановым предстал голубоглазый офицер молодой,
От которого веяло глубокой порядочностью и почти детской простотой.

Беседа Нестерова с Поливановым нежданно затянулась на полтора часа.
Казалось, его будущее колебалось у судьбы на весах.
Нестеров с таким простосердечьем и энтузиазмом говорил,
Что Поливанов положительную резолюцию на его рапорт наложил.

Когда Нестеров прощался с генералом и тот ему руку пожал,
Он еле смог сказать слова благодарности и даже слез не скрывал.
Ведь он добился того, о чем в те годы, служа в артиллерии, мечтал.
Вот как об этом, почти дословно, позднее сам Нестеров писал:

«Без всякого разрешения я явился к генералу Поливанову, чем отныне
Рисковал навлечь на себя неприятности по службе за нарушение дисциплины.
Генерал Поливанов, выслушав меня, принял в моей судьбе горячее участие —
Он отдал распоряжение о зачислении меня в школу… Я был счастлив!»…

Однако чиновники в министерстве подписали приказ, горький до боли,
Не о зачислении Нестерова в авиационный отдел при Офицерской школе,
А о зачислении в Офицерскую военную воздухоплавательную школу, на деле,
Без упоминания, куда стремился Нестеров, то есть об авиационном отделе.

И Нестерову пришлось отправиться под Петербург, на Волково поле
В распоряжение Александра Кованько – начальника этой школы.
Генерал-майор Кованько любил воздухоплавание и его лелеял,
И ненавидел авиацию, и с нею все летательные аппараты, воздуха тяжелее…

Кованько в области воздухоплавания военного не был талантом обделен,
И в России личность известная. И в своей долгой служебной карьере он
Командовал первой в русской армии воздухоплавательной частью с 1885 года,
А в августе 1887 года был для Менделеева на аэростате организатором полета.

Кованько с 1890 года Учебный воздухоплавательный парк возглавлял.
Он с 1898 года член Воздухоплавательной комиссии, которую представлял
В Международном метеорологическом комитете. Кованько без позерства
Стоял за налаживание отечественных аэростатов и дирижаблей производства.

В русско-японскую войну 1904–1905 годов он, как патриот непреклонный,
Командовал Первым Сибирским воздухоплавательным батальоном.
Кованько боевое применение привязных аэростатов организовано было.
С помощью их наблюдение за неприятелем и корректировка огня происходили.

С 1910 года Кованько – начальник Офицерской воздухоплавательной школы.
В нее преобразовали Учебный воздухоплавательный парк по Высшей воле,
Где Кованько читал лекции по истории воздухоплавательного дела за границей.
В школе этой летной профессии первые русские летчики начинали учиться.

И Нестерову пришлось учиться в военной воздухоплавательной школе
С октября 1911 года по конец августа 1912 года не по своей воле…
К тому же в июне 1912 года с Нестеровым произошел эпизод интересный,
Причем авиационным историкам, вероятно, малоизвестный.

6 июня 1912 года вблизи Гатчины, в деревне Сализи как будто
Должны были состояться испытания авиационного парашюта.
Поручиком в отставке, Глебом Котельниковым, был изобретен этот парашют.
И Нестеров с другом Дмитрием Николаевым свои услуги предложили тут…

Друзья по воздухоплавательной школе волновались, понимая – дело важное,
К тому же дело неизведанное и, как представлялось, опасное.
Они не спали всю ночь, а когда спозаранку в Сализи прибыли,
Там их немедленно арестовали и на гауптвахту посадили…

Таково было распоряжение Кованько. Он, казалось, сделал как лучше…
Чтоб не рисковать людьми, выполнили из песка человекообразное чучело…
Парашют с чучелом сбросили с привязного аэростата,
И чучело, даже не в лучшей форме, приземлилось на обе ноги, как надо…

Но и после «вынужденной посадки» Нестерова на гауптвахту, самой судьбой
Его мечта об офицерской авиационной школе могла остаться мечтой.
И только Кованько, за свободный полет 18 августа 1912 года на аэростате
Назвав Нестерова хорошим воздухоплавателем, учел его желание, кстати.

Кованько, которому был подведомственен и авиационный отдел,
Сказал Нестерову то, о чем он давно услышать хотел:
«Ну а теперь, поручик, Бог с вами, отправляйтесь в Гатчину». Как знают,
«К своим аэропланам… они ведь теперь и впрямь летают»…

Правда, Нестерову, как и Николаеву, переводившимся в авиационный отдел,
Предстояла медицинская комиссия. И здесь они могли остаться не у дел…
На медицинской комиссии оба были признаны непригодными
К службе в качестве летчиков и могли стать от авиации свободными…

У Нестерова по наследству были слабые легкие.
К тому же до Петербурга служил он во Владивостоке.
А там климат влажный – дыхание Тихого океана…
Но Нестеров «грезил летанием» и не отступал от своего плана.

И он, и его друг пошли на хитрость. Им кто-то подсказал
Подловить председателя комиссии по пути из школы на Гатчинский вокзал.
Так они и сделали. И, рассказав врачу о полетах, как полагается,
На аэростатах и планерах, заставили его под дружным натиском сдаться…