Галактион Табидзе - Стихотворения

Кудрей азийских черный вихрь в полете,
Безумный бег коней, летящих ввысь.
Тебя спасут лишь вечные высоты,—
В лазурном светлом небе растворись!

Как в зеркалах разлив зари чудесен!
Пьянят певца венцы ширазских роз.
Смотри, поэт, настало время песен,
И правый путь найди средь бурь и гроз!

Вашего дома заманчив уют.
Здесь же — рутинные ливни идут.

Осень. Дождями исчерчена даль.
В душу крадется лесная печаль.

Летние дни обманули меня.
Слушаю вдумчиво лепет огня.

Вижу стоцветный узорный ковер,
Вижу ресниц чародейный шатер.

Вы так добры, и вам разве не жаль
Друга, которого гложет печаль?

Сжальтесь над ним, чтоб уже навсегда
Расколдовали его холода.

Вы для поэта — нездешний цветок.
О, напишите хоть несколько строк!

Может, растопится гибельный лед
И неизбывная грусть отпадет.

Убил в ущелье охотник рыжий
Прекраснорогую ниамори.
И было тихо — а стало тише.
Так слово смолкает в пустом соборе.

Назавтра я видел, что день несветел,
А воздух траурен — без метафор —
Там шли за гробом сквозь ливень и ветер
И сумрак скорбный и взрывы литавр!

А я никому не помог на свете,
Не спас я царственную косулю…
На мне тот ливень оставил плети,
И в детское сердце я принял пулю.

Он разорвал кольцо поруки
И — гневный — в полночь изо дня —
Шагнул — один — скрестивши руки
И лоб горящий наклоня.

Глухой и буйный, как Бетховен,
Он
   проклял
              бога —
                        но
                           ему
Лишь одному и был подобен,
Когда сквозь ветер шел и тьму.

И,
  поднимаясь в гору
                             долго,
Свой траурный он создал марш,
И бесконечно и полого
Рос под ногами горный кряж.

Темнеет, и спешу я туда, где сновиденья
В забытых фолиантах теснятся безымянно,
Созвучья, точно стрелы, летят из отдаленья,
И, перевоплощаясь, душа бледнеет странно.

Вот незаметно тени слились с бескрайней мглою,
И ночь на землю пала, как коршун, с неба сбитый.
Лишь после опишу я, как мучался тоскою
И ни души не встретил в пустыне ледовитой.

В моих кувшинах розы с утра пестреют снова,
Фиалки лиловеют, белеет гладиолус,
Настурции пылают… Но нет цветка такого,
Который обещал мне полночный тайный голос.

Спускалась осень от Гомбори
И, затаив дыханье,
                           вброд
Янтарное переходила море.
Лист реял, и не падал плод.

Сомкнутся нежные объятья.
На дне воздушном, в глубине
Сегодня осужден стоять я.
Минует век —
                    сойди ко мне.

Одна…
         О нет — нас вечно трое,
И ревность поднимает нож…
Любовь осталась без героя.
Но ты меня не упрекнешь.

Я отвернулся — чтобы в спину…
Удара ждал — как жду любви.
В янтарную мою долину
Ты не спеши — живи, живи…

Пирвели варди — роза прекрасного мая!
О моя молодость… Время прозрачно и тонко.
Слушай, как сонно и сладко вздыхает Гавайя —
Слышишь? Гавайа — плавная бездна трифтонга…

Дочь короля — босоногая смуглая Эмма.
Эмма ко мне обращает янтарные очи —
Я покидаю один побережье Эдема.
Ярок корабль, как созвездье тропической ночи.

Утром прекрасные розы меня разбудили.
Вздрогнуло сердце, и всею душой одинокой
Я потянулся к цветам: вы меня полюбили,
Раз навсегда потрясенного скорбью высокой!

Первые, первые, так хороши спозаранку!
Всё хорошо — потому я не умер в апреле,
Только оставил в раю босоногую гавайанку,
Вечную молодость, вечный напев уку-леле.

Зачем мой сад сиротства и обид
Укрыла ночь за дымной пеленою,
И длится одиночество навзрыд,
И безысходной плачется струною.

Так на чужбине веет эта мгла.
И жгут воспоминанья, точно рана,
Пока рассвет, как лава из жерла,
Не потечет из Азии багряно.

К утру свеча сгорит и оплывет…
Теперь я знаю, как назвать томленье
По сердцу твоему и чувств разброд
Смирить огнем и светом вдохновенья.

Идет гроза.
Как белый аист,
На озаренной крутизне
Застыл дворец, взлететь решаясь.
В тумане местность — как во сне.

Над свежим ветреным простором
На влажном мраморе перил
Сидит — не шелохнется ворон,
С которым
Я не говорил.

Несут газеты.
Что — театр
Военных действий? Кровь и дым.
Мир загляделся в узкий кратер —
Как мы в самих себя глядим.

Зависти свары,
Ревности мавры,
Страсти — сумбурны.
С нотной бумаги —
Магия магий —
Звуки ноктюрна.

Женщина взглядом,
Добреньким ядом
Глянет — ужалит.
Сгладит искусно
След от укуса —
Милую шалость.

С нами, и с вами,
С этими, с теми,
Глянет — обманет.
Дремная темень
В грустном Эдеме
Эротоманий.

Пуще неволи
Плачу от боли,
Глянет — уколет.
Мне бы ловчее
Стать книгочеем
Мирных буколик.

Судные очи.
Зрячие? Очень.
Глянут — пронижут.
Глянут — растаю.
И возмечтаю
Снова о них же…

Вот улыбка твоя… Леонардовой кисти движенье
Я не видывал сам, — обрело оно сразу бессмертье.
Мне открылось иное несчастий людских постиженье:
Слишком ранняя смерть, похорон твоих жестокосердье.

Так улыбку твою италийское солнце манило!
Там, под небом Торквато, свиданье ждало с мастерами…
Там небесным огнем вдохновения всех опьянило,
Но не пьянеть тебе впредь Искусства святыми дарами!..

Отдал счастье улыбке твоей — изумленные дали
Всей души моей — всё, что имел, чем я жив был доныне,
Но из глуби души так преступно улыбку украли,
Как из Лувра Джоконду похитили там, на чужбине!