Константин Арбенин - Зимовье зверей

Все, что происходит, происходит вне —
Вне тебя, но ты достоин того.
Ты достоин того, чтобы висеть на стене
С накрахмаленным воротничком и напудренным лбом.

Ты достоин того, чтобы собою пленять
Кабинетных вельмож и простых ходоков.
Ты их можешь принять, но ты не можешь обнять,
Ты не можешь увидеть их лиц сквозь ретушь зрачков.

Ты достоин того, чтобы висеть на стене,
Ты достоин того, чтобы пылиться в шкафу.
Ты достоин того, чтобы молчать в глубине —
В коленкоровом сне,
Под тиснёным табу.

Все, что происходит, происходит без нас,
Без нас, сонных, но мы достойны того.
Мы достойны того, чтоб не бояться их глаз —
Глаз всех тех, кто глядит со стены сквозь доски гробов.

Мы достойны того, чтобы класть их на стол
И пытаться понять, толкаясь в дверях.
Мы способны распять (или даже раз сто)
На ближайшей Великой Сосне или в календарях.

Ты достоин того, чтобы висеть на стене,
Ты достоин того, чтобы пылиться в шкафу.
Ты достоин того, чтобы молчать в глубине —
В коленкоровом сне,
Под тиснёным табу.

Все, что происходит, происходит во мне.
Да, я знаю, но я достоин того.
Я достоин того, чтоб рисовать на стене
Силуэты великих господ и лики рабов.

Я достоин того, чтобы все это понять
И, забыв их черты, больше туда не смотреть…
Я достоин всего, но я не в силах унять,
Подставляя свой радостный стыд под дежурную плеть.

Ты достоин того, чтобы висеть на стене,
Я достоин того, чтобы стоять под стеной.
Ты достоин того, чтобы молчать в глубине —
На серебряном дне,
В коленкоровом сне,
Нарисованном мной.

Когда на земле еще не было мела,
Когда еще рыбу кормили ноги,
Когда от возможностей все коченело
И были микробами даже боги,

Когда флора с фауной жили едино
И не знала узла ни одна лиана,
Когда каждый, кто пас, был сам себе и скотина,
А каждый, кто пил, пил из океана,

Катехизис был прост
И далёк от интриг:
Хвост за хвост!
Плавник за плавник!

Но еще в одноклеточных зрела свобода —
Размножалась деленьем, искала слово.
И уже без зазренья брала природа
Не только своё, но и часть чужого.

Ведь чужое казалось сытней и слаще,
И голодный стал грозой водопоя,
И, когда двое сытых сходились в чаще,
Они ждали его, чтобы сдаться без боя.

Первый жертвенный взнос
За близость к огню —
Хвост за хвост!
Клешня за клешню!

Теневые титаны не терпят оваций,
Богословы в миру не глядятся в небо.
После всех инквизиторских операций
На земле оставалось немного хлеба

Да в придачу немного сухого дыма,
Чтоб дышалось легко только тем, что поплоше.
А влюбленных измена вела на дыбу,
Заполняя присевшей толпою площадь.

Не вставай в полный рост,
Коли жизнь дорога —
Хвост за хвост!
Рога за рога!

Черно-белый альянс приобрёл оттенок,
Буквы выцвели, мыши оправу сгрызли.
И филологи стали писать на стенах,
Потому что молчать им мешали мысли.

И сверхновые ползали между прочих,
Не имея на свой аппетит патента.
И булыжник не стал еще оружьем рабочих,
Но топор уже стал инструментом студента.

Каждой твари — свой пост,
Каждой тле — свой роман.
Хвост за хвост!
Карман за карман!

А теперь, обойдя только контур дороги,
Мы вернёмся к своей рок-н-ролльной планиде,
Где чулки возбуждают сильнее, чем ноги,
Где Сатурн приоткрыт, но в упор не виден,

И хвосты, не ставшие атавизмом,
Костенеют — и их не продать, не отбросить.
И судьба с неособенным альтруизмом
Предлагает на выбор мне — плешь или проседь.

Время строит помост,
Чтоб замкнуть болеро:
Хвост за хвост…
Добро за добро.

Дом на сваях построен не мною,
Но я освоился в нём — и не ною.
Новый Ной с голубой волною,
Но войной не поможешь Ною.

Дом на сваях боится зноя
И присвоенных снов-видений.
Я покину его весною,
Сделав сноску на ноев гений.

Но — Евгений бежит наводнений,
А за ним мчится всадник из меди.
Масс-Медина как новый гений —
В доме на сваях мы с ним соседи.

Новый Ноев ковчег поможет нам избежать беды.
Новый Ноев ковчег плывет, рассекая льды.
Новый Ноев ковчег будешь строить ты —
Под новым Ноевым знаком Двуглавой Звезды.

Дом на сваях построен не нами,
Так что ему не страшны цунами.
Мы дадим каждой твари по раме,
По панаме и по панораме.

Соберём в небольших прихожих —
На гостиные не похожих —
Самых разных гостей, прохожих —
Красно-, бело- и чернокожих.

Новый Ноев ковчег поможет им избежать беды.
Новый Ноев ковчег плывёт, просекая льды.
Новый Ноев ковчег будешь строить ты —
Под неопознанным знаком Двуглавой Звезды…

Бой башенных часов ли,
Бешеных ли псов вой, —
Двери на засов! Ой!
Сколько лиц! Но
Без минуты сто — стоп!
Память бьет хлыстом — в тон.
Будущее — стон,
И только…

Дом на сваях построен как надо —
Коридоры и колоннада,
Окна с видами Арарата,
Вместо граффити — «Махабхарата».

Дом как дом, без перил и перца,
Но, если пристально присмотреться, —
Каждый душ и каждая дверца —
От души и до самого сердца.

Новый Ноев ковчег поможет всем избежать беды.
Новый Ноев ковчег плывет чуть поверх воды.
Новый Ноев ковчег будешь строить ты —
Под новым Ноевым знаком Двуглавой Звезды.

Чтоб не было все так печально,
Сорвал с себя Твою печать я!
Отец, разлука изначально
Уже замыслена в зачатье,
Уже исполнена в рожденье
И продолжается до смерти.
А рай в сиреневом конверте
Несет нам то же — отчужденье.
Ты под откос пускаешь «татры»,
Я под откос пускаю время.
О, как хотело быть бездарным
Твое низвергнутое семя,
Но проросло сквозь катаклизмы,
Но вознеслось на катакомбах…
Один из нас, должно быть, призрак!
А телефон молчит — по ком бы?

Ты — стеклодув. А кто же я? —
Хрустальный мальчик для битья.

* * * Отец! Я не о том, не бойся.
Мне все равно — ушел наш поезд
Или зарос травой по пояс;
Во мне погиб глухой пропойца.

Как избавленье от балласта —
От мёртвого осла основа,
Так на скамейке запасного
Жизнь преждевременно прекрасна!

Меня когда-то знали оптимистом,
Но те, кто знал, давно уже прозрел.
Отец, в меня летит так много стрел,
Что я уже не различаю свиста;
И каждый выстрел — в воздух или в грудь —
Мне все равно, ведь рана ране рознь.
Но, прежде чем напиться и уснуть,
Яви мне тень свою,
Яви мне цель свою,
А шкуру — сбрось.

Отец, я не о том, не путай!
Мне всё равно, кто я в Лапуту —
Планета или только спутник…
Одетый, сытый и обутый —

Я отлучил себя от церкви,
Я не прибился к рок-н-роллу,
И протоколом по приколу:
Кто похудел — теряет цепи.

Мои мечты ушли в сырую воду,
Мои надежды канули в попсу.
Отец, я срок проковырял в носу,
И у меня в башке — окно в природу.
Дорогу не измеришь сединой;
Мне худо, но не хуже, чем другим.
Но, прежде чем залить глаза виной,
Дай пьющим белены,
Поющим — тишины,
А спящим — гимн.

Отец… мне не посметь, не смейся!
Гляди, зубчатый полумесяц,
Как вор, породист и развесист,
Снуёт по городам и весям.

Потеря крови — это случай,
Потеря смысла — это веха;
От мифов остается эхо.
Кто несчастливый, тот везучий!

Иуда тоже вправе защищаться,
Иуда тоже вправе нападать!
Отец, мне век свободы не видать,
А миг я не почту за счастье.
Отчасти каждый подвиг повторим,
Когда стоишь нетвердо на ногах, —
Я б уничтожил каждый третий Рим,
Но правды нет в богах,
Победы — во врагах,
И слёз — внутри.