Генрих Гейне - Стихотворения. Поэмы. Проза

Вчера мне любимая снилась,
Печальна, бледна и худа.
Глаза и щеки запали,
Былой красоты ни следа.

Она вела ребенка,
Другого несла на руках.
В походке, в лице и в движеньях —
Униженность, горе и страх.

Я шел за ней через площадь,
Окликнул ее за углом,
И взгляд ее встретил, и тихо
И горько сказал ей: «Пойдем!

Ты так больна и несчастна,
Пойдем же со мною, в мой дом.
Тебя окружу я заботой,
Своим прокормлю трудом.

Детей твоих выведу в люди,
Тебя ж до последнего дня
Буду беречь и лелеять, —
Ведь ты как дитя у меня.

И верь, докучать я не стану,
Любви не буду молить.
А если умрешь, на могилу
Приду я слезы лить».

Довольно! Пора мне забыть этот вздор!
Пора мне вернуться к рассудку!
Довольно с тобой, как искусный актер,
Я драму разыгрывал в шутку!

Расписаны были кулисы пестро,
Я так декламировал страстно.
И мантии блеск, и на шляпе перо,
И чувства — все было прекрасно.

Но вот, хоть уж сбросил я это тряпье,
Хоть нет театрального хламу,
Доселе болит еще сердце мое,
Как будто играю я драму!

И что я поддельною болью считал,
То боль оказалась живая, —
О боже! Я, раненный насмерть, играл,
Гладиатора смерть представляя!

Сердце, сердце, сбрось оковы
И забудь печали гнет.
Все прекрасный май вернет,
Что прогнал декабрь суровый.

Снова будут увлеченья,
Снова будет мир хорош.
Сердце, все, к чему ты льнешь,
Все люби без исключенья.

Милый друг мой, ты влюблен,
Новой болью сладко ранен.
Снова сердцем просветлен
И рассудком отуманен.

Ты еще хранишь секрет,
Но влюблен ты, — это ясно.
Вижу я через жилет,
Как пылает сердце страстно.

Хотелось, чтоб вместе мы были,
Душа бы покой обрела,
Да все тебя торопили,
Ждали тебя дела.

Твердил я, что я тебя встретил,
Чтоб нам вовек быть вдвоем,
А ты посмеялась над этим
И сделала книксен при сем.

Не ведая состраданья,
Мою растравляла ты боль, —
Мы даже на прощанье
Не поцеловались с тобой.

Ты мнила, что, в петлю толкая,
Погубит меня твой отказ,
Но это со мной, дорогая,
Не в первый случается раз.

Фрагментарность вселенной мне что-то не нравится,
Придется к ученому немцу отправиться.
Короткий расчет у него с бытием:
К разумному все приведя сочетанию,
Он старым шлафроком и прочим тряпьем
Прорехи заштопает у мироздания.

У вас вечеринка сегодня,
И дом сияет в огне,
И твой силуэт освещенный,
Я вижу, мелькает в окне.

Но ты не глядишь и не видишь
Меня в темноте под окном.
Еще труднее заметить,
Как сумрачно в сердце моем.

А сердце печалью томится,
И кровью сочится опять,
И любит, и рвется на части.
Но это тебе не видать.

Хотел бы в единое слово
Я слить мою грусть и печаль
И бросить то слово на ветер,
Чтоб ветер унес его вдаль.

И пусть бы то слово печали
По ветру к тебе донеслось,
И пусть бы всегда и повсюду
Оно тебе в сердце лилось!

И если б усталые очи
Сомкнулись под грезой ночной,
О, пусть бы то слово печали
Звучало во сне над тобой!

У тебя есть алмазы и жемчуг,
Все, что люди привыкли искать,
Да еще есть прелестные глазки, —
Милый друг! Чего больше желать?

Я на эти прелестные глазки
Выслал целую стройную рать
Звучных песен из жаркого сердца, —
Милый друг! Чего больше желать?

Эти чудные глазки на сердце
Наложили мне страсти печать;
Ими, друг мой, меня ты сгубила…
Милый друг! Чего больше желать?

Кто впервые в жизни любит,
Пусть несчастен — все ж он бог.
Но уж кто вторично любит
И несчастен, тот дурак.

Я такой дурак — влюбленный
И, как прежде, нелюбимый.
Солнце, звезды — все смеются.
Я смеюсь — и умираю.

Приснилось мне, что я господь,
Венец всего творенья,
И в небе ангелы поют
Мои стихотворенья.

Я объедаюсь день и ночь
Вареньем, пирогами,
Ликеры редкостные пью
И незнаком с долгами.

Но мне тоскливо без земли,
Как будто я за бортом,
Не будь я милосердный бог,
Я сделался бы чертом.

«Эй ты, архангел Гавриил,
Посланец быстроногий!
Эвгена, друга моего{14},
Тащи ко мне в чертоги.

Его за книгой не ищи, —
Вино милей, чем книги,
У «Фрейлейн Мейер» он сидит
Скорей, чем у Ядвиги{15}».

Архангел крыльями взмахнул,
Полет к земле направил,
Он друга моего схватил,
Ко мне тотчас доставил.

«Ну, что ты скажешь про меня?
Вот сделался я богом,
Недаром в юности моей
Я так мечтал о многом.

Творю я чудо каждый день
В капризе прихотливом.
Сегодня, например, Берлин
Я сделаю счастливым.

Раскрою камни мостовой
Рукою чудотворной,
И в каждом камне пусть лежит
По устрице отборной.

С небес польет лимонный сок,
Как будто над бассейном.
Упиться сможете вы все
Из сточных ям рейнвейном.

Берлинцы — мастера пожрать,
И в счастии непрочном
Бегут судейские чины
К канавам водосточным.

Поэты все благодарят
За пищу даровую,
А лейтенанты-молодцы,
Знай, лижут мостовую.

Да, лейтенанты — молодцы,
И даже юнкер знает,
Что каждый день таких чудес
На свете не бывает».

Из мрака дома выступают,
Подобны виденьям ночным.
Я, в плащ закутавшись, молча
Иду, нетерпеньем томим.

Гудят часы на башне.
Двенадцать! Уж, верно, давно,
Томясь нетерпеньем счастливым,
Подруга смотрит в окно.

А месяц, мой провожатый,
Мне светит прямо в лицо,
И весело с ним я прощаюсь,
Взбегая к ней на крыльцо.

«Спасибо, мой верный товарищ,
За то, что светил мне в пути!
Теперь я тебя отпускаю,
Теперь другим посвети!

И если где-то влюбленный
Блуждает, судьбу кляня,
Утешь его, как, бывало,
Умел ты утешить меня».