Николай Глазков - Избранное

Нам опять угрожает война,
О ней, о проклятой, пиши:
Война — это подвиги и ордена,
Война — это голод и вши!..

Война преждевременно старит сердца
И губит хороших людей,
А встанет убить одного стервеца
В один миллион рублей!

Что ни год, идет вперед
Бесконечно долгий путь тот:
Все, что будет, все пройдет,
Что пройдет, того не будет.

Все сметут, сведут на нет
Годы, бурные, как воды,
И останется поэт —
Вечный раб своей свободы!..

Я сбиваюсь с пути
И лечу с высоты:
Меня можешь спасти
Только ты.

Вижу странную ночь,
Царство злой темноты,
И мне можешь помочь
Только ты.

Царь-пушка — милая игрушка.
Своим величием горда,
Как благородная старушка —
Талантлива и молода.

Артиллерийская подружка,
Она не едет никуда.
И, словно кружка на пирушке,
Не устареет никогда.

Ее для ахов и для охов
Отлил прекрасный мастер Чохов,
Она не бредила войной.

Стреляла. Всякое бывало.
Но никого не убивала,
За это ей почет двойной!

Оглушенный грохотами всеми,
Отрешенный от полезных дел,
Я неостроумно тратил время
И не знал того, что я хотел.

И вступал в бессмысленные споры,
Ну, а жизнь моя была бедна.
Я хотел иметь златые горы
И озера, полные вина.

И мои желанья не сбывались,
Всех почти лишился я друзей…
И мои знакомые боялись
Связывать свою судьбу с моей…

По издательствам отважно тычась,
Я сдавал свои работы в срок.
С именем Глазкова много тысяч
Появилось стихотворных строк.

И меня признали… Что же дальше?
Люди недовольны, как и встарь.
Стали говорить: — Глазков продался:
Он теперь ремесленник, кустарь…

И, понятно, не живет без денег:
Переводит, пишет на заказ…
Да, ремесленник, а не бездельник,
Работяга, а не лоботряс!

Как сапожник или токарь занят:
Где искусство, там и ремесло!..
Многие, чего хотят, не знают,
Я не увеличу их число!

Я знаю, жизнь чудесно хороша,
Особенно в часы большого пира.
И хорошо, что молодость прошла,
И хорошо, что старость наступила.

Я стал ценить мирок простых вещей:
В своих глазах я, возвышаясь, падаю,
Но дров охапка для меня важней,
Чем сыгранная шахматная партия.

Ты, как в окно,
В грядущее глядишь —
И все равно
Мужчину победишь.

А он, стерпя
Сто двадцать пять обид,
Потом тебя
Спокойно победит.

Однако вы
Перехитрите в быте —
И не как львы,
Как кошки победите.

Потом на нас
Потомки поглядят
И сложат сказ
О том, как победят…

Я снова жду
С тобой желанной встречи,
Но слова «побежду»
Нет в русской речи!

Я поэт. Творю четверостишья
Много лет.
Может, я других святей и чище?
Вовсе нет!

Просто знаю, если не вкрадется
В душу ложь,
То тогда без всякой позолотцы
Стих хорош.

А проникнет если лицемерье
В глубь стиха,
Знаю, будет и в павлиньих перьях
Чепуха.

Повести, рассказы, басни, песни
Выйдут в свет…
Ничего они не значат, если
Правды нет!

В чертей хоть верьте, хоть не верьте,
Но я скажу вам не шутя:
Мне начали являться черти
От многодневного питья.
Они являлись мне ночами
Из тьмы безграмотных веков
И с подоконника кричали:
— Глазков, Глазков, Глазков, Глазков!

Те черти вовсе обнаглели
И сразу после пьянваря
Расположились на постели,
Мне ничего не говоря.
Они в количестве немалом
Обрушивались на кровать,
Барахтались под одеялом
И, так сказать, мешали спать.

Нечистый этот шум, однако,
Меня нисколько ни смущал:
Я пил живительную влагу,
Когда потребность ощущал.
Что черти мелкие поэтам?
Их не должны пугаться мы!..
Но как-то раз перед рассветом
Ко мне явился сам князь тьмы.

Он, серый, словно весь из дыма,
Стал дуть что было адских сил —
И я весомо, грубо, зримо
Смертельный холод ощутил…
С тех пор… Да сгинет сила злая!
Я самому себе не враг:
И водку не употребляю,
А лишь по праздникам коньяк.

Скажи, сказать какие я еще
Могу тебе слова?
Одна любовь всеисцеляюща,
Все остальное трын-трава.

Который раз за то, что спутница,
Скажу тебе, любя:
Пусть будет путь
   ==и будет путаница,
Но я люблю тебя.

Говорят, что под старость
Жизнь, как осень, прекрасна.
Если так, то связалась
Ты со мной не напрасно!..

Чтобы стать моей милой
И моей ненаглядной,
Ты отважно вступила
В мир, тебе непонятный.

Женщина, спутница, друг,
Ты сомневаешься в счастье…
Ведая горечь разлук,
Знаешь, что радость не часто…

Пусть не налажен наш быт,
Бедствия преодолимы!..
Так не копи же обид:
Мной ты, как прежде, любима!

Струился дождь неутомимый
По головам и крышам,
Когда я с женщиной любимой
Из дома вышел.

Дождь лился и стекал по стеклам,
Куда ему угодно;
Но женщина под ливнем мокла
Довольно неохотно.

И я сказал:
— Дождь! Не иди!
Ты видишь: я иду!
С любимой я, а не один,
Имей ее в виду!

Поэта дождь послушался
И капать перестал,
Лишь ручейки да лужицы
Омыли тротуар.

Тогда любимая, смеясь,
Спросила вдруг:
— Какая связь
Между дождем и словом? —
И я хотел ответить ей,
Что я, поэт, сильней дождей…
Но дождь закапал снова.

На столе много разной закуски и хлеба,
Апельсинов, пирожных, конфет и вина…
Если б мог я взлететь в тридевятое небо
И отправиться в прошлые времена!..

Я б туда захватил этот стол новогодний,
Превосходно накрытый богатой едой.
Я б из многих годов выбрал самый голодный:
Из столетья двадцатого — сорок второй.

Я созвал бы друзей самых лучших и милых,
На себе испытавших тяжелые дни.
Я продуктами этими всех угостил их,
Так что были бы мною довольны они.

В нашей власти, друзья, сдвинуть горы
   и скалы,
Только старому горю не сможем помочь…
Так за новое счастье подымем бокалы
В эту радостную новогоднюю ночь!

Мне простите, друзья,
Эту милую странность,
Но не выпить нельзя
За мою гениальность!..

Не хвалю я себя,
Просто сам в себя верю:
Откровенность любя,
Не терплю лицемерья.

Нынче этот порок
Уподобился язве.
Говорю как пророк —
Не согласны вы разве?

А грядущая даль
Для меня что реальность.
Опрокинем хрусталь
За мою гениальность!..

Согласиться я рад
Даже с первого раза,
Что исторью творят
Не герои, а массы.

Но в искусстве царит
До сих пор необычность,
И искусство творит
Гениальная личность.

Как великий поэт
Современной эпохи
Я собою воспет,
Хоть дела мои плохи.

В неналаженный быт
Я впадаю как в крайность…
Но хрусталь пусть звенит
За мою гениальность!..