Николай Глазков - Избранное

Говорил пожар пожару:
— Мы подружимся, пожалуй!.. —
И пожару пожар
Руку красную пожал:
— Очень яркие мы оба,
Ты хорош и я хорош.
Мы с тобой друзья до гроба,
Нас водой не разольешь!
Мир дивится нашей силе
И отваге удалой!..

Но разлили и залили
Их той самою водой.

Возможно, будет речь моя резка.
Есть в Доме литераторов доска.
Из мрамора добротного она,
И золотом на ней сверкают гордо
Писателей советских имена,
На фронте павших в боевые годы.

Одних любил, других любить не мог,
Но жизнь солдат важней хороших строк.
Я чту всех тех, кого сожгла гроза,
Всех тех, кто пал за Родину геройски,
Но эту, нагло лгущую в глаза,
Не уважаю мраморную доску!

Не вижу я на ней своих друзей,
Хороших и талантливых людей.
Кульчицкий Миша, Женя Поляков,
И Паша Коган, и Майоров Коля
На мраморе остаться для веков
Не удостоились!.. Не заслужили, что ли?

Не пали, что ли, в боевые дни?
Иль, может, их не вдохновляла муза?
Нет, муза вдохновляла, но они
Погибли все не членами Союза.

Пусть даже проявили героизм,
Инструкций нету, чтоб их слава длилась —
И административный кретинизм
Свершил еще одну несправедливость!

Вошел незнакомец, хвостат и рогат:
— Я видеть хочу стихотворца.
— Садитесь, пожалуйста… Очень не рад! —
Сказал поэт незнакомцу.

— А я очень рад и про наши дела
Скажу откровенно и смело:
Нам надо быть выше добра или зла!..
— А с кем я имею дело?

— С чертом. А что? Я ведь вхож на Парнас!
Поэзия штука такая…
В стихи иногда вы пускаете нас!
— В стихи иногда допускаю.

— Так вот тем лучше!.. Вы русский поэт,
Известный не всем, но нам.
Деньгами располагаете? Нет?
— Нет, и взаймы не дам!

— Помилуйте!.. Я не прошу взаймы!..
Напротив, душой сокрушаемся мы,
На ваше безденежье глядя!..

Как черту, прекрасно известно мне,
Что ваших стихов почти что и нет в печати!

А вы бы могли совершить турне
И там подработать кстати.

Вас интересует туристский маршрут
Ну, скажем, вокруг Европы?

На это вам денежки черти дадут
С одним условием, чтобы…

— Душу?
— Да нет!.. Руку на сердце положа,
Скажу вам, хе-хе, хи-хи,
Что нужна мне ваша душа,
Как некоторым газетам стихи!
Души мне не надо, а нужно нам,
Чтобы вы ду-ду-ду — и остались там!

Чувствую, что не хотите. А зря!..
Уехать совсем несложно…
И все, чего здесь напечатать нельзя,
Там напечатать можно!

Напрасно вы так дорожите Москвой,
Ду-ду — и не надо обратно!..
Вы там издадите все!
               — Для кого?
Для нескольких эмигрантов?

Я вас огорчу, господин черт:
Меня не прельщает такой почет;
В Москве я к читателю ближе!..

Мне лучше, вдыхая Отечества дым,
В России поэтом быть рядовым,
Чем первым поэтом в Париже!

Мне бы спать и спать, но просыпаюсь:
Череда забот сильней зевот.
Зимнего рассвета белый парус
По утрам в поход меня зовет.

Мне вставать не хочется с постели,
Мне бы спать и спать, но даль светла:
Ждут меня удачи и потери,
Ждут меня великие дела!

Не знаю сам, к чему все клонится,
Но я тоскую в эти дни.
Приди ко мне, мою бессонницу,
Как ты сумеешь, разгони.

Приди ко мне, простая женщина,
Зачем зову, не знаю сам.
Мне счастье не было завещано,
И я тебе его не дам.

Пройдут не скоро горе и болезнь,
Их претерпеть, быть может, лучше порознь.
Там, где вчера шумел могучий лес,
Сегодня только молодая поросль.

Нет чащи, чтоб укрыться от тоски,
Нет листьев, чтобы жить под их навесом.

Не заменяют леса черенки,
Хотя растут и снова станут лесом!

Земля просторна, и на ней не тесно,
Когда вокруг медовая трава.
Неповторимо, сказочно чудесна
Сияющая церковь Покрова.

Великолепно выбрали ей место,
Чтоб отражалась в старице Нерли,
И очень хорошо, что по соседству
С ней новых корпусов не возвели!

Если в чем виноват, то исправлюсь,
Но скажу, что, как всякий поэт,
Я одним безусловно понравлюсь,
А другим, вероятно, нет.

Все эпохи и страны объеду,
Вспомню сотни стихов и поэм…
Разве были такие поэты,
Те, которые нравились всем?!

Нет таких! Но считать нам не нужно,
Что поэзия мира плоха:
Лишь читательским неравнодушьем
Измеряется сила стиха!

Хочу сказать, что русский хлебный квас
Великолепно утоляет жажду.
И этим квас прекрасен без прикрас,
И с этим согласиться может каждый.

На опаленном поле потрудись —
Узнаешь, как испить кваску приятно!..
И почему ура-патриотизм
Квасным зовется, просто непонятно!

Люблю тебя, когда весна,
Которой рад весьма.
Люблю тебя и золотой
Июльскою порой.

Люблю тебя, когда идет
Осенний нудный дождь
И наступает холод тот,
Который нехорош.

Люблю тебя, когда зима,
Которой не люблю:
Деревья мерзнут и дома,
И ветер, что сошел с ума,
Мне воет: «У-лю-лю!»

Но видит вешняя трава
Весеннюю зарю —
И ласковые все слова
Тебе я говорю!

Я очень одинок,
А ты ушла:
Шагнула за порог,
Забыв дела.
Не сосчитать дорог,
Им нет числа.
Спроси у своих ног,
Зачем ушла?

Писать про дружбу и вражду
Мне надоело.
Вдвоем с тобою ду-ду-ду —
Другое дело.

Уехать было б в самый раз
Хоть в понедельник,
Но, к сожалению, у нас
Сейчас нет денег.

Ждать гонорара мне не год:
Он будет вскоре,
Но нудный дождь тогда пойдет
На Черном море.

И на вокзал я не пойду
И не поеду;
А лучше было б — ду-ду-ду —
Туда, где лето!

Поехать надо нам на лоно
Природы,
Чтоб посмотрела ты влюбленна
На воды,
На берега, где дремлют травы,
Деревья,
Они достойны чести, славы,
Доверья!

На ветках крохотных берез
Сверкал пушистый иней.
Сорокаградусный мороз
Стоял над речкой синей.
И цвета синего стекла
Вода, зимы не зная,
Неутомимая текла,
Текла не замерзая.

Казалось, что сошла с ума
Вся водная природа.
Стояла финская зима
Сорокового года.
Бил пулемет. Вода — не лед,
Река была преградой.
Но вот один отважный вброд
На пулемет — с гранатой!

А снег белел, и ветер выл
Над ледяной горою
И ничего не говорил
О подвиге героя.
Неугомонная вода
Текла, не умолкая,
Не понимая, что звезда
Восходит золотая!..