Александр Житинский - Снежная почта

За окном дожди грибные
Утром, вечером и днем.
Если б не жил я в России,
Я бы тоже стал дождем.

Я бы тучкой синеватой
Проплывал над той страной,
Где родился я когда-то
Перед прошлою войной.

Я смотрел бы долгим взглядом
На Россию с высоты.
Все деревни были б рядом,
Все дороги и мосты,

Все леса, поля и нивы…
И повсюду на Земле
Люди жили бы счастливо,
Улыбаясь снизу мне.

Плыл бы я дождем желанным,
А потом когда-нибудь
Я упал бы безымянным
Тихой родине на грудь.

Какой жестокий свет,
Осенний свет разлуки!
Любви в природе нет,
Есть точные науки.

Просвеченный насквозь
И видный отовсюду,
Живу с душою врозь,
Не доверяю чуду.

Сентябрь как мой судья
И строгий аналитик
Мне доказал, что я
Не более, чем нытик.

Теперь, как геометр
С блестящими глазами,
Тяну портновский метр
Над полем, над лесами,

Над осенью самой,
Измеренной так ловко…
Стих кажется судьбой,
На деле – лишь сноровка.

На меня предъявляют права
Две-три женщины, дети, Марина,
Листопад, мелкий дождик, рябина,
Летний сад, Медный Всадник, Нева.

Перед ними я в равном долгу.
Потому-то, наверно, бесправен,
Что живу как придется, без правил,
Но иначе я жить не могу.

Сохраняющий верность себе,
Ты меня непременно осудишь!
Я на редкость покорен судьбе,
Ты вовеки покорным не будешь.

Находя удовольствие в том,
Что случилось как будто случайно,
Я доволен судьбой чрезвычайно,
Но меня понимают с трудом.

Разве плохо опять и опять
Воздавать всем грехам понемногу,
А потом уже, кончив дорогу,
Только верность земле сохранять?

Летний сад. Пиковая дама.
Листопад. Маленькая драма.
Он, она. Объясненье, скука.
Муж? Жена? Близкая разлука?

Голос был, женщина сказала:
«Нету сил. Если бы я знала!»
Лист упал, медленно вращаясь.
Муж сказал: «Я с тобой прощаюсь».

Дуб и клен. Статуи, аллеи.
«Я влюблен. Мучаюсь, болею».
«Ну, а я? Что со мною станет?»
«Слезы зря. Это очень старит».

Листопад. Аполлон, кифара…
«Говорят: мы такая пара!»
«Это так. Уваженье, дружба…»
«Ты чудак! Мне не это нужно!»

«Может быть, мне удастся все же
Позабыть?..» – «Это не поможет».
«Подождем?..» Мраморные люди
Под дождем думают о чуде.

Летний сад. Маленькая повесть.
Листопад и больная совесть.
Он, она. Ревность и измена.
Муж. Жена. Все обыкновенно.

Он налил в чашку черного кофе,
Он налил молока в чашку с кофе,
А потом два кусочка сахару
В кофе он положил с молоком.

Он мешал кофе маленькой ложкой,
Он потягивал кофе из чашки,
А потом отодвинул чашку,
Мне ни слова не говоря.

На меня не взглянув ни разу,
Он зажег свою сигарету
И, пуская кольца из дыма,
Осторожно стряхивал пепел.

А потом он поднялся со стула,
Он надел не спеша свою шляпу,
Он накинул свой плащ и вышел.
Он ушел от меня под дождем.

На меня не взглянул ни разу,
Не сказал на прощанье ни слова…

Я, упрятав лицо в ладони,
Тихо плакала по нему.
Перевод с французского

Искусство прощать позабыто.
Мы к жалости стали глухи.
И цедим сквозь мелкое сито
Свои и чужие грехи.

Когда все нужнее прощенье
И все виноватее взгляд,
Напрасно ты жаждешь отмщенья.
Подумай, что годы летят.

Хотя бы в минуту прощанья
Прощение мне обещай.
Ведь я не сказал: до свиданья!
– Прощай! – попросил я.
– Прощай!

Другими глазами гляжу
На поле, на лес за рекою.
Кому я шепчу: – Ухожу!..
Кто хочет проститься со мною?

Еще раз вернуться сюда,
Кто знает, когда доведется?
Осока блестит, как слюда,
И к берегу темному жмется.

По заводи, как по стеклу,
Бесшумно скользят водомерки
И усики тычут в иглу
Сосновую – так, для проверки.

Как странно! Неделю прожить
И этих чудес не увидеть!
И в спешке (куда нам спешить?),
И поле, и реку обидеть.

Скажи, у кого мы крадем?
Природе, поди, безразлично,
Что мы, не увидев, уйдем
Степенно, спокойно, привычно.

Она для других сохранит,
Умножив на новых примерах,
Осоки загадочный вид,
Таинственный мах водомерок.

Не знаю, что может быть проще
Осенней щемящей земли,
Когда осыпаются рощи
А в небе скользят журавли.

Какая иная картина
Могла бы собой заменить
Поля, где плывет паутина
И осень прядется, как нить.

И счастье какое способно
Встать с этим хотя б наравне,
Чтоб родину видеть подробно,
До зернышка в колкой стерне?

Не подвластен я факту рожденья
И сплетению родственных уз.
Среди вас я подобен растенью:
Я ветвями за небо держусь.

Вы не знали меня, но любили.
Посвящу благодарственный стих
Вам за то, что меня не пилили
И корней не рубили моих.

Справедливости ради, замечу,
Что почтенный родительский дом
Не всегда понимал мои речи,
А когда понимал, то с трудом.

За меня заступалась природа,
И звезда охраняла меня.
Не печальтесь! Семья без урода —
Ну, какая же это семья?

Вот я вырос, как дерево, беден.
Листья шепчутся, ветви шумят.
Я для вас совершенно безвреден,
Бесполезен мой жалкий наряд.

Вы простите, но деньги и славу
В мир растений никак не внести.
У деревьев есть лучшее право:
Каждый год, как впервые, цвести!

Мой друг, не верь словам случайным!
Их смысла явного стыжусь.
Каким бы ни был я печальным,
Тебе веселым покажусь.
Каким бы ни был я серьезным,—
Я легкомыслен на словах.
Так дождик не бывает грозным,
Когда он зашумит в ветвях.
И, лишь прислушиваясь к звуку
Отдельных капель над собой,
Ты все поймешь: и стыд, и муку,
И грех необходимый мой.

Не верь словам случайным,
Увядшим на губах.
Поверь звучаньям тайным,
Сокрытым в тех словах.

Не обращай вниманья
На разум суетной.
Не в нем мое призванье,
А в музыке одной,

Когда струны коснется
Неясная вина,
И робко отзовется
На звук твоя струна.

Я спокоен, поверьте!
Я, как слон, толстокож.
А раздумья о смерти —
Это явная ложь.

Я скажу по секрету
Пару ласковых фраз:
Мне решительно нету,
Нету дела до вас.

Я доволен минутой
И доволен судьбой.
Если плохо кому-то,—
Пусть! Я занят собой.

Я в бирюльки играю
И смеюсь, как дитя.
Я бумагу мараю,
Непременно шутя.

И строка, что печальна
Получилась на взгляд,
Получилась случайно,
Без душевных затрат.

И слеза, что блеснула,—
Не от ветра ли? Нет?
Я спокоен как дуло.
У виска – пистолет.

Автобус вздрогнул и пошел,
Угрюмый, как таран.
Он разрезал ночной туман
Ножами острых фар.
Вот вдалеке возник пожар:
Медлительный закат
Бросал насторожённый взгляд
На дальние поля.

Лежала стылая земля,
Продутая насквозь.
Мы с ней так долго были врозь,
Что я забыл язык.
И голос сник, и глаз отвык
От серых деревень,
Бросающих косую тень
Почти за край небес.

Невидимый и мрачный лес,
Клонящий в сон мотор
Меня втянули в разговор,
Намеченный едва.
Блестела редкая трава
За световой стеной,
Посапывал сосед ночной
На жалобный манер.

Откуда взялся тот размер,
Которым говорю?
Губить вечернюю зарю
Поможет странный ямб,
Хромающий при свете ламп,
Как пьяный инвалид, —
Кривая тень его летит,
Перемещаясь вбок.

Печален родины урок,
Ночной тревожный гул.
И ты, покуда не уснул,
Все голову ломай.
Автобус мчится на Валдай,
Ямщик припал к рулю,
И те, которых я люблю,
Покинули меня.

Что было ясным в свете дня,
Обманчиво-простым,
Тяжелым воздухом густым
Мне сдавливает грудь.
Куда лежит незримый путь?
Кто караулит нас?
Еще один огонь погас,
Последний, может быть.

Но надо жить, и надо плыть
Среди кромешной тьмы,
Спешить от лета до зимы,
До старости – туда,
Где светит дикая звезда
Над родиной моей…
Нет, не туда, еще левей,
Еще больней, еще…

Соседа вечное плечо,
Его могучий сон
Напоминают: есть резон
Послушать голоса.
Когда слипаются глаза,
Когда покой и тишь,
Не спать, не спать, а слушать лишь
Души неясный звук.

И я не знал душевный мук
И спал беспечным сном…
Вот промелькнул аэродром:
Огромный бензовоз
В огнях посадочных полос,
Тревожащих лицо,
Как мамонт, загнанный в кольцо,
От ярости дрожал…

И я не жил еще – бежал,
Блистательный спортсмен,
Еще готов был на размен
И сердца, и ума,
Еще как будто ждал письма,
В котором некий бог
Уведомить меня бы мог,
Что вот я – победил.

Но триста лошадиных сил
Хрипели в глубине,
Деревни спали в стороне
И ночь была сильна.
Лежала целая страна,
Храня слепой покой,
Но не дотронуться рукой
И не остановить.

Летим, плывем… «Куда ж нам плыть?»
Неслышимы никем.
В нагроможденье вечных тем
И вечных неустройств.
Душа полна ненужных свойств,
Сосед мой крепко спит,
Но тот, кто Богом не забыт,
Не должен век смежать…

Еще не утро, но дышать
Приятно самому.
Прилежно рассекая тьму,
Увидеть робкий свет.
Автобус встречный сотню лет
Оставил позади,
А ты оставил боль в груди,
И значит, – уцелел..

Встречай рассвет! Немного дел
Достойных, чтобы жить,
Спешить, и память ворошить,
И выживать с трудом.
Но если пересохшим ртом
Не повторять слова,
То потеряешь все права
На завтра, на потом.
Август 1970 г.