Петр Вегин - Серебро

Любимая, что с тобою?..
Любимая, что с тобою?..
Любимая, что с тобою?..
Какая стряслась беда?
Уходишь — как умираешь,
уходишь — как умираешь,
уходишь — как умираешь.
 Любимая, не умирай!

Вниз — лестницей винтовою,
вниз — лестницей винтовою,
вниз — лестницей винтовою
уходишь — едва видна…
Любимая, ты ослепла?
Любимая, ты — ослепла?
Любимая, ты ослепла!
Последний шаг. Тишина.

Свеча моя, ты погасла…
Свеча моя, ты погасла…
Свеча моя, ты погасла
без ветра, сама собой.
А свет твой со мной остался,
а свет твой со мной остался,
а свет твой со мной остался,
как солнечный детский шар.

Ты есть — но тебя нету,
ты есть — но тебя нету,
ты есть — но тебя нету.
Кончилось колдовство.
Прощаю тебя, прощаю,
Прощаю тебя, прощаю.
Прощаю тебя, прощаю.
Прощаю тебя. Прощай.

Уходишь — как умираешь…
Вниз — лестницей винтовою…
Любимая, ты ослепла…
Любимая не умирай…
Свеча моя, ты погасла…
А свет твой со мной остался…
Ты есть — но тебя нету…
Прощаю тебя. Прощай…

Уходя, оставлю свет
в комнатушке обветшалой,
невзирая на запрет
правил противопожарных.

У любви гарантий нет.
Чувство ведь — не корпорация.
 Уходя, оставьте свет
в тех, с кем выпало расстаться.

Жаль, что неизбежна смерть.
Но возможна сатисфакция —
уходя, оставить свет.
Это больше, чем остаться!

Ты по снежному городу, светловолосая, шла
и глаза мои, словно собак, за собою вела.

Но кончается все: сигареты, декабрь, игра,
и зрачки опустели, как собачья пуста конура.

Как футляры без скрипок, на степах некстати висят
 зеркала без твоих отражений. Декабрь. Арбат.

За стеною Гамбринус живет — антикварный сверчок:
скрипка въелась и плечо, из руки прорастает смычок.

Я громаден и прям, будто выпрямленный горбач!
Так сыграй что-нибудь на мотив моей грусти, скрипач

Переулочный снег. Переход. Каллиграммы следов.
Пара глаз за тобою — вернее породистых псов.

Но ты входишь в метро — и они попадают впросак,
потому что в метро не пускают собак…

Эта роща березовая
                    снималась в кино.
Широкоэкранная роль ее сводилась
к тому,
      чтобы мужчина и женщина светились —
им по роли
               друг без друга темно.
Что ты, роща, наделала,
                     что натворила!
Уже седьмой дубль запороли!
Да такая, видно,
                  березовая светосила,
что любовь получилась
                   сильней, чем по роли!
Они убегали в глубь рощи
                        от съемочной группы
и благодарно гладили березовые стволы,
и такими словами
                     зацветали их губы,
что повторить
               перед камерой
                                их не могли.
Что мы значим
                   без таинственной власти над нами
березовых рощ
                  или светотканной Нерли?
Нету разницы где —
                      в душе иль на киноэкране,
но без них не умели,
                         а с ними — смогли.
Я и сам не пойму,
                         что это со мной такое, 
будто душу осветила береста,
и теперь немыслимо —
                        как это не с тобою?
А я уже на это и надеяться перестал…

Я не нашел, не нашел ни одной пятипалой сирени
в том беспризорном, ознобном, промокшем саду.
Дождь из Эллады примчал и полощет в Каретном ряду.

Это смешенье времен, это дождь месит время, как глину,
путаница дождевая вчерашних событий, сирени,
                                                             сегодняшних лиц,
острые шутки таксистов заимствованы у возниц.

Минуло время карет или время не вышло каретам—
это не главное. Дни наши схожи с балетом —
нынче танцует Одиллия, завтра — Одетта!

После вчерашнего ливня еще я не высох, не высох.
Время горячей сиренью стоит за спиною.
Я тебя сравнивать с ливнем не стану — останься собою.

Видишь, скажу, я в сирени погиб, как в лавине,
видишь, скажу, я промок и, ко всему в довершенье,
 я не нашел без тебя ни одной пятипалой сирени…

Возьми за руку, сербияночка,
 выгни бровь —
куда катится жизни яблочко,
как там ладится любовь?

Что всерьез, что понарошку,
как на льду, сводя с ума,
начертала на ладошке
фигуристочка-судьба?

Заплачу цыганке трешку,
всю судьбу заполучу,
а потом еще немножко —
 всею жизнью доплачу…

Ты шла как формула Весны,
и все тебя решали
и, оборачиваясь,
выдыхали свой ответ.
Но даже если вместе взять
холсты, стихи, скрижали,
не вытанцовываются
ответ на белый свет.

Чему равны твои глаза,
чему равна улыбка?
Смешно, чтоб тайна рук и ног
была как дважды два!
Стал гением, кто допустил,
 ища тебя, ошибку —
решив, что он решил тебя.
А тайна все жива.

Я знаю двух учеников,
приблизившихся к цели.
Их гениальные холсты —
как бы черновики
решений формулы Весны.
Волшебен Боттичелли,
он бы решил, да стал плести
антихристу венки.

А в Петрограде голодал
всемирно неизвестный
Филонов Павел — комиссар,
сменивший пистолет
на кисть. Он формулу Весны
 решительно, но трезво
решил. А чем точней ответ —
тем сказочней секрет.

Флоренция и Петроград
хранят нам две шпаргалки.
Но я им предпочту тебя,
а формулу Весны
решить и будущей зимой
не будет нереальным,
раз гениальнее любви
нет в мире новизны!