Ованес Туманян - Стихотворения и поэмы

То вправду было или нет.
Кто даст на это нам ответ?
Ведь в мире правда лишь одно,
Что правду знать нам не дано.
Всем это ведомо. Итак,
На свете жил один бедняк.
Был юный сын его умен,
И отдал сына в слуги он.

Шло время. Умный паренек
Сердца хозяйские привлек
Сноровкой, рвеньем деловым
И скоро в доме стал своим.
И вот отец издалека
Собрался навестить сынка.
«Ты славно, говорят, живешь,
И вкусно ешь, и сладко пьешь?»
— «Да, я не жалуюсь, отец,
Но всё имеет свой конец».

Летело время, шли года.
Парнишка не жалел труда.
Вот сын крестьянский при дворе,
Спит вдосталь, ест на серебре.
Соскучившись, отец опять
Собрался сына повидать.
«Ты, ходят слухи, стал высок,
Завиден жребий твой, сынок!»
— «Да, вхож я ныне во дворец,
Но всё имеет свой конец».

Проходят дни, года идут,
Заслуги юноши растут.
Царь за труды и удальство
Назиром утвердил его.
И снова сына во дворец
Приходит навестить отец.
— «По слову твоему за честь
Теперь считают встать и сесть?»
— «Да, власть мне ниспослал творец.
Но всё имеет свой конец».

И вновь прошли за годом год.
Царь умирает в свой черед.
Бездетный, оставляет он
Пустым свой пышный царский трон.
Вот во дворце собралась знать
Царю преемника избрать. —
Назир прославлен на весь мир,
Так пусть же царствует назир.
Отец, известьем поражен,
Приходит к сыну на поклон.
Старик бормочет: «Знать, мой сын,
Всем миром правишь ты один?»
— «Да, славный принял я венец.
Но всё имеет свой конец».

Проходят годы. Новый царь
Народом правит, как и встарь:
Он всю страну зажал в кулак,
Но до могилы только шаг.
И, как бы ни был царь богат,
Придется всё отдать назад.
В злой час злым недугом сражен,
Предстал перед всевышним он.
Вот до отца доходит слух,
Что испустил правитель дух.
Спешит он, слышен скорбный звон
И плач и стон со всех сторон.
Так провожают в мир иной
Царя всем войском, всей страной.

Шло время. Вновь прибрел старик
И у надгробья сына сник,
Где надпись начертал резец:
«Знай, всё имеет свой конец».

Летят года, за годом год.
Годам, векам кто знает счет?
Давно того надгробья нет
И тех времен простыл и след,
И лишь поет ашуг-слепец:
«Брат, всё имеет свой конец.
Теперь владеем миром мы,
Лелеем славу, чтим умы,
Для нас раскрыла жизнь ларец,
Но всё имеет свой конец».

          Стояла гора.
          Как время, стара.
          Росло деревцо,
          И трое птенцов
          Гнездились в дупле,
          В уюте, в тепле.

Кукушка пела на суку:
«Ку-ку, кукушечки, ку-ку.
          Растите вы!
          Летите вы!»

Так пела мать, и дни неслись.
И вдруг приходит страшный Лис:
          «Хозяин здесь — я,
          Гора тут моя.
          Мое и дупло,
          Гнездо и тепло.
          И кто мог посметь
          Моим завладеть?

Кукушка, глупая, скорей
Скажи мне, сколько там детей?» —
«Их трое, сударь Лис, втроем
Птенцы сидят в гнезде своем». —
«Ах, значит, нет в тебе стыда!
Дай в слуги мне скорей сюда
Хоть одного! Напрасен спор.
Не то пойду возьму топор
          И ствол срублю,
          И всех сгублю!»
          — «Ой, не руби,
          Ой, не губи!
          Птенца отдам.
          Но только нам
          Оставь наш дом:
          Дупло с гнездом»,—
просила мать-кукушка и сбросила вниз одного из птенцов. Лис — хвать, взял и ушел.

          «Ку-ку! Ай-ай!
          Дитя, прощай!
          Где — на горе
          Или в норе,
          Там, где кусты,
          Погибло ты?
          Дитя, прощай!
          Ку-ку… Ай-ай!» —
плакала мать-кукушка, но вот Лис вернулся.

          «Хозяин здесь — я,
          Гора тут моя.
          А в дереве том
          Дупло есть с гнездом.
          И кто мог посметь
          Моим завладеть?!

Кукушка, глупая, скорей
Скажи мне, сколько там детей?»
— «Их двое, сударь Лис, вдвоем
Птенцы сидят в гнезде своем».
— «Ах ты, разбойница, ах, ах!
И так от них рябит в глазах;
Гляди, всю местность, все кусты
Кукушками заселишь ты!
Брось одного! Напрасен спор.
Не то пойду возьму топор,
          И ствол срублю,
          И всех сгублю». —
          «Ой, не руби,
          Ой, не губи!
          Бери птенца,
          Но до конца
          Не разоряй,
          Не убивай,
          И жить нам дай!» —
просила кукушка-мать и сбросила вниз второго птенца. Лис — хвать и ушел.

          «Ай-ай, ку-ку!
          Сиди — тоскуй.
          Глупа была —
          Сюда пришла,
          В недобрый час
          Вскормила вас.
          И Лис пришел,
          Птенцов увел.
          Куда, ку-ку!
          Девать тоску?» —
плакала мать-кукушка. В это время — кра-кра-кра! — пролетала по тем местам ворона. Услышала плач кукушки.

«Ой, как ты плачешь! Кра-кра-кра!
О чем ты плачешь так, сестра?»
— «Кума, послушай, подивись.
Пришел жестокий сударь Лис,
Наговорил мне страшных слов,
Унес и съел моих птенцов».
— «Ну, горе мне, как ты глупа,
Кукушка, или ты слепа!
Ведь этот Лис бесстыдно врет,
Коль гору он своей зовет.
И кем ему здесь всё дано?
Гора для всех стоит равно.
И кто позволит, чтобы он
Установил здесь свой закон?
Всем угрожает топором
И разгоняет всех кругом.
Вчера — птенца, сегодня двух
Он съел. А ты лишь плачешь, друг…
Откуда взять ему топор?
Ну вот, не бойся с этих пор
И, если он придет опять,
Скорей спеши его прогнать»,—
так сказала ворона и улетела. Вот опять пришел Лис.

          «Хозяин здесь — я,
          Гора здесь моя…»
Едва успел промолвить он, — кукушка высунула голову из гнезда:
«Не верю я тебе теперь,
Проклятый, ненасытный зверь!
И кем тебе гора дана?
Для всех равно стоит она.
Зачем так врал ты мне, злодей?
Я лжи поверила твоей,
Я отдала тебе птенцов.
С меня довольно лживых слов!
И сколько ты теперь ни злись,
Меня не испугаешь, Лис.
И про топор ты мне солгал….»

          — «А кто сказал?»
          — «Ворона… Кто ж?»
          — «Отмщу за ложь!»

Сердитый Лис убрался восвояси. В поле он прикинулся мертвым, а ворона подумала, что Лис подох, прилетела, чтобы выклевать ему глаза. Лис — хвать и поймал ее.
          — «Кра-кра! Ой-ой!
          Ой, сударь мой..»

          — «Так, ябедница злая, так!..
          Ты наплела кукушке врак,
          Что нет у Лиса топора.
          Ну, кончилась твоя пора!» —
          — «Ой, сударь, ой,
          Перед тобой
          Грешна, грешна! Винюсь во всем.
          Терзай меня, глотай живьем.
          Карай как хочешь, но сперва
          Услышь последние слова:
          На той вон горке, против нас,
          Я клад зарыла про запас;
          Хоть все насесты обойдешь,
          Нигде такого не найдешь.
          Обидно зря ему пропасть, —
          Ведь ты бы мог покушать всласть.
          Пойдем, достанем этот клад
          Из-под земли. Сам будешь рад.
          А если я тебе совру, —
          Что ж, я в зубах твоих умру!»

«Пойдем, — сказал Лис. — Будет клад — хорошо, не будет — я тебя съем».
Пошли.

Пролетая, ворона заметила лежащую в кустах собаку крестьянина. Вела-вела она Лиса и прямехонько привела к этим кустам.

«Вот, — сказала, — в этих кустах мой клад».
Лис с жадностью бросился в кусты. Собака вскочила, схватила Лиса за горло и подмяла. Лис, задыхаясь, захрипел:
          «Ах, с давних пор
          Я был хитер!
          И вдруг, дурак,
          Попал впросак.
          Будь проклята Ворона та!..»
— «Да, сударь Лис, ты злой хитрец,
Но должен быть и злу конец,
Таков закон. Судьба мудра.
Кра-кра… Кра-кра!..» —
ответила ворона и улетела.