Ованес Туманян - Стихотворения и поэмы

Прежде был ближе к земле небосвод,
И доносились молитвы сирот
Легче до бога. В тот век золотой
Жили два брата при мачехе злой.
«Что ненасытный разинули рот,
Два дармоеда? Еда не уйдет,
Живо за дело! Пяти лет Погос,
Парень не малый, шести лет Петрос!
Прутья возьмите, пасите телят!» —
Из дому гонит хозяйка ребят.

Мечется стадо, мычит от жары,
Вроссыпь телята пустились с горы.
Дети вдогонку, — а как их настичь?
Слышится звонкий в лесу переклич:

           «Погос, поймал?» — «Нет!» —
           «Петрос, загнал?» — «Нет!» —
           «Ау, сюда!» —
           «Ау, куда?» —
           «Горе, беда!..»

Скрылись телята, и след их простыл.
Выбились братья-подпаски из сил,
С плачем вернулись: «Нет, мамка, телят!» —
«Что вас, проклятых, самих не съедят
Лешие, звери? Медведь бы задрал,
Иль задавил бы в ущелье обвал, —
Сгинули б оба, не видела б вас!
Пропада нет вам, шипы моих глаз!
Вон! И покуда скотины шальной
Мне не найдется в трущобе лесной,
Глаз не кажите! Иль в эту же ночь
Вас я пристукну, постылые… Прочь!»

Голод забыли Погос и Петрос,
Рыщут, с утеса бегут на утес;
Их не пугает ни чаща, ни дичь.
В дебрях глубоких звенит переклич:

           «Погос, поймал?» — «Нет!» —
           «Петрос, загнал?» — «Нет!» —
           «Ау, сюда!» —
           «Ау, куда?» —
           «Горе, беда!..»

Нет окаянных телят! А уж ночь
Скоро настанет, и бегать невмочь.

           Сумрачны сени
           Лиственной сети
           Став на колени,
           Молятся дети,
           Го́спода просят:
           «Боженька милый!
           Что тебе стоит?
           Пусть твоей силой
           Крылья нас носят,
           Небо покоит,
           Пташек укроет,

Чтоб не постиг нас злой мачехи гнев
Ночью, покуда пустует наш хлев!»
Только невинный их зов прозвучал,
Ласковый голос с небес отвечал:
«Птичками будьте! Доколе на двор
Скот не вернется, вам в небе простор.
На ночь дубрава, тиха и глуха,
Ложе постелет из мягкого мха.

Замкнут от сирых родительский дом, —
Будут им яства на пире моем».
Молвил всевышний — и в пташек лесных
Вдруг обернулись два братца родных.

           Подняли крылья
           Ввысь без усилья
           Малых сирот;
           В синей пустыне
           Волен их лет.
           Так и доныне
           Птичками вьются
           Горного луга,
           Плачут, смеются,
           Скачут, щебечут,
           Кличут друг друга:
           «Погос, поймал?!» — «Нет!» —
           «Петрос, загнал?» — «Нет!» —
           «Ау, сюда!» —
           «Ау, куда?» —
           «Горе, беда!..»

Высокотронные Абул и Мтин[19]
В молчании стоят спиной к спине,
И на плечах, над синевой вершин,
Страну Парвана держат в вышине.

И люди говорят, что с давних пор
Под небом, над бескрайней крутизной
Жил в замке царь, седой хозяин гор,
Владевший всей парванской стороной.

А у царя росла такая дочь,
Что ни один охотник и стрелок,
Кругом в горах охотясь день и ночь,
Прекрасней лани выследить не мог.

Года и горы старого царя
Украсивши младенчеством своим,
Его под старость счастием даря,
Она росла боготворима им.

Большую радость годы им несли, —
Желанный день подходит наконец,
И, посланы во все концы земли,
Летят по замкам за гонцом гонец.

«Где есть достойный девушки храбрец? —
Пускай берет оружье и коня,
Пусть явится в доспехах во дворец
И дочь возьмет по праву у меня».

Бряцали шашки острые,
Плясали жеребцы,
Перед дворцом на площади
Съезжались удальцы.

Все ждали с нетерпением,
С утра сюда примчась.
Когда же состязания
Придет желанный час.

Народ со всех окрестностей
Собрался поглядеть,
Кому удастся девушкой
По праву завладеть.

Труба поет… Придворные
Покинули дворец.
Явилась дочь прекрасная,
За ней седой отец.

Он — словно туча мрачная,
И как луна — она.
Они, обнявшись, выплыли,
Как туча и луна.

Все были в изумлении
От этой красоты.
Все удальцы задумались,
Погружены в мечты.

«Взгляни на этих витязей,
Приехавших к тебе.
Чтоб здесь, на этой площади,
Добыть тебя в борьбе.

Кто будет хвастать ловкостью,
Кто силою крутой,
Кто трудной джигитовкою,
Кто птичьей быстротой.

Когда ж, тягаться бросивши,
Они окончат бой,
Когда из них храбрейшие
Пройдут перед тобой,

Узнав непобедимого,
Кинь яблоко ему,
Чтоб целый свет завидовать
Мог счастью твоему».

И царь уже готовился
Подать условный знак…
Но дочь, поднявши яблоко,
Ему сказала так:

«Вдруг слабого хорошего
Сразит силач дурной,
Ведь ни одной минуты он
Любим не будет мной!»

Столпились вкруг соперники.
Вопросам нет конца:
«Скажи, за что ж ты, девушка,
Полюбишь удальца?

Сокровищ хочешь? Жемчуга
И золото найдем!
Звезду захочешь? На землю
Звезду мы низведем!»

— «Не нужно мне от милого
Ни крупных жемчугов,
Ни серебра, ни золота,
Ни звезд из облаков.

Огня неугасимого
Пускай достанет он,
С огнем вернувшись, будет он
Мне мужем наречен».

И на коней оседланных
Вскочили удальцы,
Чтоб разными дорогами
Скакать во все концы.

Огня неугасимого
Вдали им брезжит свет…
Но год за годом тянется,
А их все нет и нет…

«Отец, где наши витязи?
Ужели для меня
Нигде неугасимого
Им не сыскать огня?»

— «Не бойся, дочь любимая,
Они найдут огонь,
Но полон путь искателей
Сражений и погонь.

И черный мир им встретится,
И черная вода,
И с дэвами жестокими
Им предстоит вражда».

За годом год проносится,
Но не везут огонь.
«Отец, взгляни, не виден ли
С горы летящий конь?

Во сне всё чаще витязя
Я вижу своего.
Держа огонь, влетает он,
Проснусь — и никого».

— «Жди дальше — он появится.
Охотясь за огнем,
Порой душа искателя
Сама сгорает в нем».

За годом год проносится,
Напрасно дева ждет,
С горы верхом на лошади
Никто не промелькнет.

«Отец, от горя вяну я,
Печален стал мне свет.
Ужель неугасимого
Огня на свете нет?»

Но скорбный царь ответить ей
Не в силах ничего,
И черные сомнения
На сердце у него.

За годом год промчалися,
Напрасно день и ночь
Окрестности безлюдные
Оглядывала дочь.

Отчаявшись — заплакала,
Так много слез пролив,
Что слезы слились в озеро,
Весь замок затопив.

Она исчезла в озере,
Проплакавши глаза;
С тех пор стоит там озеро,
Прозрачно, как слеза.

Под волнами прозрачными
В зеленой глубине
Видны хоромы царские,
Стоящие на дне.

Едва в ночи засветятся
Повсюду огоньки —
Безумьем одержимые.
Запляшут мотыльки.

Они сгорают в пламени,
И люди говорят
Про них, что это витязи
Парванские горят.

Принявши в долгих странствиях
Обличье мотылька,
Они, огонь завидевши,
Летят издалека.

И силятся приблизиться,
Чтоб овладеть огнем,
И вечно приближаются,
И вечно гибнут в нем.