Шамсиддин Хафиз - Любовный напиток. Лучшая персидская лирика

Пусть проповедник городской взошел на пьедестал —
Пустые речи говоря, он праведным не стал.

И человеком зверь не стал, хотя не пьет вина.
Быть милосердным не ленись – не так уж ты устал.

Доступен жемчуг должен быть для множества людей,
Чтоб перлом редкостным никто подделку не считал.

Величье – в собственных делах, а не в людской молве.
За Сулеймана сатану никто не принимал.

Я проповедую любовь. Ученья моего
Ничто не в силах сокрушить – оно прочнее скал.

Она сказала: «Утолю желания твои».
Дай Бог, чтоб слов своих кумир обратно не забрал!

Ты – мироздания венец. Я Господа просил,
Чтоб он меня твоим лицом напрасно не смущал.

Пылинка малая – и та, как говорил Хафиз,
Не засияет на свету, коль света Бог не дал!

Я вспомнил свод твоих бровей как раз перед намазом,
И застонал, и позабыл я все молитвы разом.

Не жди терпенья от меня и самообладанья:
Исчезла сдержанность моя и помутился разум.

Вино процежено, пришла пора любви и хмеля,
Настало время соловьям петь хором звонкогласым.

Повсюду аромат любви к нам ветерок доносит,
На розах – капельки росы, подобные алмазам.

Покои брачные готовь, довольна будь судьбою,
Встречай, невеста, жениха – не огорчай отказом!

Мир приукраситься спешит, надеть наряд зеленый.
Лишь ты красива без прикрас – твой облик чужд прикрасам.

Плодами отягощены фруктовые деревья.
Бесплодный счастлив кипарис – ничем ни с кем не связан.

Певец, чтоб я не позабыл любовные обеты,
Хафиза лучшую газель спой с чангом или с сазом!

Поменьше знайся с тем, кто о душе хлопочет,
Не презирай того, кто жить беспечно хочет.

Ты тонок, ты умен – от близкого общенья
С носящими хиркэ тоска тебя источит.

Я вижу только грязь на рубище аскета,
Который кару нам и Страшный суд пророчит,

Большого нет греха в веселой жизни ринда
И в том, что свой кафтан буян вином омочит.

Иди-ка погляди на этих лицемеров:
«Кровь сердца» пьют они, барбат струной рокочет.

Коль налил мне вина – не подливай мне яду.
Питье вдвоем со мной тебя не опорочит.

Садись, но берегись горячности Хафиза —
В его груди всегда котел страстей клокочет!

Врачам я жаловался зря —
Не помогли мне лекаря.

Пусть от стыда краснеет роза,
Любовью ветрено соря!

Я свой недуг поведал другу,
Об излечении моля.

Дай Бог очам опять увидеть
Лик милой, светлый, как заря.

Любовь – как ларь, и нет печати
На крышке этого ларя.

Так сделай доброту законом:
Дари и нищим, всем даря!

Хафиз, мужей ученых слушай —
Тогда страдать не станешь зря.

Свидетель мохтасеб, я не из тех,
Кто враг вина и чувственных утех!

Я, грешник, часто каюсь. Но весною
Не пить и не любить красавиц – грех.

В саду весной я книгу не листаю,
А наслаждаюсь розой без помех.

Не замочу одежд в ручье богатства,
Хоть в нищете моей не счесть прорех.

О милостях судьбу молить не буду —
Я в бедности своей богаче всех.

От злого рока не ищу защиты:
Огонь любовной страсти – мой доспех.

Достиг я, грешный, соглашенья с чашей.
Что мне укор аскета? Просто смех!

Я сыплю жемчуг слез… Коль так богат я —
К чему удача мне? Зачем успех?

Коль чаша – веха по дороге к раю,
Не надо мне иных, небесных вех.

Впустую не заигрывай с Хафизом:
Его не проведешь – он не из тех!

Ты знаешь ли, о чем ведут беседу чанг и уд?
«Украдкой пей, тайком люби – порядок нынче крут!

Украли славу у любви и смелость у сердец,
Ханжи влюбленных волокут на ханжеский свой суд.

Зороастрийцев-стариков винят в питье вина!
Как видно, мало юных им – и стариков не чтут.

Грех пить, грех думать о любви… Все грех, да грех, да грех!»
Рыдая горько, чанг и уд свой разговор ведут.

О философском камне встарь мечтали мудрецы,
Но не нашли его. Едва ль глупцы его найдут!

Перед закрытой дверью мы, заблудшие, стоим.
Что там, за дверью? – мучит нас пустых догадок зуд.

Вот почему дороже царств один влюбленный взгляд!
Красотки за свою любовь недорого берут.

Как счастья нам достичь? Один – все валит на судьбу,
Другой твердит: «Все перетрут терпение и труд».

Не думай, смертный человек, что прочен этот мир.
Изменчивость – его закон. Ничто не вечно тут.

Пей, с лицемеров не бери примера, о Хафиз!
И шейх, и муфтий, и мулла, и мохтасеб – все врут.

Два друга сердечных, два мана хмельного вина,
Старинная книга, лужайка в саду, тишина —

О жребий счастливый! Ничто не сравнится с тобой —
Ни сила, ни слава, ни полная злата казна.

Предать ради них этот рай – все равно что продать
В Египет Иосифа: слишком ничтожна цена!

Приди! Не изменится мир от поступков твоих и моих,
Греховность моя твоему аскетизму равна.

Злой ветер событий свистит над моим цветником,
Прилежный садовник – забыл я цветов имена.

В Джамшидовой чаше не видно отрадных картин —
Невиданных бедствий в той чаше картина видна.

Как после самума, поломаны стебли цветов,
Живая ограда из вьющихся роз снесена…

Терпи, мое сердце, тебя не покинет Господь,
Тобой, драгоценным, не будет владеть сатана!

Чем платит мне небо за верную службу мою?
Где милая сердцу? В руках негодяев она!

Испортился нрав у судьбы в это смутное время, Хафиз.
Где мысль мудреца? Где поэзия? О времена!

Вошла в обычай подлость. В мире нету
Ни честности, ни верности обету.

Талант стоит с протянутой рукою,
Выпрашивая медную монету.

От нищеты и бед ища защиты,
Ученый муж скитается по свету.

Зато невежда нынче процветает:
Его не тронь – вмиг призовет к ответу!

И если кто-то сложит стих, подобный
Звенящему ручью или рассвету, —

Будь сей поэт, как Санаи, искусен —
И черствой корки не дадут поэту.

Мне мудрость шепчет: «Удались от мира
Замкнись в себе, стерпи обиду эту.

В своих стенаньях уподобься флейте,
В терпении и стойкости – аскету».

А мой совет: «Упал – начни сначала!»
Хафиз, последуй этому совету.

Хоть прекрасна весна и вино веселит,
Но не пейте вина – мохтасеб не велит!

Сух верховный закон этих смутных времен.
Пей тайком, пей с умом, делай ханжеский вид.

Сядь, как дервиш, в углу, спрячь в рукав пиалу.
Нынче мир не вином – алой кровью залит.

Если пролил вино – смой слезами пятно,
Дескать: «Праведник я! В мире правда царит!»

Свод небес надо мной – образ кривды земной,
Счастья здесь не найдешь – только сердце болит,

Небеса – решето. Не спасется никто,
Ни Хосров, ни Парвиз… Рок людей не щадит.

Прочь отсюда – в Тебриз! Славен стих твой, Хафиз:
Покорил он Шираз – и Тебриз покорит.

Что лучше сада и весны на берегу потока?
Чего мы, виночерпий, ждем? Налей хмельного сока!

Суть сказок о живой воде, легенд о райских кущах —
Не в том ли, чтобы от земли нас оторвать до срока?

Знать сроков смертным не дано. Цени свою удачу:
Миг счастья, выпавший тебе, считай подарком рока.

Мы все висим на волоске, готовом оборваться.
Жалей себя! Жалеть сей мир – не много будет прока.

Кому под силу приоткрыть завесу вечной тайны?
Молчи, соперник! Что тебе до вещих слов пророка?

Кого я должен предпочесть – непьющих или пьяниц?
Одной породы – и аскет, и жалкий сын порока.

И если допускает Бог все наши прегрешенья —
Что мы с тобой должны извлечь из этого урока?

Хафиз хотел испить вина, аскет – воды Кавсара…
Меж тем желанья божества запрятаны глубоко!

Верный друг лозы запретной, благодарен будь Аллаху:
Мохтасеб покинул землю – мир его сухому праху!

Дочь лозы в кабак явилась – оботри-ка пот с бутылей,
Чтоб о ней не говорили, будто спряталась со страху!

Пригласи лечиться хмелем всех певцов любви в Ширазе,
Чтоб никто из них с отвычки, зазевавшись, не дал маху!

Ты, аскет благочестивый, не отмоешь винных пятен —
Хоть в семи котлах бурлящих кипяти свою рубаху!

Розовый бутон свиданья лепестки раскрыл под ветром
И запел звонкоголосо – превратилась роза в птаху!

Скромен будь, Хафиз! Иначе – твой успех припишут спеси.
Не забудь, что злой завистник на тебя клевещет шаху…