Феликс Кривин - Круги на песке

Змеилась речка в тишине,
Плетя витки излучин.
А там, на самой глубине,
Плотичку сом прищучил.
Вдали темнели берега,
Ершился лес на склоне.
И кот, окрысясь на щенка,
Мышонка проворонил.
Цыпленка жучил таракан,
Сазан с лещом судачил.
И, как всегда, ослил баран,
Что конь весь день ишачил.
И каждый знал чужой шесток
И чтил не свой обычай.
Там выкомаривал сверчок,
Там гусь сычал, набычась,
Но всяк старался за двоих,
И разбирать не стоит,
Кто обезьянничал из них,
Кто был самим собою.
Их всех укрыла ночи тень —
И малых, и великих.
И как ни петушился день,
Но съежился и сник он.
И звезды счастья и любви
Зажглись над миром снова.
От них совели соловьи
И соловели совы.

Воспитанием дорожа,
Путь держа на вершины культуры,
Я спрошу: вы видали ежа?
Вот такую бы мне шевелюру!

Жизнь тревог и волнений полна,
И страстей, и раздумий, — но все же
Я спрошу: вы видали слона?
Вот бы мне его толстую кожу!

Не хочу я рядиться в слова,
Мне бы действовать прямо и грубо.
Я спрошу вас: вы видели льва?
Вот бы мне его когти и зубы!

Нелегко мне, друзья, нелегко
На вершине двадцатого века:
У меня ни когтей, ни клыков…
Остается мне быть человеком.

Плюсы притягивают минусы,
И минусы гордятся этим.
В такой простой соотносимости
Легко и просто жить на свете.

Обман блаженно верит в истину,
Зло в доброте души не чает,
И вероломство просит искренность
Зайти к нему на чашку чая.

Циничность дружит со стыдливостью,
С талантом бездарь славу делит.
И все взывают к справедливости.

Но всё не так на самом деле.

Неправда с правдою не знается,
Бесчестье с честностью не дружит.
Бездушье вовсе не стесняется
Признаться, что оно — бездушье.

Нахальство говорит в открытую:
«Ты что, не видишь? Я — нахальство!»
И скромность может не рассчитывать
На снисхождение зазнайства.

И ум у глупости в немилости.
Добро и худо — не знакомы.
Плюсы притягивают минусы
Лишь по физическим законам.

Пересадка сердца,
Пересадка сердца,
Пересадка сердца становится модной.
Открывают дверцу,
Вынимают сердце,
Взамен его, горячего, вставляют холодное.
И человек доволен:
Он — живой.
Не чувствует боли
Своей и чужой.
Исправно сердце служит,
Хоть мир вокруг крушись.
Пусть смерть снаружи,
В середке — жизнь.
Вот это трансплантация!
Да, это трансплантация…
Было мое сердце пылким и горячим,
А теперь — другое,
А теперь — в покое,
Не горюет сердце, не поет, не плачет.
Не поет и не колет,
Не рвется в бой.
Не чувствует боли
Своей и чужой.
И ни о чем не тужит —
Хоть всё вокруг гори:
Ведь всё — снаружи,
Оно — внутри.
Закон несовместимости,
Закон несовместимости,
Закон несовместимости преодолен!
Закон несовместимости,
Лишь надо совесть вымести —
И станет совместимостью любой закон.
А ты доволен,
Что ты живой.
Не чувствуешь боли
Своей и чужой.
А что кому-то хуже,
На это не смотри:
Они снаружи,
А ты — внутри.

Какой там смерч! Какой там ураган!
Не им, не им грозить морям и рекам.
На что велик Великий океан,
А тоже Тихий — рядом с человеком.

Пришла пора задуматься серьезно,
Учтя простой, но веский аргумент:
Цемент, конечно, нужен нам как воздух,
Но воздух нужен больше, чем цемент.

В наше время былая беда — не беда,
Одолели мы эту беду:
Если некогда нас заедала среда.
То теперь мы заели среду.

Нас природа обратно к себе позвала,
Чтобы мы ее вновь полюбили,
Чтобы мы в ней ходили,
В чем мать родила…
Но в чем мать родила —
Мы забыли.

Трамваи, телеги, кареты,
Троллейбусы и такси
Гоняют по белу свету,
Планету исколесив.
А ноги выходят из моды.
Никто в них не верит всерьез.
Напрасно, напрасно природа
Оставила нас без колес.
Быть может, она поспешила
Тогда по незрелости лет,
А может быть, просто решила,
Что правды в колесах нет.
Мы взяли колеса с бою,
Мы дали природе урок.
От радости мы под собою
Почти что не чувствуем ног.
Колес мы не чувствуем тоже
В стремительный век ракет.
Мы мчимся, мы скорости множим,
У времени времени нет.
Звенят позади трамваи,
Телеги скрипят позади,
И мы от себя улетаем…
Счастливого нам пути!

День прошел, по примеру многих,
И опять на исходе дня
Я сижу, подвожу итоги,
А итоги подводят меня.

Несовершенство двигает прогресс,
Несовершенство камня и металла,
А совершенство от всего устало
И к жизни потеряло интерес.

Несовершенство двигает прогресс,
Несовершенство быта и комфорта,
А совершенство все послало к черту,
Поскольку мягко спит и сладко ест.

Несовершенство двигает прогресс,
Несовершенство знания и мысли,
А совершенству мысли ненавистны,
Ведь легче жить не с мыслями, а без.

Несовершенство двигает прогресс —
Все выше, все быстрее век от века…
И лишь несовершенство человека
Его на землю шмякает с небес.

Из него вышел Моцарт
и ушел в неизвестном направлении.
Из него вышел Репин
и ушел в неизвестном направлении.
Сколько из него вышло великих людей!
И все ушли в неизвестном направлении.

Рассказывают греки,
В их древние века
Текли все так же реки
И плыли облака.
И вот в одной деревне,
В каком-то там дворе,
В каком-то марте древнем,
А может, сентябре
В зубах у древней кошки
Взмолился воробей:
«Поговорим немножко,
А после — хоть убей!»
«Ну что же, я готова», —
Злодейка снизошла.
И вылетело Слово,
Расправив два крыла.
На дерево взлетело
И шевелит хвостом.
А кошка, как сидела,
Сидит с открытым ртом.
(Она бы рот закрыла,
Но, очевидно, ждет:
А вдруг оно вернется,
Влетит обратно в рот).
Сюжет, увы, не новый:
Сиди хоть три часа,
А не желает Слово
Покинуть небеса.
Но я все жду улова,
Хоть понимаю я,
Что убиваю Слово,
Как кошка воробья.
Поймаю — и в два счета
Проткну его пером.
Подобная охота
Не кончится добром.
Пускай оно витает
Свободно в вышине,
Пускай в тумане тает,
Взлетает на волне,
Пускай оно вовеки
Не встретится со мной…
Рассказывают греки.
Запахло стариной.
И снова, снова, снова
Я слышу: в тишине
Непойманное Слово
Летит навстречу мне.

Осел на лире вздумал прозвенеть.
Разок сыграл — и зарыдал от муки:
— Какие уши надобно иметь,
Чтоб вынести такие звуки!