Семен Кирсанов - Гражданская лирика и поэмы

Бейте, часы, на башнях!
В трепет, убийцы, в трепет!
Пусть на изрытых пашнях
мертвые встанут в цепи.

Пусть от ударов мерных
сгорбится Герман Геринг,
пусть он услышит рокот:
«Проклят, навеки проклят!»

Пусть упадет завеса
с мрачной усмешки Гесса,
пусть наведет улика
огненный перст на Фрика.

Все их дела отметим,
вспомним о всех страданьях!
Это они — Освенцим,
это они — Майданек.

Пусть уличает Круппа
кровь на затылке трупа,
пусть уличают Шахта
дети в залитых шахтах.

Пальцем — на Риббентропа,
пальцем — на Розенберга!
В самую злую пропасть
смерть чтобы их низвергла!

Чтоб не дышали в мире
эти двадцать четыре.
Чтобы о каждом рокот:
«Проклят, навеки проклят!»

После войны на земле,
жившей пять лет в непогоде,
новое — в новой зиме —
вновь настает Новогодье.

Новая — в новом — земля
скинула пыльную каску,
с чистых рубинов Кремля
смыли защитную каску.

Слово! Скорее родись
рифмой к рассветному миру,
будь как полярный радист,
ищущий юг по эфиру.

Жажду бродить по тропе
поисков и раскопок,
глазом ползти по трубе
к капле под микроскопом.

К черновику на столе,
к мысли, открытой однажды.
После войны на земле
нового — новая жажда!

          Шоссе
                      промывая,
проносится дождь навесной.
         О, Первое
                           мая,
шумящее нам новизной!

            От юга
                       на север
в термометре тянется спирт.
           Земля
                      после сева
уже ни секунды не спит.

            Из глины
                            воронок,
сквозь след орудийных колес,
           прозрачен
                            и тонок
младенческий стебель пророс.

            Зерно его
                              было
просмотрено в микроскоп,
            и в цвет
                          хлорофилла
оделись мильоны ростков.

            Землею
                         нагретой,
азотом и майским ручьем
            и химией
                              света
он в колос почти превращен.

            На облик
                           растенья
с любовью глядит агроном.
            Как много
                             терпенья
легло между ним и зерном!

            От солнца
                           Кубани
расплавлена синька небес,
            и парни
                           комбайны
обхаживают, как невест.

            А девушкам
                                  снится
такое, что не рассказать!
            Как просит
                           пшеница
поднять ее вновь и связать!

            Мечтаешь,
                               подруга,
чтоб около колкой тропы,
            упершись
                            друг в друга,
схватились бороться снопы?

            И мысль
                              бригадира —
о счастье труда на земле,
            о колосе
                             мира,
о рукопожатье в Кремле.

            О, первенец —
                                    колос!
Крылатые мельницы ждут,
            чтоб тонко
                                смололось
зерно, обретенное тут.

            И дрожжи
                        стремятся
раздвинуть мучное тепло —
            в буханку
                           с румянцем,
что солнце само навело.

            Тот колос,
                           который
мы так кропотливо растим,
            и в хлеб,
                        и в моторы,
и в здания мы превратим;

            и в клумбы
                             живые,
в резные ограды садов,
            в листы
                     броневые
для наших линейных судов;

            в ракетную
                                скорость
двукрылых гонцов новизны,
            и заново
                          в колос
на бороздах новой весны!

            Пусть грозы
                                Кубани
салю́туют маю с высот,
            пусть гром
                             в барабане
отборные зерна трясет!

            И дождь
                    во всю скорость
пусть ринется в зелень полос!
            Да здравствует
                                     ко́лос —
усатый колхозный коло́сс!

Изжевав в слюну
                          слащавую резину,
злобного вранья
                              настукав целый лист,
очередь в Москве
                            за хлебом
                                           к магазину
описал
             заокеанский журналист.
Что скрывать?
                         О недостатках то́ргов
знает
             каждый гражданин Москвы.
Эту тему,
               задыхаясь от восторгов,
для своей статьи
                                избрали вы.
Вы не мастер,
                     мистер!
                               Время зря теряли.
Разве это очередь?
                                          Вот я
поведу вас сам.
                         Посмотрим матерьялы.
Это будет
                    ваша лучшая статья.
Свой авто
                    затормозите поскорее.
Каменный
              пешком пройдите
                                           мост.
Вот он —
               к Третьяковской галерее
вытянулся
                     по Лаврушинскому хвост!
Морщитесь?
                       Не то?
                                 Смотрите!
                                                  У киоска
сотенная очередь
                             обогнула дом.
Спросим:
                 кто последний?
                                     Ясно — Маяковского
продают
             сегодня выпущенный том!
Тоже не годится?
                              Вам неловко
вспоминать,
                   как были дни заострены,
как вставали
                       в очередь
                                    за боевой винтовкой
в грозный час
                     защитники страны!
Требуют от вас
                        тузы газет и радио
фактов,
                   что Страну Советов взлихорадило?
Этих фактов нет!
                          Шагаем твердым шагом.
Обернитесь,
                    поглядите:
                                     вот —
вдоль по Красной площади
                                              зигзагом,
осененная
                 багряным стягом,
череда людей
                        торжественно плывет.
Четверть века
                            в мраморные двери
входят люди
                         по ступенькам
                                                   вниз,
чтобы Ленину
                    поклясться в вере
в будущее наше,
                            в коммунизм!
Почему ж
               на ваших щеках багровеют пятна?
Руки в злобе
                      сами сжались в бокс.
Тема не подходит вам?
                                    Понятно!
Не похвалит Трумэн,
                                  не заплатит босс.
Этого
              (как говорят в Полтаве)
                                                    вам не треба?
Не сенсационный матерьял!
Вам хотелось бы,
                             чтоб не хватало хлеба
нашим детям,
                          нашим матерям?
Ну так вот,
                   смотрите,
                              рот разинув!
Жалок
             ваш бессмысленный навет.
Мистер,
             повернитесь к магазину:
хлеба вдоволь.
                           Очереди нет!