Семен Кирсанов - Т. 2. Фантастические поэмы и сказки

У меня, в волшебной комнате,
по соседству, за стеной,
есть колпак —
                     звезда на конусе,
есть халат — обшит Луной.

Есть набор волшебных палочек,
банка духов и чертей,
и полдюжины —
                             из прачечной —
самобранок-скатертей.

Рядом с кошкой в черном кителе
сидит вещая сова
и корректно —
                               посетителям
говорит: «Comment ça va?»

Когда книжки и учебники
на ночь
                гасит абажур, —
я в ту комнату волшебную
с младшим сыном прихожу,

В этой комнате позволено
без оплаты никакой
сколько хочешь
                             звезд из золота
брать из воздуха рукой;

можно голубя воркующего
мигом вынуть из плаща;
воздух в розы,
                        воду в кружево
можно просто превращать.

Тут пластинки, могут делаться, —
под шарманку с тишиной
на столе
                 танцует девочка
с незабудку вышиной.

Сыну я сказал: —
                              Пожалуйста,
вот тебе заветный ключ,
вот тебе металл пронзающий
голубой волшебный луч.

Захотел алмаз —
                             пожалуйста,
молви слово и добудь!
Только здесь нельзя
                                   из жадности
в сумку прятать что-нибудь.

Можешь вызвать духов сказочных,
научить работе их.
Только здесь нельзя
                                     заважничать
и кричать нельзя на них.

Видишь палочку —
                              пожалуйста,
делай все из ничего.
Только здесь нельзя
                                    безжалостно
бить и мучить — никого!

А не так, —
                   без возвращения,
без приметы,
                        без следа, —
эта комната волшебная
вдруг исчезнет
                         навсегда.

Дети,
        дети,
                   спать пора!
Вьюги
            воют в рупора,
санки с лыжами
                           озябли.
Спрячьте
                 куклы,
                            книжки,
                                         сабли,
спать,
             спать,
                          спать пора,
по кроватям,
                     детвора!

Львиная лапа —
замигала
               лампа.
Запорошил снег
                              порог.
Сеня кончил
                        свой  урок.

Ах, какой он
                    маленький!
Этажерки ниже.
Отстегнул
                 от талийки
короткие штанишки.

Ветер хлопья
                      с крыши сдул,
задымил туманно.
Села мама
                       на стул,
и запела мама:

«Месяц выплыл, юн и тонок,
          и поплыл домой,
и на лапки, как котенок,
          стал будильник мой.

Опускай скорей ресницы,
          крепче засыпай,
пусть тебе, сынок, приснится
          пограничный край.

Нелегко в пургу согреться,
          снегом занесен,
твой отец залег в секрете,
          сжал винтовку он.

Снег кружи́тся. Ночь кренится.
          Вертится буран.
Злой шпион ползет к границе,
          затаив наган.

Но отец твой старый воин,
          закален в бою.
Спи, малютка, будь спокоен,
          баюшки-баю.

Скоро, скоро, после школы,
          вырастешь большой,
и сожмешь приклад тяжелый
          сильною рукой.

Провожу бойца Семена,
          поцелую в ус,
положу в кошель ременный
          хлеба теплый кус.

А пока я только песню,
          песенку пою,
спи, сынок, в кроватке тесной,
          баюшки-баю!»

Баю-баю,
                  махонькой,
спи в кроватке
                          мягонькой…

Темнота.
             Тишь.
Тени
          на полу…
— Спишь?
                   — Сплю…

Сплю…
            сп-лю…
                    В кух-не
                               кран закапал —
                                                    сп-лю,
                                                             сс-п-лю.
За сугробом
                   сжал винтовку папа…
                                                      Т-сс…
                                                               с-плю…

Па-
па
пе-
     ред
            вором,
                       в уг-лу
                                    склад.
Делает шпион
                      затвором:
Ку-
    клукс-
              клан.

Одеяла драп
                     свис.
В доме спят.
                    Храп.
                            Свист.

Па-
па
падает,
            па-
               дает,
                       пада…
                               Испуг!
     Сплю.

Поле. Синь.
                  На заре
парусинный лазарет.
Раненый охает,
пуля села
             в легкое.
Из холодных палат
белый
            движется халат.
Это врач,
              это ясно —
облит струйками красными,
он кричит:
                 — Одевайся
поскорей,
                  за лекарствами! —
Ночь темна и густа.
До аптеки
                верста.
…Кальций,
                вата
                         и йод…
Мама
              песню поет,
где-то каплет
                         в углу…
             Сплю.

Грудой
              башен заморских
снег,
          сверкая, лепится.
Утренние
                заморозки,
гололедица…

Холод
          пальцы припекает,
вот бы
            если варежки!
Мимо Сени
                  пробегают
школьные товарищи.

Закричали
                     Митя с Колей:
— Сенька,
                 ты чего не в школе?

— Я врачом
                   в аптеку послан
и вернусь оттуда
                                поздно.

— Раз, два, три, —
Сенечка,
                 не ври.

Зажимайте
                   живо рот!
Пацана́ —
                за шиворот,
влазь
              в класс!

Подтолкнули
                     валенками,
посадили
                 с маленькими.

          Бел
          мел.
       Подтянись! —
За пюпитром
                         латинист.

Руки
        что жерновы.
— Ну-ка,
             за латынь! —
Скрыты
                  брови черные
пенсне золотым.

Раз, два, три, —
Сеня,
            повтори:

«Dantebe, mater Rossia, iscus, essentia quassa,
cicero, corpus, petit Isvesti, orator, tribuna,
radionositis centra declaratii: Urbi et orbi,
purpura parus namorae Respublica guetrus tremit».

Бледен мальчик,
                         обмер мальчик,
в класс
              вступает математик:

§ 000. Шли четыре мужика, говорили про крупу,
про покупку, про крупу да про подкрупку.
У меня полпуда с граммом, у тебя кило и пуд,
у Антипа пуд и гарнец, у Ивана четверик.
Сколько было в метромерах всей крупы на
четверых?

Обмер Сеня,
                    пьяный будто,
стал решать
                    и перепутал,
и, издав
                 военный крик,
через кафедру —
                           прыг!
Прыгнул
                через падежи.
— Да держи его,
                           держи! —
Тангенс, синус,
                       плюс и минус,
          взял разбег —
          А + В….
Перепрыгнул
                           Ваню и
Рисование,
Перепрыгнул
                         Рафу и
Географию,
Перепрыгнул
                      Саню и
Чистописание!

Надзиратель
                       поднял вой,
прибежал городовой, —
в воду канул
                        гимназист,
невысок
                   и неказист!

Встал учитель
                         на порог:
— Повтори,
                    лентяй,
                                урок!

Что мальчишке
                        до урока?
Перед ним
                  легла дорога
голуба и широка.
                 Сахарные берега…