Яков Тублин - Образ жизни
* * *
Я устал казаться молодым,
Роль играть ненужную,
Но всё же,
Чтоб не очень выглядеть седым,
Постригаться вынужден под ёжик.
«Сколько лет тебе, скажи, старик?»
Обладатель бывшего рекорда,
Я ещё к такому не привык,
Я ещё могу за это — в морду.
Мне казаться немощным не в масть,
А казаться злым — себе дороже.
И чтоб в недостоинство не впасть,
Буду стричься до конца под ёжик.
* * *
Не рвись и не упорствуй и не злись
На этой тверди и под небом этим.
Чем больше знаешь, тем печальней жизнь
На этом кратком, этом белом свете.
Чем больше ты докажешь и поймёшь,
Чем больше обретёшь друзей случайных,
Тем грандиозней, тем обидней ложь,
Тем меньше удивления и тайны.
Но этого всего не избежать.
Пока ты жив, так хочется додумать,
Свои дела довыполнить. И стать
Свободным, а не нищим и угрюмым.
И только наверху, на Вечном свете,
Когда, не торопясь, посмотришь вниз,
Поймёшь, паря над зыбким миром этим, —
Чем больше знаешь, тем печальней жизнь.
Баллада об отставном поручике
Сердце билось, как часы,
Даже, может, лучше.
И топорщил он усы —
Отставной поручик.
Он по городу шагал
Тем балтийским шагом
И невидимо махал
Сине-белым флагом.
И вздыхали все кругом —
И жена, и дети.
Упекли его в дурдом
За проделки эти.
Только выпорхнул в окно…
Волны с поднебесьем
Взяли бедного его
И лихую песню.
И тогда другой моряк,
Благородством редкий,
Всем сказал: был не дурак
Тот поручик едкий.
И умолкли друг и враг,
Близкий и знакомый,
А у моря встал дурак
Деревом зелёным.
* * *
Изверился во многом —
Оттого
Хочу молчать, как старая могила,
Не в силах ненавидеть никого,
Но также и любить уже не в силах.
А жизнь вершит свой бешеный канкан,
То кувырком летит,
То вяжет путы.
И чем добрее щедрый великан,
Тем, как ни странно,
Злее лилипуты.
В защиту буквы «Ё»
Она отшельницей живёт,
Никто её не замечает.
И пишут «мед», где надо «мёд»,
И пишут «лед», где «лёд» сверкает,
Руке лениться не даёт
Моя внимательная память:
Не забывает над «её»
Вершинкой эти точки ставить.
Не убеждайте вы меня,
И что вы там ни говорите, —
А в русском щедром алфавите
Её никто не отменял.
Ну так за что же вы её
Урезали и обрубили —
Мою родную букву «Ё»,
Как будто намертво забыли.
Её кричат, её поют,
Её читают и вещают.
Законами не запрещают,
А вот печатать не дают.
За что же презирать её?
Неужто вам её не жалко?
А как же это — «Ёлки-палки»?
А как же это — «Ё-моё»?
Иду в защитники её,
К ней нанимаюсь в адвокаты.
Оправдываю букву «Ё» —
Она ни в чём не виновата.
Ночные мысли
До рассвета продержись —
Может, утром станет краше.
Карамелька «барбарис»
Успокаивает кашель.
Как ни ляг, а всё — не так:
Мучает одышка-стерва!
Только водка и коньяк
Успокаивают нервы.
Неужели слабоват
Стал я даже для застолий?
Только спирт-ректификат
Успокаивает боли.
Средство есть наверняка —
То, что душу успокоит.
Но пока ещё не стоит,
Потерплю ещё пока.
А единственная жизнь
Мне уже платочком машет.
…Карамелька «барбарис»
Успокаивает кашель.
* * *
Не люблю углы и стены,
Коридоры, потолки.
А люблю морскую пену,
Горы, запахи реки.
Не люблю крикливых женщин
И лощёных мужиков.
Не люблю манерной речи,
Не люблю ночных звонков.
Это личное сугубо —
Всё, чего я не терплю.
Может, и меня не любят
Те, кого я не люблю.
* * *
Живу, как король Европы,
Иначе мне скучно жить.
Монету нашёл и пропил —
А на фиг её копить.
Рубаху сносил и выбросил,
Ещё один день сгорел.
Двух дочек красивых вырастил,
А ведь сыновей хотел.
Но внуки — отрада сладкая —
Заместо сыночков двух.
Ещё, старый хрыч, украдкою
Заглядываюсь на молодух.
Уже, по годам, мне следует
Затухнуть. А я горю.
С бутылкой сижу — беседую,
С цигаркою — говорю.
И думаю, что я выстою,
И тропку пробью к судьбе.
И что-нибудь всё же выстрою
В пути к самому себе.
* * *
Отсырели спички —
Всё равно
Пачка сигаретная скончалась.
Всё допелось и доискричалось,
Даже домолчалось всё давно.
Ливня полной кружкой зачерпну,
Полной ложкой наберу тумана.
Чувствую — ещё пока мне рано
Камнем уходить ко дну.
Столько километров,
Столько миль
Намотал я на свои колёса.
Постою у синего откоса,
Чтоб откашлять эту гарь и пыль,
Отряхну её с тяжёлых крыл,
Отскребу от заскорузлых пяток —
Стану невесомым, как когда-то
В детстве.
Я его не позабыл.
На Земле, в заброшенном дому,
Я оставлю навсегда привычки
Вредные.
…И для чего мне спички?
Мне они в полёте — ни к чему.
* * *
В долг не даю и в долг не беру:
Вдруг не смогу отработать — помру.
А не даю, так понятно вдвойне:
Взятое прежде не отдали мне.
Я на вас злобы давно не таю —
Более просто взаймы не даю.
…Всё-таки, дайте немного взаймы
Света среди наступающей тьмы,
Неба высокого голубизны,
Мира без чёрных отметин войны.
Ну а вина на свои прикуплю —
Я до сих пор это дело люблю.
А на последний поход и полёт
Осень из листьев мне куртку сошьёт
Одинокий
Надоела квартира —
Серой скуки оплот.
Взял бутылку кефира
И на солнышке пьёт.
Он объездил полмира,
Он устал и остыл.
Взял бутылку кефира
И батон надломил.
Будто солнышко лечит
И тоску, и беду —
Всё же как-то полегче
Перемочь на виду.
Как, однако, расстаял,
Как скукожился мир!
И квартира пустая,
И прикончен кефир…
Перед вечером
Ноет сердце, и не повернуться.
Думаешь, когда ложишься спать:
«Суждено ли поутру проснуться,
На ноги с рассветом встать?»
Хочешь ли, не хочешь просыпаться —
Всё же надо распрямиться, сесть.
Правда, легче было в восемнадцать,
В тридцать пять,
И даже в сорок шесть.
Новый день и Новый год —
Не в радость.
Чем они сумеют наградить?
Старые друзья порастерялись,
Ну а новых поздно заводить.
Поздновато гнаться за удачей —
Вечер на дворе.
Стала лишь печаль моя богаче,
А тоска — мудрей.
Прохудились старые заплаты —
Им ни плоть, ни душу не согреть.
И смеюсь я, чтобы не заплакать,
Двигаюсь я, чтоб не умереть.
* * *
Мир богатый и вместе — убогий,
Упрекать, осуждать не берусь.
Ухожу по вечерней дороге,
А по утренней, может, вернусь.
Так живите и пойте, и пейте,
Не бросайте обыденных дел.
А меня никогда не жалейте —
Я такого всегда не терпел.
Укрепиться бы самую малость,
Удержаться ещё на лету…
Но такая настигла усталость,
Придавила — невмоготу.
И уводят усталые ноги
По вечерней дороге,
Где рассыпаны горечь и грусть.
Но по утренней, может, вернусь…
* * *
