Владимир Маяковский - Стихотворения (1928)

Наши танки
                   стопчут
                                и стены и лужи,
под нашим наганом,
                                 белый,
                                             жмись!
Но самое сильное
                             наше
                                      оружие —
большевистская мысль.
Как никогда,
                   сегодня
                                сильна
классовой
                мысли
                           ковка:
заводы марксистов,
                                ленинцев арсенал,
и первый из первых —
                                    Свердловка.
Когда
         времена велели —
                                        «Пои́
победу
            рабочей кровью!» —
мы
     первую
                 посылали в бои
негнущуюся свердловию.
Победная карта,
                          от пункта до пункта,
смертями
                свердловцев
                                     унизана.
Вы
     бились,
                  чтоб рдели
                                    знамена бунта
знаменами коммунизма.
Теперь
           выходите,
                           учебой дожав
белых
          другого свойства:
в хозяйственных блиндажах
бюрократическое воинство.
Иди,
       побеждай российскую дурь!
Против —
                 быта блохастого!
Свердловец,
                    тебе
                            победить бескультурь,
дичь,
         глушь
                   и хамство.
Светлоголовая,
вперед, свердловия!

Появились
                  молодые
превоспитанные люди —
Мопров
            знаки золотые
им
     увенчивают груди.
Парт-комар
                  из МКК
не подточит
                   парню
                             носа:
к сроку
           вписана
                        строка
проф-
          и парт-
                      и прочих взносов.
Честен он,
                 как честен вол.
В место
             в собственное
                                    вросся
и не видит
                  ничего
дальше
             собственного носа.
Коммунизм
                   по книге сдав,
перевызубривши «измы»,
он
    покончил навсегда
с мыслями
                  о коммунизме.
Что заглядывать далече?!
Циркуляр
               сиди
                       и жди.
— Нам, мол,
                    с вами
                                думать неча,
если
        думают вожди.—
Мелких дельцев
                          пару шор
он
    надел
              на глаза оба,
чтоб служилось
                          хорошо,
безмятежно,
                    узколобо.
День — этап
                    растрат и лести,
день,
        когда
                 простор подлизам,—
это
     для него
                   и есть
самый
           рассоциализм.
До коммуны
                   перегон
не покрыть
                 на этой кляче,
как нарочно
                  создан
                             он
для чиновничьих делячеств.
Блещут
             знаки золотые,
гордо
         выпячены
                         груди,
ходят
         тихо
                молодые
приспособленные люди.
О коряги
              якорятся
там,
       где тихая вода…
А на стенке
                  декорацией
Карлы-марлы борода.

Мы томимся неизвестностью,
что нам делать
                         с ихней честностью?

Комсомолец,
                     живя
                             в твои лета́,
октябрьским
                    озоном
                                дыша,
помни,
           что каждый день —
                                          этап,
к цели
           намеченной
                              шаг.
Не наши —
                  которые
                               времени в зад
уперли
            лбов
                    медь;
быть коммунистом —
                                   значит дерзать,
думать,
            хотеть,
                       сметь.
У нас
         еще
                не Эдем и рай —
мещанская
                  тина с цвелью.
Работая,
              мелочи соразмеряй
с огромной
                  поставленной целью.

Летом
          вселенная
                           ездит на отдых —
в автомобилях,
                        на пароходах.
Люди
         сравнительно меньшей удачи —
те
    на возах
                  выезжают на дачи.
Право свое
                  обретая в борьбе,
прут в «6-й»,
                     громоздятся на «Б».
Чтобы рассесться —
                                  и грезить бросьте,
висните,
              как виноградные грозди.
Лишь к остановке
                             корпус ваш
вгонят в вагон,
                        как нарубленный фарш.
Теряя галошу,
                       обмятый едущий
слазит
           на остановке следующей.
Пару третей
                    из короткого лета
мы
     стоим
               в ожиданьи билета.
Выбрился.
                 Встал.
                            Достоялся когда —
уже
      Черноморья
                         растет борода.
В очередях
                  раз двадцать и тридцать
можно
          усы отпустить
                                  и побриться.
В поезде
               люди,
                         «Вечорку» мусоля,
вежливо
              встанут
                           мне на мозоли.
Мы
      себя
              оскорблять не позволим,
тоже
        ходим
                   по ихним мозолям.
А на горизонте,
                        конечно, в дымке,
встали —
                Быковы, Лосинки и Химки.
В грязь уходя
                      по самое ухо,
сорок минут
                    проселками трюхай.
Дачу
        дожди
                  холодом о́блили…
Вот и живешь,
                       как какой-то Нобиле.
Нобиле — где ж! —
                                меж тюленьих рыл
он
    хоть полюс
                      слегка приоткрыл
Я ж,
      несмотря
                     на сосульки с усов,
мучаюсь зря,
                     не открыв полюсо́в.
Эта зима
               и в июле не кончится;
ради согрева
                     начал пингпонгчиться.
Мячик
          с-под шка́фов
                                с резвостью мальчика
выковыриваю
                      палкой и пальчиком.
Чаю бы выпить,
                         окончивши спорт,
но самовар
                  неизвестными сперт.
Те же,
          должно быть,
                                собачку поранивши,
масло и яйца
                      сперли раньше.
Ходит корова
                     тощего вида,
взять бы эту корову
                                и выдоить.
Хвать бы
               за вымя
                            быстрее воров!
Но я
       не умею
                    доить коров.
Чаю
       в буфете
                      напьюсь ужо,—
грустно мечтаю,
                          в сон погружен.
В самом
              походном
                              спартанском вкусе
вылегся
             на параллельных брусьях.
Тихо дрожу,
                   как в арктических водах.
Граждане,
                разве же ж это отдых?