Владимир Маяковский - Стихотворения (1928)

Кто мчится,
                   кто скачет
                                    такой молодой,
противник мыла
                          и в контрах с водой?
Как будто
                окорока ветчины,
небритые щеки
                        от грязи черны.
Разит —
              и грязнее черных ворот
зубною щеткой
                        нетронутый рот.
Сродни
            шевелюра
                             помойной яме,
бумажки
              и стружки
                              промеж волосьями;
а в складках блузы
                               безвременный гроб
нашел
          энергично раздавленный клоп.
Трехлетнего пота
                            журчащий родник
проклеил
               и выгрязнил
                                   весь воротник.
Кто мчится,
                   кто скачет
                                   и брюки ло́вит,
держащиеся
                    на честном слове?
Сбежав
            от повинностей
                                     скушных и тяжких,
за скакуном
                   хвостятся подтяжки.
Кто мчится,
                   кто скачет
                                   резво и яро
по мостовой
                    в обход тротуара?
Кто мчит
              без разбора
                                 сквозь слякоть и грязь,
дымя по дороге,
                          куря
                                 и плюясь?
Кто мчится,
                   кто скачет
                                   виденьем крылатым,
трамбуя
             встречных
                              увесистым матом?
Кто мчится,
                   и едет,
                              и гонит,
                                           и скачет?
Ответ —
              апельсина
                               яснее и кратче,
ответ
         положу
                     как на блюдце я:
то мчится
                наш товарищ докладчик
на диспут:
                «Культурная революция».

Раньше
             уважали
                           исключительно гениев.
Уму
       от массы
                      какой барыш?
Скажем,
             такой
                      Иван Тургенев
приезжает
                 в этакий Париж.
Изящная жизнь,
                         обеды,
                                    танцы…
Среди
          великосветских нег
писатель,
               подогреваемый
                                        «пафосом дистанции»,
обдумывает
                    прошлогодний снег.
На собранные
                       крепостные гроши
исписав
              карандашей
                                  не один аршин,
принимая
                разные позы,
писатель смакует —
                                 «Как хороши,
как свежи были розы».
А теперь
              так
делаются
                литературные вещи.
Писатель
               берет факт,
живой
          и трепещущий.
Не затем,
               чтоб себя
                               узнавал в анониме,
пишет,
           героями потрясав.
Если герой —
                       даешь имя!
Если гнус —
                     пиши адреса!
Не для развлечения,
                                 не для краснобайства —
за коммунизм
                      против белой шатии.
Одно обдумывает
                             мозг лобастого —
чтобы вернее,
                      короче,
                                 сжатее.
Строка —
                патрон.
                            Статья —
                                            обойма.
Из газет —
                  не из романов толстых —
пальбой подымаем
                               спящих спокойно,
бьем врагов,
                    сгоняя самодовольство.
Другое —
                роман.
                          Словесный курорт.
Покоем
            несет
                     от страниц зачитанных.
А
   газетчик —
                     старья прокурор,
строкой
             и жизнью
                            стройки защитник.
И мне,
           газетчику,
                           надо одно,
так чтоб
             резала
                        пресса,
чтобы в меня,
                      чтобы в окно
целил
          враг
                 из обреза.
А кто
        и сейчас
                       от земли и прозы
в облака
              подымается,
                                  рея —
пускай
           растит
                      бумажные розы
в журнальных
                      оранжереях.

В газеты!
               Не потому, что книга плоха,
мне любо
               с газетой бодрствовать!
А чистое искусство —
                                    в М.К.Х.,
в отдел
            садоводства.

Наши танки
                   стопчут
                                и стены и лужи,
под нашим наганом,
                                 белый,
                                             жмись!
Но самое сильное
                             наше
                                      оружие —
большевистская мысль.
Как никогда,
                   сегодня
                                сильна
классовой
                мысли
                           ковка:
заводы марксистов,
                                ленинцев арсенал,
и первый из первых —
                                    Свердловка.
Когда
         времена велели —
                                        «Пои́
победу
            рабочей кровью!» —
мы
     первую
                 посылали в бои
негнущуюся свердловию.
Победная карта,
                          от пункта до пункта,
смертями
                свердловцев
                                     унизана.
Вы
     бились,
                  чтоб рдели
                                    знамена бунта
знаменами коммунизма.
Теперь
           выходите,
                           учебой дожав
белых
          другого свойства:
в хозяйственных блиндажах
бюрократическое воинство.
Иди,
       побеждай российскую дурь!
Против —
                 быта блохастого!
Свердловец,
                    тебе
                            победить бескультурь,
дичь,
         глушь
                   и хамство.
Светлоголовая,
вперед, свердловия!

Появились
                  молодые
превоспитанные люди —
Мопров
            знаки золотые
им
     увенчивают груди.
Парт-комар
                  из МКК
не подточит
                   парню
                             носа:
к сроку
           вписана
                        строка
проф-
          и парт-
                      и прочих взносов.
Честен он,
                 как честен вол.
В место
             в собственное
                                    вросся
и не видит
                  ничего
дальше
             собственного носа.
Коммунизм
                   по книге сдав,
перевызубривши «измы»,
он
    покончил навсегда
с мыслями
                  о коммунизме.
Что заглядывать далече?!
Циркуляр
               сиди
                       и жди.
— Нам, мол,
                    с вами
                                думать неча,
если
        думают вожди.—
Мелких дельцев
                          пару шор
он
    надел
              на глаза оба,
чтоб служилось
                          хорошо,
безмятежно,
                    узколобо.
День — этап
                    растрат и лести,
день,
        когда
                 простор подлизам,—
это
     для него
                   и есть
самый
           рассоциализм.
До коммуны
                   перегон
не покрыть
                 на этой кляче,
как нарочно
                  создан
                             он
для чиновничьих делячеств.
Блещут
             знаки золотые,
гордо
         выпячены
                         груди,
ходят
         тихо
                молодые
приспособленные люди.
О коряги
              якорятся
там,
       где тихая вода…
А на стенке
                  декорацией
Карлы-марлы борода.

Мы томимся неизвестностью,
что нам делать
                         с ихней честностью?

Комсомолец,
                     живя
                             в твои лета́,
октябрьским
                    озоном
                                дыша,
помни,
           что каждый день —
                                          этап,
к цели
           намеченной
                              шаг.
Не наши —
                  которые
                               времени в зад
уперли
            лбов
                    медь;
быть коммунистом —
                                   значит дерзать,
думать,
            хотеть,
                       сметь.
У нас
         еще
                не Эдем и рай —
мещанская
                  тина с цвелью.
Работая,
              мелочи соразмеряй
с огромной
                  поставленной целью.