Феликс Кривин - Круги на песке

На солнце щурился малыш,
Вертя в руке кристалл:
Вот так посмотришь —
Камень рыж,
Вот так посмотришь —
Ал.
А так посмотришь —
Камень желт.

Малыш еще не знал,
Что мир, в который он пришел, —
Один большой кристалл.

И жизнь, что будет впереди,
Окажется такой:
Из детства смотришь —
Цвет один,
Из старости —
Другой.

И все-таки я верю, верю:
Кому-то жизнь моя видна.
Переминаются деревья,
Но не отходят от окна.

Их ветер тормошит и гонит:
На свете столько разных мест!
А вот у них к моей персоне
Не угасает интерес.

И жизнь моя, совсем простая,
Для них, наверно, не пустяк…
И я живу.
И твердо знаю,
Что жить на свете нужно так,

Чтоб вызывать к себе доверье,
Чтоб чем-то жизнь была полна,
Чтоб молчаливые деревья
Не отходили от окна.

Детей русалок находят в морской капусте.
Детей русалок приносят летучие рыбы.
И дети растут, и русалки стареют и с грустью
Отводят глаза от всезнающих детских улыбок.

Давно ли вы, дети, беспечно гоняли в салки?
И кто мог подумать, что вы догоняете взрослых?
Из детства не видно, что короток век у русалки:
Все кажется рано, и вдруг замечаешь: поздно!

Ну, что вы, русалки! Ведь это не повод для грусти.
Пускай настоящее прошлому скажет спасибо,
Украдкой вздохнув о далекой, прекрасной капусте,
К которой слетались такие летучие рыбы.

Играет старость в грелки, не в горелки
И не на счастье бьет свои тарелки.
Но все-таки, хоть трудно с ней ужиться,
Никто не хочет старости лишиться.

Не смотри на годы, не смотри,
Не живи календарю в угоду.
Мы отменим все календари,
Чтоб тебя не торопили годы,
Чтоб, не омрачая небосвода,
Проносилось время над тобой,
Чтоб была ты вечно молодой,
Как тебя задумала природа.

Считал ветер волны — и сбился со счета.
И стонет, и воет, и море клянет он.
Брось, ветер!
О прошлом грустить не пристало!
Считай — и считай, что считаешь сначала.

Считал человек торопливые годы,
Что прочь уплывали, как быстрые воды.
В ушедших годах утешения мало:
Живи — и считай, что считаешь сначала!

Любая точка действительности — дорога в страну фантазии,
И в этом удивительная особенность каждого детства.
Любая точка фантазии — дорога обратно в действительность:
Взрослому в небе фантазии не на что опереться.

Но мы ведь еще не взрослые, поэтому нам не опасно.
Не взрослые мы, не взрослые, хоть нам и по многу лет.
И мы так легко и просто уходим в страну фантазию,
На этой земле удивительной свой оставляя след.

Поздним ли вечером,
Утром ли ранним,
Шляпы немодные заломив,
Ходят по городу воспоминания
И заговаривают с людьми.

Каждая улица ими заполнена,
Библиотека, рынок, почтамт…
— Помните?
— Помните?
— Помните?
— Помните? —
Ходят за нами они по пятам.
Где-то стоят у подъездов до полночи,
Ездят в автобусах.
И в кино
Смотрят не то, что другие,
А — помните? —
Фильмы, которые были давно.

То отдыхают,
Усевшись на проводе,
То кувыркаются на снегу…
— Помните?
— Помните?
— Помните?
— Помните? —
Только и слышно на каждом шагу.

Воспоминания, воспоминания,
Что за привычка людей окликать?
Время к потомкам спешит на свидание,
Право, не стоит его отвлекать.

Может быть, здесь,
Возле этого здания,
Мимо которого нынче иду,
Стану я тоже воспоминанием,
Буду сидеть на скамейке в саду.

Я постараюсь не ныть и не хмуриться,
Бодро держаться,
Как будто я жив.
Буду ходить по бульварам и улицам,
Шляпу немодную заломив.

Буду бродить возле вашего дома я,
Но до того истончусь,
что — как знать? —
Вы меня,
прежде такого знакомого,
Можете вспомнить — и не узнать.

Голубая стихия, безбрежный простор,
Кто, мятежный, в тебя не поверит?
Но когда разгуляется бешеный шторм,
Даже море потянет на берег.
И пускай этот берег пустынен и крут,
Пусть не слишком приветливо встретит,
Берега — берегут,
Берега — берегут…
Отчего ж так упорно текут и текут
Мимо них беспокойные реки?
Сквозь туманы,
Метели,
Дожди и снега,
Чтоб назад не вернуться вовеки.
Пусть попробуют их удержать берега!
Не нуждаются реки
В опеке!
До чего же приятный у нас разговор
В окружении благостной суши!

Голубая стихия!
Мятежный простор!
Мы — твои неспасенные души!

Над степью,
Над сплетением дорог,
Над всем, что может зрению открыться,
Стоит туман,
Который сам не смог
Занять в природе четкую позицию.

Туман, туман…
Ни правда, ни обман,
Ни дождь, ни снег, ни ясная погода.
Как будто вдруг
Лохматый великан
К себе в карман
Упрятал всю природу.

И сразу — будто ничего и нет,
Исчезло все за ближними пределами.
На части развалился белый свет,
И света нет — осталось только белое.

Вдали от суетных дорог,
Наедине с холодным небом,
Он видеть многого не мог,
Поскольку был он первым снегом.

Он ничего не знал про дождь,
Про слякоть, грязь и непогоду.
И я спросил:
— Чего ты ждешь
От наступающего года?

И он услышал мой вопрос
И стал задумчив и серьезен:
— Мне хочется, чтоб был мороз.
Для снега истина — в морозе.

Мне хочется, чтоб без помех
На землю каждое мгновенье
Все падал, падал, падал снег…
Для снега истина — в паденье.

Хочу, чтоб было все кругом
Еще белей, еще искристей…

Он был в том возрасте святом,
Когда известно много истин.

Шаги, шаги…
На след ложится след.
Идет борьба.
Борьба за память снега.
И он старается.
Готов запомнить всех он.
Но в памяти —
Живого места нет.
В его глазах
Квадраты и круги,
И он,
Все новых впечатлений полный,
Уже не тот,
Каким себя он помнил,
А тот,
Какими помнит он других.

Я спросил:
— Как дела твои, снег?
Он ответил:
— Скриплю, помаленьку.
Но, признаюсь тебе откровенно:
До сих пор я летаю во сне.

Протоптана тропинка на реке.
Когда морозом все заледенило,
Наперекор морозу и пурге
Два берега она соединила.

Прошла зима. Оттаяла река.
Над нею вьюги больше не кружили.
И радовались солнцу берега,
Счастливые — и снова как чужие.

Вот и потеплела атмосфера.
Холодов как будто не бывало.
После трудной зимней обстановки
Слышится дыхание весны.
И стоят в зеленом —
офицеры,
В голубом и синем —
генералы,
Во дворах на бельевых веревках
Выстроились
Нижние
Чины.