Бернарт де Вентадорн - Песни
Дополнения
Жизнь Бернарта де Вентадорна[136]
Бернарт де Вентадорн родился в Лимузене, в замке Вентадорн. Он был низкого происхождения – отец его был слугой, мать пекла хлеб, как это утверждает Пейре д'Альвернья в своей песне,[137] где он злословит обо всех трубадурах:
Бернарт де Вентадорн на пядь
Борнейля[138] ниже должен стать.
Слугою был его отец,
Чтоб лук охотничий таскать,
А в замке печь затопит мать —
Носить ей хворост и дровец.
Чьим бы он ни был сыном, бог дал ему красивую и приятную внешность и благородное сердце – очаг подлинного благородства, дал ему понимание и мудрость, вежество и благородную речь; у него был тонкий вкус и искусство составлять хорошие слова и веселые напевы. [И виконт де Вентадорн, его сеньор, восхищенный им самим, и его сочинениями, и его пением, оказывал ему большие почести. А у виконта де Вендадорна[139] была жена, красивая, веселая, молодая и изящная. Ее пленил Бернарт де Вентадорн и его песни, и они влюбились друг в друга, так что он стал слагать для нее кансоны и версы о своей любви к ней и о достоинствах донны.]
И господь так осчастливил его за благородное поведение и веселые песни, что донна любила его сверх меры, пренебрегая и разумом, и благородным званием, и счастьем, и достоинством, и общею хулой, – она бежала от разума, влекомая своим желанием, как говорится у Арнаута де Марейля:[140]
Влечет меня любви счастливый бред,
От разума бегу желанью вслед,
и как говорится у Ги д'Юсселя:[141]
Таков уже всех любящих удел:
Всесильна страсть, а разум не у дел.
И все достойные люди почитали и уважали Бернарта де Вентадорна и почитали и ценили его песни. И охотно встречались с ним, и слушали его, и принимали у себя. Знатные люди и бароны делали ему богатые подарки и оказывали большие почести, так что он ездил с большой пышностью, окруженный почетом.
Любовь Бернарта и виконтессы все продолжалась, пока этого не заметил виконт, супруг донны. Когда же заметил, то очень опечалился и огорчился. И он поверг свою супругу виконтессу в великое огорчение и печаль, – велел расстаться с Бернартом, дабы он покинул его владения.
И тот уехал и направился в Нормандию, к герцогине,[142] которая была тогда властительницей нормандцев. Она была молода и весела, отличалась высокими достоинствами, пользовалась почетом и большой властью. Она была восхищена его прибытием и сделала его повелителем и господином всего своего двора. И подобно тому как он прежде влюбился в супругу своего сеньора, так теперь влюбился он в герцогиню, а та – в него. Долго она дарила его великой радостью и счастьем, пока не сочеталась браком с королем Генрихом Английским,[143] который увез ее за английский пролив, так что Бернарт больше не видел ее и не получал от нее посланий.
[И он покинул Нормандию и поехал к славному графу Раймонду Тулузскому.[144] До самой смерти графа он жил при его дворе. Когда же граф умер, Бернарт отказался от мирской жизни, от сочинения песен и от пения, от всех земных радостей и ушел в Долонский монастырь.[145] Там он и окончил свои дни.]
А граф Эбле[146] де Вентадорн, который был сыном той самой виконтессы, что любил Бернарт, рассказал мне, Уку де Сен-Сирку,[147] все то, что я написал о Бернарте.
Повод I[148]И Бернарт звал ее «Жаворонок» из-за ее любви к одному рыцарю; тот тоже ее любил, и она называла его «Луч». И однажды рыцарь пришел к герцогине и вошел в спальню. Увидев его, донна подняла полу платья, вскинула до самой шеи и упала на кровать. А Бернарт все это видел, так как девица, приставленная к донне, тайно все ему показала. И по этому поводу он сочинил песню, где говорится: «Был весел Жаворонка взлет».
Повод II[149]Бернарт де Вентадорн любил одну благородную и прекрасную донну и столь был готов ей служить и почитать ее, что она и словом и делом исполняла каждое его желание. Их любовь длилась много времени в верности и удовольствиях. Но потом донна переменилась и пожелала себе другого возлюбленного. И Бернарт про это узнал, и огорчился, и загрустил, и думал было расстаться с ней, потому что присутствие другого было ему тягостно. Затем же, как человек, сраженный любовью, он подумал, что лучше сохранить хоть половину, чем потерять все. А затем, когда он встретил ее там, где был и другой ее возлюбленный, а также иные люди, ему показалось, что на него самого она смотрит более внимательно, чем на остальных. И много раз он отказывался верить в то, что подумал, ибо так и должны поступать истинные влюбленные, которым надлежит не верить своим глазам, чтобы не впасть в прегрешение перед своей донной. И дон Бернарт де Вентадорн сочинил следующую песню, где говорится: «Вы так опытны, сеньор…»
Песни провансальских трубадуров XI–XIII вв
Безымянные песни
Боярышник листвой в саду поник…[150]
Боярышник листвой в саду поник,
Где донна с другом ловят каждый миг:
Вот-вот рожка раздастся первый клик!
4 Увы, рассвет, ты слишком поспешил…
– Ах, если б ночь господь навеки дал,
И милый мой меня не покидал,
И страж забыл свой утренний сигнал.
8 Увы, рассвет, ты слишком поспешил…
Под пенье птиц сойдем на этот луг.
Целуй меня покрепче, милый друг, —
Не страшен мне ревнивый мой супруг!
12 Увы, рассвет, ты слишком поспешил…
Продолжим здесь свою игру, дружок,
Покуда с башни не запел рожок:
Ведь расставаться наступает срок.
16 Увы, рассвет, ты слишком поспешил…
Как сладко с дуновеньем ветерка,
Струящимся сюда издалека,
Впивать дыханье милого дружка.
20 Увы, рассвет, ты слишком поспешил!
Красавица прелестна и мила
И нежною любовью расцвела,
Но, бедная, она невесела, —
24 Увы, рассвет, ты слишком поспешил!
Отогнал он сон ленивый…[151]
I. Отогнал он сон ленивый,
Забытье любви счастливой,
Стал он сетовать тоскливо:
– Дорогая, в небесах
5 Рдеет свет на облаках.
Ах!
Страж кричит нетерпеливо:
«Живо!
Уходите! Настает
10 Час рассвета!»
II. Дорогая! Вот бы диво,
Если день бы суетливый[152]
Не грозил любви пугливой,
И она, царя в сердцах,
15 Позабыла вечный страх!
Ах!
Страж кричит нетерпеливо:
«Живо!
Уходите! Настает
20 Час рассвета!»
III. Дорогая! Сколь правдиво
То, что счастье прихотливо!
Вот и мы – тоски пожива!
Ночь промчалась в легких снах —
25 День мы встретили в слезах!
Ax!
Страж кричит нетерпеливо:
«Живо!
Уходите! Настает
30 Час рассвета!»
IV. Дорогая! Сиротливо
Я уйду, храня ревниво
В сердце образ горделивый,
Вкус лобзаний на устах, —
35 С вами вечно я в мечтах!
Ах!
Страж кричит нетерпеливо:
«Живо!
Уходите! Настает
40 Час рассвета!»
V. Дорогая! Сердце живо —
В муке страстного порыва —
Тем, что свет любви нелживой
Вижу я у вас в очах.
45 А без вас я – жалкий прах!
Ах!
Страж кричит нетерпеливо:
«Живо!
Уходите! Настает
50 Час рассвета!»
Все цветет! Вокруг весна![153]
I. Все цветет! Вокруг весна!
– Эйя! —
Королева[154] влюблена,
– Эйя! —
5 И, лишив ревнивца сна,
– Эйя! —
К нам пришла сюда она,
Как сам апрель, сияя.[155]
А ревнивцам даем мы приказ:
10 Прочь от нас, прочь от нас!
Мы резвый затеяли пляс.
II. Ею грамота дана,
– Эйя! —
Чтобы, в круг вовлечена,
15 – Эйя! —
Заплясала вся страна
– Эйя! —
До границы, где волна
О берег бьет морская.
20 А ревнивцам даем мы приказ:
Прочь от нас, прочь от нас!
Мы резвый затеяли пляс.
III. Сам король тут, вот-те на!
– Эйя! —
25 Поступь старца неверна,
– Эйя! —
Грудь тревогою полна,
– Эйя! —
Что другому суждена
30 Красавица такая.
А ревнивцам даем мы приказ:
Прочь от нас, прочь от нас!
Мы резвый затеяли пляс.
IV. Старца ревность ей смешна,
35 – Эйя! —
Ей любовь его скучна,
– Эйя! —
У красавца так стройна
Осанка молодая.
40 А ревнивцам даем мы приказ:
Прочь от нас, прочь от нас!
Мы резвый затеяли пляс.
V. В общий пляс вовлечена,
– Эйя! —
45 Королева нам видна,
– Эйя! —
Ни одна ей не равна
Красавица другая.
А ревнивцам даем мы приказ:
50 Прочь от нас, прочь от нас!
Мы резвый затеяли пляс.
Серкамон
(вторая треть XII в.)[156]
Ненастью наступил черед…[157]
I. Ненастью наступил черед,
Нагих садов печален вид,
И редко птица запоет,
И стих мой жалобно звенит.
5 Да, в плен любовь меня взяла,
Но счастье не дала познать.
II. Любви напрасно сердце ждет,
И грудь мою тоска щемит!
Что более всего влечет,
10 То менее всего сулит, —
И мы вослед, не помня зла,
Опять стремимся и опять.
III. Затмила мне весь женский род
Та, что в душе моей царит.
15 При ней и слово с уст нейдет,[158]
Меня смущенье леденит,
А без нее на сердце мгла.
Безумец я, ни дать ни взять!
IV. Всей прелестью своих красот
30 Меня другая не пленит, —
И если тьма на мир падет,
Его мне Донна осветит.
Дай бог дожить, чтоб снизошла
Она моей утехой стать!
35 V. Ни жив ни мертв я. Не грызет
Меня болезнь, а грудь болит.
Любовь – единый мой оплот,
Но от меня мой жребий скрыт, —
Лишь Донна бы сказать могла,
80 В нем гибель или благодать.
VI. Наступит ночь иль день придет,
Дрожу я, все во мне горит.
Страшусь открыться ей: вот-вот
Отказом буду я убит.
35 Чтоб все не разорить дотла,
Одно мне остается – ждать.
VII. Ах, если б знать мне наперед,
Чем эта встреча мне грозит…
Как улыбался нежный рот!
40 Как был заманчив Донны вид!
Затем ли стала мне мила,
Чтоб смертью за любовь воздать?
VIII. Томленье и мечты полет
Меня, безумца, веселит,
45 А Донна пусть меня клянет,
В глаза и за глаза бранит, —
За мукой радость бы пришла,
Лишь стоит Донне пожелать.
IX. Я счастлив и среди невзгод,
50 Разлука ль, встреча ль предстоит.
Все от нее:[159] велит – и вот
Безроден я иль родовит,
Речь холодна или тепла,
Готов я ждать иль прочь бежать.
66 X. Увы! А ведь она могла
Меня давно своим назвать!
XI. Да, Серкамон, хоть доля зла,
Но долг твой – Донну прославлять.[160]
Джауфре Рюдель
