Юсуп Хаппалаев - Чеканное слово

До зари
Та ночь ясна была, светла,
Нас веселье
В круг ликующий свело,
Оттого ли,
Что беда нас развела,
На душе стемнело,
Только рассвело?

На глазах моих
Рассветная роса…
Далеко же вы, друзья мои, ушли.
Услыхать бы
Ваши песни, голоса!
Да погибшим
Не подняться из земли…

Я дал тебе, сын мой, два черных агата,
Чтоб зорко на белый смотрел бы ты свет
И тем любовался с зари до заката,
Исхода чему в беспредельности нет.

Я дал тебе, сын мой, завидную пару
Умелых,
к работе приученных рук,
Суровых и крепких, способных к удару,
И мягких для ласки, как бархатный луг.

Я дал тебе, сын мой, завидную пару
Выносливых, быстрых, пружинистых ног:
Чтоб твердо ходил по земному ты шару
И на стремена опереться бы мог.

Тебя одарил я отзывчивым сердцем
Во славу любви, и вражды, и тревог,
Чтоб совесть была ему —
единоверцем
И горе любое ты вынести смог.

Я дал тебе, сын мой, недюжинный разум,
Чтоб мысли слетали с его тетивы,
И действовать мог, подчиняясь приказам
Ты собственной, а не чужой головы.

Тебя одарил я гортанною речью
И песней, которую создал народ,
Чтоб слово твое не бледнело пред сечью
И гордо звучало бы с горных высот.

Тебя одарил я дыханием жизни,
Чтоб ты, оценивший
мою благодать,
Смеялся на празднике, плакал на тризне
И жизнь за Отчизну готов был отдать.

Если враг нападет
На Отчизну твою,
Меткой пулею стань,
Чтоб найти его сердце в бою,
Амузгинским клинком,
Чтобы красною стала трава,
Когда с вражеских плеч
Упадет на нее голова.

Еще одну мы одолели гору,
И Новый год встречает нас в седле.
Пью, друг, за то, чтоб и в лихую пору
Хлеб с солью были на твоем столе.

Когда хребты Полярного Урала
Увидел я, то мне казаться стало,
Что предо мной белеют утром рано
Вершины гор родного Дагестана,

И мне явилось чудное мгновенье,
Когда в твоих очах я прочитал
То о любви свое стихотворенье,
Которое еще не написал.

Известно в мире предавно,
Не знающем границ:
Лицо у истины – одно,
У кривды – сотни лиц.

Трус говорит, что он герой,
Рядится в злато медь,
И маску истины порой
Стремится ложь надеть.

А если б не было личин
У кривды,
видит Бог,
Ее бы все мы, как один,
Изгнали за порог.

От стай грачиных
воронье
Мы отличим всегда,
А вот от истины вранье
Порой – не без труда.

В горах отец мне завещал:
С тем дружбой дорожи,
Кто маску истины срывал
С лица коварной лжи.

Радость друга
Да будет мне в жизни отрадой,
А печаль его станет
Пускай моей кровной печалью.

Вот уже целый год,
Как мой верный кунак не заходит,
Может быть, невзначай
Я нанес его сердцу обиду?

Упаси меня бог, чтобы в недруга
Друг превратился,
Чтобы тот, с кем делился я
Хлебом и словом,
Проклинал меня, словно врага.

Хмурый взгляд откровенного друга
И полынная горечь укора
Мне милей и желаннее, нежели
Десять тысяч улыбок врага.

Как известно, есть люди,
Которым
Ничего в этом мире не стоит
В честь раздора и распри во имя
На рассвете зарезать быка.

А в честь братства и дружбы во славу
Не зарежут они и цыпленка.
Я встречал этих тварей двуногих
С добродушной улыбкой в глазах.

И в одном враг полезен бывает,
Что, ошибки мои не прощая,
Он о них,
Словно шахский глашатай,
Громогласно уведомит всех,

Каждый промах заметит мгновенно,
Выпьет рог за мою неудачу.
И врагу я премногим обязан:
Без него бы в покое погряз.

Закадычный мой друг,
Умоляю:
Ты промашки мои и просчеты
Замечать постарайся немолчно,
Как достойный признания враг!

Полночный час ко сну неволит,
Но, словно раня тишину,
В ауле пес протяжно воет,
Как волк зимою на луну.
Вой пса – недобрая примета,
И мысль ударила в набат:
Вдруг не дотянет до рассвета
Больная тетушка Зухрат.

Или аульская машина
Сорвется ночью под откос?
Не сплю.
Бьет ночи половина,
Будь он неладен, этот пес!

Он где – то воет по соседству,
И – современный человек —
Я суеверен по наследству,
Хоть близок двадцать первый век.

С трудом великим сну предался,
А утром плач и голоса,
И слышу вдруг:
– Сосед скончался!.. —
Бог мой: он был хозяин пса.

Друг – приятель Куштантин,
Был я полон нетерпенья:
Ждал на свадьбу приглашенья,
Когда твой женился сын.

Просидел я сиднем в доме
Целый август оттого,
Что в душевной ждал истоме
Приглашенья твоего.

Осень рыжая минула,
На полях скосили рожь,
Я – ни шагу из аула,
Жил в надежде – позовешь.

Я легчайшие чарыки
Сшил заране про запас,
Чтобы мог при буйном гике
Я кидаться лихо в пляс.

Из ключа водою горной,
Когда край небес как медь,
Прополаскивал я горло,
Чтоб на свадьбе песни петь.

Винодел в горах умелый,
Я, застолье возлюбя,
Сам вина бочонок целый
Приготовил для тебя.

И когда бы приглашенье
Я на свадьбу получил,
То баран без промедленья
Под ножом моим почил.

В чем загадка, в чем причина,
Или я тебе не мил,
Почему на свадьбу сына
Ты меня не пригласил?

Мой укор – тебе наука,
Снизойдя с своих вершин,
Может быть, на свадьбу внука
Пригласишь ты, Куштантин?

Я родился в счастливой стране
И храню, как наследство,
по праву
То, что было завещано мне:
Честь отцовскую,
совесть и славу.
Сколько мест предо мною прошло!
Где я не был,
Куда не стремился!
Справедливость,
Неправду и зло
Различать я в пути научился.

Счастье знал я
И горечь потерь,
Ведал выси,
глубины
и дали.
И, во всем искушенный,
Теперь
Остаюсь я судьбе благодарен.

Верен памяти предков во всем,
Чести горца
нигде не ославил.
И в краю – где бы ни был – любом
Я высокие крепости ставил.
В шуме встреч,
На дорогах разлук,
Сыновья мои,
помните это —
Каждый новый и преданный друг —
Моя лучшая крепость на свете.
Вслед за мной
Обойдите весь мир,
Все вокзалы,
порты и причалы —
Мурманск, Кушку, Москву, Кунашир —
Как друзей,
Вас друзья повстречают.

В Даугаве,
на Каме-реке,
В Душанбе, и в Тбилиси, и в Братске,
На Курилах —
В любом далеке
Вас, как братьев,
Приветят по-братски.
Свет сияющий, дети мои,
Сыновья нашей Родины милой, —
Да наполнит вас
радостной силой
Крепость дружбы и братской любви.
Каждый день эту крепость крепя,
Мой завет соблюдайте вы свято.
И в моих крепостях
для себя
Обретете вы друга и брата.

Орлиный клекот, медь колоколов,
И горький плач, и радостные вести —
Все – в трепете неповторимых слов,
Все – в звуках сквозь века
прошедшей песни.
Она летит, как птица, на простор,
Она в сердцах, как на горах, гнездится,

В ней и судьба моих родимых гор,
И земляков давно ушедших лица,
В ней буря отгремевшая гремит,
В ней стонут волны, до небес взлетая,
В ней, будто бы одетая в гранит,
Живет к родной земле любовь святая.
В ней травы просыпаются весной,
Грохочут в ней обвалы и потоки,
В ней вечно свищет соловей шальной
И с предками встречаются потомки.

Она – сынов народных светлый дух,
Она – победный клич на поле брани.
И вот я замер, обратившись в слух,
И вот вхожу в живую жизнь преданий.
Гремите же вовсю, колокола,
Летите же, орлы, по Дагестану!
Я песню про великие дела
До самой смерти слушать не устану.

Ее моя прабабка пела мне
Вполголоса над колыбелью белой,
Чтоб оживали подвиги во сне,
Чтоб рос джигит настойчивый и смелый.
Потом я в птичьих песнях услыхал,
Какое сердце в этой песне бьется,
Какой у стали праведной закал,
Как Родину отстаивали горцы.

Ашуги – дум народных соловьи —
Ее из уст в уста передавали,
И мы, настроив голоса свои,
Ашугам, как умели, подпевали.
Не спутаешь ни с чем ее напев,
Он справедлив и вечен, как природа,
Неукротим он, как народный гнев,
И светел он, как чаянья народа.

Орлиный клекот, медь колоколов,
И горький плач, и радостные вести —
Все – в трепете неповторимых слов,
Все – в звуках сквозь века
прошедшей песни.
Она летит, как птица, на простор,
Она в сердцах, как на горах гнездится…
И полководец, и солдат простой —
Хранит она страны моей границы!