Юрий Одарченко - Стихотворения

Чашка чайная, в чашке чаёк
С отвратительной сливочной пенкой.
Роза чайная, в розе жучок
Отливает зловещим оттенком.
Это сон? Может быть.
Но так много случайностей
В нашей жизни бывает за каждый денёк,
Что, увидевши розу душистую, чайную,
Я глазами ищу — где зловещий жучок.

Мальчик катит по дорожке
Легкое серсо.
В беленьких чулочках ножки,
Легкое серсо.
Солнце сквозь листву густую
Золотит песок,
И бросает тень большую
Кто-то на песок.
Мальчик смотрит улыбаясь:
Ворон на суку,
А под ним висит качаясь
Кто-то на суку.

На берег бросила волна

Расшитый золотом мешок.
Расшитый золотом мешок
На влажный золотой песок,

Запенясь, бросила волна.

Наверно, золото в мешке

Или морские жемчуга.
Или морские жемчуга,
Но показались вдруг рога:

Наверно, чёрт сидит в мешке.

Вот шевельнулась голова,

Змеею взвился черный хвост,
Змеею взвился черный хвост,
Коснулся в небе чистых звёзд,

И закружилась голова,

Пора бы спать, да только сон

Меня украдкой обошёл.
Меня украдкой обошёл,
Вдали черемухой расцвёл

Последний неизбежный сон.

Золотистый песок
И морской ветерок —
Море солнышком в зайчик играет.
Вяжет кофточку мать,
Ей свободно дышать —
Поглядит и с улыбкой вздыхает.
Дети сели в кружок
На горячий песок —
Строят что-то, смеются, играют.
А на берег прибой
Белоснежной волной
Пузырёк на песочек бросает.
«Ну-ка, Ваня, открой,
Что в бутылочке той,
Мы сию же минуту узнаем»…
В ней сто тысяч чертей,
И записочка в ней
S.O.S., S.O.S. — погибаем!

Бом, бом, бом…
Вам стихи в альбом
Пишут Бим и Бом,
Оба сразу вместе,
Женихи невесте.
Бим, бим, бим…
Бим написал:
«Нам этой жизни мало»…
А Бом сказал:
«Достаточно трёх дней».
А женщина привычно и устало
Копировала белых лебедей.
И муж ее, в блаженстве цепенея,
Был в совести своей ничем не уязвим,
Мерещилась развратная Помпея…
«Пиши-ка ты», сказал стыдливый Бим.
И видит Бом: пылающая лава
(Под ней скрывается покорная земля»)
Кипя течет, как сладкая отрава,
От стен упрямого, безумного Кремля.
В набат колокола трезвонят:
И бим и бом, и бим и бом…
Что это, старый мир хоронят? —
Нет, это вам стихи в альбом.

Страус вовсе не глупая птица
Он все тайны в пустыне познал —
Птице истину Бог подсказал…
Он бежать от людей не стремится,
Он спешит головою зарыться
В раскалённый на солнце песок —
Так бы сделал мудрейший пророк.

То, что ищут у птицы доныне,
Не в головке ее, не в груди —
Ищут перья — они позади.
Вот, пришпорив коней, бедуины
Вскачь летят по безбрежной пустыне.
А у страуса задран задок,
И головка зарыта в песок.

Бедуин в одеянии белом
За пером на коне подскакал
И перо за пером вырывал,
Точно овощ какой-нибудь спелый,
Бросив прочь ядовитые стрелы.
А потом для забавы своей —
Человек, это значит злодей —

Пресмешную задумав затею,
Разрубил напряженную шею.

Как бы мне в стихах не сбиться
Лишь на то, что ночью снится.

Солнца, солнца, солнца луч,
Озари из тёмных туч
В голове моей больной
Твой прекрасный рай земной:

Я прикован к гильотине,
Голова моя в корзине,
И от солнечных лучей
Кровь немного горячей.

Стоит на улице бедняк,
И это очень стыдно.
Я подаю ему медяк,
И это тоже стыдно.
Фонарь на улице горит,
Но ничего не видно.
На небе солнышко стоит,
И все-таки не видно.
Я плюнул в шапку бедняку,
А денежки растратил.
Наверно, стыдно бедняку,
А мне — с какой же стати?
Фонарь на улице потух
И стало посветлее,
А пропоёт второй петух —
В могилу поскорее.
Над ней стоит дубовый крест
И это очень ясно:
В сырой земле так много мест
И это так прекрасно!

Пароход, пароход, пароходик
Красным лезвием режет плакат,
Пассажиры по бортику в ряд
Опершись о перила стоят,
Путешествию кто же не рад?
Очень рад и стальной пароходик!

Ах как рад, ах как рад пароходик!
Красный носик, а винт позади,
От земли не легко отойти,
Дыму сколько из труб, погляди:
Дым кругом и вода впереди.
Веселее плыви, пароходик!

Это новый совсем пароходик:
В трюме нету всезнающих крыс,
Голубеет прозрачная высь,
Он далёко, далёко, вглядись —
Вот и скрылся за радужный мыс.
Очень нравится мне пароходик.

Помолюсь за стальной пароходик.
Шепчет на ухо ангел: «Не так
Ты молитву читаешь, чудак.
Повторяй потихоньку за мной:
Со святыми Господь упокой
Пароход, пароход, пароходик».

Что такое — денег нет? —
Отыщу знакомых,
А знакомых дома нет —
Это будет промах.

Промахнулся — не беда,
Съем в кредит и сытно,
Не поверят, вот тогда
Это будет стыдно.

Если ж вовсе не дадут
Мне без денег блюда,
Я с ума ведь не сойду
На пустой желудок.

Будет легче рассуждать
О судьбе народа…
Вот попробую догнать
Вон того урода.

Подает он мелочь мне
Жестом очень важным…
«Я убил его во сне» —
Говорю присяжным.

Щи да каша —
Пища наша.
Щи?
А поди-ка поищи
Щи с капустой красной.
Не ищи напрасно
Щей в столице мира…
Янтарями жира —
Жёлтые кружочки.
Ну, берите ложки!
Ой, ой, ой, что это за мясо?
Это же ягнёнок.
Ой, ой, ой, что это за мясо?
Это твой ребёнок.
Аврааму слава!
Исааку слава!
Солнцу, звездам слава!
Человеку слава!
Жри его, орава…
Что это за жуть? —
Это райский путь.

По канату слоник идёт —
Хобот кверху, топорщатся уши.
По канату слоник вперёд
Сквозь моря продвигается к суше.

Как такому тяжёлому Бог
Позволяет ходить по канату?
Тумбы три вместо маленьких ног,
А четвертая кажется пятой.

Вдруг в пучину сияющих вод,
Оступившись, скользнёт осторожный?
Продвигается слоник вперёд,
Продолжая свой путь невозможный.

Если так, то подрежем канат,
Обманув справедливого Бога.
Бог почил, и архангелы спят…
«Ах, мой слоник!..» — туда и дорога!

Всё на небе так сладостно спит,
А за слоника кто же осудит?!
Только сердце твердит и твердит,
Что второе пришествие будет.

Фуражка, шпага и цветы,
Друзей за гробом много…
Но вот от нас уходишь ты —
Пуста твоя дорога.
С тобой ни шпаги, ни цветов,
В Крыму твоя фуражка…
И хор из русских голосов —
Излишняя поблажка.

Дьявол, дьявол, сколько дашь
За мою душонку?
А душонка не проста,
И стыдлива, и чиста —
Русская душонка!
«А зачем мне покупать
Русскую душонку?
На одном конце червяк,
На другом конце дурак —
Пробочка душонка.
Мне забавней наблюдать
За твоей душонкой:
На мгновенье в вышине,
На мгновенье в глубине,
Самый маленький грешок
Тянет книзу поплавок —
Вот твоя душонка!»

«Весь день стоит как бы хрустальный»,
Я вижу ясно этот день,
Деревьев стройных очертанья
И веток кружевную тень.

Иду тропою тихим шагом
И вдруг, с кулак величиной,
Каким-то бешеным зигзагом
Взлетает муха предо мной.

В хрусталь из душного застенка
Жужжа врывается она.
Зловещим натрия оттенком
Сверкает синяя спина.

И трупного удушье духа
Всемирную колышет жуть…
Огромная слепая муха
В разъятую влетает грудь.

Возмездие — в преддверьи страха,
Пред ним душа едва светла,
И мысль, сожжённая дотла,
Летит, как по ветру зола,
Как пыль взвихрённая от взмаха
Стрелой пронзённого крыла.

Денёчек, денёчек, вот так день!
Весь день такая дребедень:
В душе, на ярмарке, в церквах
И в романтических стихах,
В последней хате, во дворце…
И точки нету на конце…
Денёчек, денёчек, вот так день!
Туманный день. И бездны тень
В душе, на ярмарке, в церквах
И в драматических стихах.
А если солнышко взойдёт
И смерть под ручку приведёт,
То это будет всё равно —
В гробу и тесно и темно.

Есть совершенные картинки:
Шнурок порвался на ботинке,
Когда жена в театр спешит
И мужа злобно тормошит.

Когда усердно мать хлопочет:
Одеть теплей сыночка хочет,
Чтоб мальчик грудь не застудил,
А мальчик в прорубь угодил.

Когда скопил бедняк убогий
На механические ноги,
И снова бодро зашагал,
И под трамвай опять попал.

Когда в стремительной ракете,
Решив края покинуть эти,
Я расшибу о стенку лоб,
Поняв, что мир — закрытый гроб.

Мышь без оглядки от кошки бежит.
Волка убьют на охоте.
Птица по синему небу летит —
Платят за птицу по счёту.
Ясно. Все ясно. Но вот человек,
Если повеситься сам не сумеет,
Значит на старости лет заболеет,
Станет любимцем соседних аптек,
Так ли уж гордо звучит — Человек?

Подавайте самовар,
Клавдия Петровна!
Он блестит как медный шар,
От него струится пар,
В нем любви пылает жар…

Чай в двенадцать ровно!

В хрусталях блестят конфетки,
На столе лежат салфетки,
На салфетках ваши метки,
За столом все ваши детки…

Клавдия Петровна!

Папа к чаю запоздал,
Он всю ноченьку не спал,
Все по комнате шагал,
Но ведь сам же приказал:

Чай в двенадцать ровно!

Подошла к дверям. В дверях
Обернулась. Смертный страх
В помутневших зеркалах.
На паркет упала… Ах!

Клавдия Петровна.

Лишь для вас мои чайные розы,
Лишь о вас все случайные грёзы.
Вы с улыбкою нежной своей,
Вы с изгибами рук-лебедей!
Ваши волосы — шёлковый лён,
Голос ваш — колокольчика звон,
А глаза на прелестном лице —
Две зелёные мухи цеце.