Юрий Сотник - Песок
Юрий Сотник - Песок краткое содержание
Сотник Юрий
Песок
Юрий Вячеславович СОТНИК
Песок
Рассказ
Солнце уже село. Деревья на лужайке в нашем лагере потемнели, и только верхушки самых больших берез еще поблескивали красноватым блеском, словно сделанные из ярко начищенной меди.
У забора, на котором висели умывальники, толкались десятки голоногих ребят. Гремели железные клапаны, слышалось фырканье, взвизгивали девчонки.
Наше звено не спешило умываться. Мы стояли поодаль с полотенцами на плечах, с мыльницами и зубными щетками в руках и все никак не могли прийти в себя от свалившейся на нас неприятности.
Уже десять дней шла подготовка к торжественному открытию лагеря, и все это время нашему звену давали самые интересные и сложные задания. Мы сконструировали и построили мишень, изображавшую фашиста, который падал и задирал кверху ноги, если попасть мячом в широкую черную кнопку рядом с ним. Мы сделали две трещотки для предстоящей игры. Мы оборудовали под крыльцом нашего деревянного дома фотолабораторию и уже выпустили два номера фотобюллетеня. На линейках, в стенгазетах нас постоянно хвалили за смекалку, за изобретательность, и мы, конечно, очень гордились этим. И вдруг такая обида!
С полчаса тому назад на вечерней линейке старший вожатый объявил нам порядок завтрашнего дня.
- Четвертое звено первого отряда будет заниматься ремонтом лодки, сказал он. - Заделать пробоину, изготовить и навесить руль, поставить мачту с парусом. Мы должны иметь флот, пригодный для дальних плаваний по речке Тихоне. Три других звена первого отряда (значит, в том числе и наше), а также весь второй отряд должны будут посыпать линейку песком. Вернее, даже не посыпать, а засыпать, толстым слоем засыпать. Почва здесь глинистая. Пойдет дождь - утонем в грязи.
Сами понимаете, как это "увлекательно" - таскать песок! Ведь на подобной работе можно умереть от скуки. И это в то время, когда другие ребята будут заниматься такими интересными и ответственными делами, как ремонт лодки, подготовка к подъему мачты, устройство аттракционов...
- Весь завтрашний день насмарку! - процедил сквозь зубы высокий, тонконогий Лодька Виноградов. Он стоял, опустив голову в белой панаме, и снимал облупившуюся от загара кожу с голой по локоть руки.
Демьян заложил руки за спину, опустил голову и нахмурил брови.
Ваня Сердечкин смотрел грустными глазами то на одного, то на другого из нас:
- Ладно, ребята, пусть!.. Раз не ценят, так пусть! Правда, ребята?
- Нет, не пусть! - сказал вдруг Демьян очень решительно. - Идемте! Я поговорю. Я докажу ему!
Мы направились к умывальникам.
Ростом наш звеньевой был самый маленький в отряде, но очень крепкий и такой солидный, что все его звали не Демой и, уж конечно, не Демкой, а только Демьяном.
Он ходил всегда огромными шагами, старался говорить басом и очень любил всякие мудреные выражения. Вот и теперь он шел впереди нас, словно метры отмеривал, и гудел себе под нос:
- Я поговорю! Я ему логически докажу!
Вожатый нашего отряда Яша наблюдал за порядком возле умывальников и время от времени останавливал тех, кто лез без очереди или норовил налить воды за воротник соседу. Демьян остановился, немного не доходя до него.
- Яш! - позвал он самым низким своим басом. - На минутку! Важное дело.
Яша подошел к звеньевому. Он был сильно загорелый, у него были черные курчавые волосы. В сумерках он сильно походил на негра.
- Яша, - снова заговорил Демьян, - я должен заявить тебе от всего звена: мы считаем, это нерационально.
- Что "нерационально"? - спросил вожатый, оглядываясь в сторону умывальников.
- Посылать наше звено на песок.
- Нерационально, говоришь?
- Ага! Посылать наше звено на песок - это все равно что инженеров заставлять работать грузчиками.
Яша скрестил на груди руки и уставился на Демьяна:
- Что, что? Каких инженеров? Какими грузчиками?
Демьян подошел почти вплотную к вожатому и продолжал убедительным тоном:
- Яша! Подожди. Давай рассуждать так: логически. Кто в нашем звене?.. Лодя Виноградов! Сам знаешь, как он столярничает. Он не только руль для лодки, но всю лодку может сам построить... Еще кто в нашем звене? Ваня Сердечкин! Он...
- Понятно! Ты покороче немного.
- Вот. А ты таких людей - на песок! А кто в четвертом звене? Чем они себя проявили? Ремонтировать лодку - тут голова нужна... Они, может быть, инструмента в руках не умеют держать, а ты их на такое ответственное дело! А людей... этих... ква... квалифицированных... ты - на песок! Нерационально.
- Все? - спросил Яша недобрым голосом.
- Все.
- Так вот, слушай меня. У нас не завод, а пионерский лагерь. И пока вы еще не инженеры, а всего-навсего мальчишки, да к тому же, как видно, здорово зазнавшиеся мальчишки. Стыдно вам, пионерам, так относиться к физическому труду! Белоручки!
Демьян присмирел. Вся его солидность куда-то исчезла. Он стоял, втянув голову в плечи, и грустно смотрел вожатому на нога. Зато мы обиделись и заговорили:
- Насчет белоручек это ты, Яша, зря...
- Мы вовсе не к физическому труду... мы к скучному труду так относимся.
- Пускай хоть бы самая тяжелая работа, но только чтобы была интересная.
- Неплохо придумали, - усмехнулся Яша, - пусть четвертое звено делает скучную работу, а вам подавай только интересную!.. Не выйдет, голубчики! Хороши! Квалификацией своей возгордились! - Он сунул руки в карманы, прошелся взад - вперед и сухо добавил: - Можете ничего завтра не делать. Принуждать вас никто не собирается. Загорайте.
- Зачем напрасно оскорблять? - пробормотал Демьян. - Что мы, лодыри?
Яша не ответил. Мы тоже больше не говорили ни слова, и молчание длилось очень долго. Должно быть, у нас был очень печальный вид, и это подействовало на вожатого. Когда он снова заговорил, голос его был уже не такой сердитый:
- Отнимать у четвертого звена ремонт для вашего удовольствия я не буду. Если четвертое звено само захочет с вами поменяться, тогда - другое дело.
Мы даже плечами пожали.
- "Само захочет"! Они не сумасшедшие.
Яша посмотрел на нас как-то искоса, и мне показалось, что он слегка улыбнулся.
- А вы поговорите. Вы люди умные. Докажите им, что даже такое дело как таскание песка, может быть интересным.
Яша смотрел на нас, почесывал переносицу и улыбался, прикрывая ладонью рот. Мы поняли, что больше разговаривать не о чем, и поплелись к умывальникам.
- Все шуточки! - тихо сказал Демьян.
Умывшись, мы пошли в дом. На крыльце Лодя Виноградов остановился и сказал:
- На такой большой лодке можно было бы не один, а два паруса поставить. Кливер, например...
- Завтра будет тебе "кливер"! - проворчал Демьян. - Будешь с носилками ходить и любоваться, как четвертое звено лодку корежит.
Конечно, о том, что четвертое покорежит лодку, Демьян просто так сказал, с досады, но все мы кивнули головами.
Лагерь наш стоял у самой реки, но на этом берегу, низком, поросшем ивами, песка не было. Его нужно было доставать на том берегу, где с высоких обрывов спускались большие осыпи. Чтобы принести носилки или ведро с песком, нужно было дойти до пешеходного мостика, который находился метрах в тридцати от границы лагеря, перейти через этот мостик и проделать такой же путь обратно. Я прикинул все это в уме, и меня тоска взяла.
- Демьян... - задумчиво сказал Лодька.
- Да?
- Может, поговоришь с ними? Чем черт не шутит...
- Наивный ты человек, Всеволод!
- А ты все-таки попробуй, разведи какую-нибудь дипломатию. Вот, мол, песок - это только с виду такое скучное дело; мол, это только сначала кажется, что ничего тут мудреного нет, а на самом деле...
- Что "на самом деле"?
- На самом деле... это... ну вообще чего-нибудь там... - Лодя помахал руками у себя перед носом и умолк.
- Сам не знаешь, а говоришь! - сказал Демьян.
Но тут к нему пристали другие мальчишки:
- А тебе трудно поговорить, да? Ведь в одной с ними комнате ночуешь!
- Знаешь поговорку: "Попытка - не пытка, а спрос - не беда"?
Демьян взглянул на меня, потом на Ваню Сердечкина. Мы трое ночевали в той комнате, где помещалось четвертое звено.
- Конечно, ребята... Дело, ребята, конечно, трудное, но все-таки попробовать можно. Правда, ребята? - сказал Ваня.
"Трудное"! Мне это казалось такой задачей, над которой самый лучший дипломат себе голову сломает. Посмотрели бы вы на звеньевого четвертого звена Мишку Авдотьина! Он большой, грузный и всегда такой спокойный и серьезный, словно ему не тринадцать лет, а все тридцать. Попробуйте убедите такого в том, что белое - это черное, а черное - белое.
Через несколько минут мы лежали в постелях.
Совсем стемнело. За окном пропел горн: "Спать пора, спать пора!" Однако четвертое звено еще не угомонилось. В углу комнаты слышались возня, приглушенный смех и мягкие удары: там затеяли драку подушками. Вдруг кто-то сказал: "Внимание! Воздух!" - и началась игра в "противовоздушную оборону". С минуту все лежали тихо и прислушивались к писку залетевшего в комнату комара. Затем Сережа Огурцов скомандовал сам себе: "Пятая батарея, огонь!" - и принялся быстро хлопать над собой ладонями, стараясь в потемках попасть по комару. Когда "вражеский самолет" вышел из зоны его "обстрела", открыла огонь "шестая батарея", то есть Сурэн Атараев.
