Агустин Морето - Живой портрет

А ты не видишь, что отец
Уже готовит все для свадьбы?
Когда? Хоть этот день узнать бы!
Тогда всему, всему конец,
И я погибну…

Беззаконник!
Да разреши тебе сказать:
Брат может свадьбе помешать
Гораздо лучше, чем поклонник.
Они тобою только дышат,
И если ты тут начудишь,
То все, что ты ни натворишь,
Потере памяти припишут.

Допустим, свадьбу мы расстроим
Или заставим отложить.
Но где же выход? Так и жить?
Что дальше делать нам обоим?

Подкарауливай с терпеньем
Удобный случай.

Ну и что ж?

В конце концов ты увлечешь
Ее в свое самозабвенье,
И, только так поладив с нею,
Увидев, что она твоя,
Ты можешь, правды не тая,
Идти к отцу с женой своею.

А если явится сюда
Сын настоящий?

Ну, так что же?
Да если вас сравнить построже,
Ты больше сын.

Как так?

Да, да!
Когда отсюда он убрался,
В том возрасте, в семнадцать лет,
Он был похож на свой портрет,
Который тут висеть остался:
Он был такой, как ты сейчас.
Отец, приятель и сестрица
Имели право ошибиться, —
Я сам бы мог попутать вас.
Но за пятнадцать долгих лет
Чего-чего не испытал он,
И огрубел и возмужал он,
И на мальчишеский портрет,
Который залу украшает,
Не он, а ты похож теперь.
Да пусть является! Поверь,
Его никто тут не узнает.
Тебе — пожалуйте обедать,
А сыну — с богом, проходи!
А будет спорить, так, гляди,
И палок может он отведать.

Ну, а приметы ведь не шутка?
Он скажет им, он убедит…

Нас убеждает внешний вид
Скорей, чем доводы рассудка.
Старик, влюбившись в это сходство,
Такую глупость проглотил,
Как то, что ты его забыл.
Уж это ли не сумасбродство?

Куда вы с ним ходили?

Плохо,
Что этого ты не видал.
Казалось мне, что я попал
Во времена царя Гороха.
Старик наш, очень огорченный,
Что ты не узнаешь его,
В жилище друга одного
Созвал консилиум ученый,
Он и меня туда повел,
Чтоб рассказать им все. Приходим
И в зале трех мужей находим,
Усевшихся за круглый стол.
Как только с пылом красноречья
Успел я казус изложить,
Один сказал: «Не может быть!»
Другой: «Да, есть противоречья».
Но тут старик взорвался: «Как
Противоречия? Простите,
Вы, можно ли помочь, скажите,
А я клянусь, что это так.
Я только жду от вас ответа,
Доступно ль это медицине».
Тут первый доктор по-латыни
Сказал: «Безумие». На это
Другой изрек не без упорства:
«Не знаю. Случай небывалый.
При слабоумии — пожалуй,
Без слабоумия — притворство».
А третьего одышка мучит,
Толстяк (со смеху умер я).
Он, отдуваясь и кряхтя,
Спросил: «Он помнит то, что учит?»
Я отвечаю: «Нет, сеньор,
Способен он забыть, ей-ей,
О том, что я его лакей».
Он смотрит на меня в упор
И говорит: «Пусть ест окрошку
С зеленым луком, с чесноком
И запивает молоком,
Прихлебывая понемножку».
Затем приносят извиненья
Они и с важностью идут
На совещание. И тут
Старик наш потерял терпенье.
Он рассердился не на шутку
И говорит: «Гоните их!
Как могут вразумить других
Врачи, лишенные рассудка?
Домой!» Забвенью твоему,
Чем более оно нелепо,
Тем более он верит слепо,
Не веря больше ничему.
И если только не по сердцу
И не по вкусу что-нибудь,
И кормят плохо, ты забудь,
Что он отец, — и всыпь им перцу!

А вот и он.

Готов принять.

Как только посмотрю на сына,
Тоска на сердце и кручина.
Ну, что, Такон?

Да что ж сказать!..

Так нет лекарства от болезни
У медиков?

Кто это?

Я.
Ты что же, не узнал меня?

Кто слышал о подобной бездне
Безумия?

Отец твой это.

Отец мой!

Сын, не погуляешь
Со мной? Ты в парк пойти желаешь
Или к реке?

Ты ждешь ответа,
Сеньор?

Я жду, чтоб ты решил.

Идем обедать.

Но постой,
А что ж мы делали с тобой
Сейчас?

Ах, правда, я забыл!

Кто видел что-нибудь подобное?
Сын, как меня ты огорчил!

Ты это ловко подпустил:
Почаще забывай съедобное.

Ты хочешь есть?

Скажи: хочу.

Позволь, зачем это?

Забудь
И для меня хоть что-нибудь.
Я ль для тебя не хлопочу?

Сеньор, отправиться мы можем
Туда, где вам приятней быть.
Предоставляю вам решить.

А вот и дочь. Мы ей предложим
На полчаса покинуть дом
И нам компанию составить.
Ей можно выбор предоставить,
Куда идти.

Ну, что ж, идем.

Я, Леонора, замираю,
Мой ум в смятенье приведен,
Мне кажется, и я, как он,
Где я и кто я, забываю.
Такон любовью роковой
Дон Лопе я люблю, что скоро
Боготворить начну…

Сеньора,
Уж очень он хорош собой.

Вот он с отцом. Нет отступленья.
Я, кажется, с ума сойду,
Если сама я не найду
Для смуты чувств моих забвенья.

Вот и она. Безумствуй, действуй,
Но чтоб в игре была душа.