Аристофан - Всадники (отрывки)
[Несмотря на то что Народ уже готов передать правление государства Колбаснику, Клеон и Колбасник снова наперебой каждый стараются заманить Народ на свою сторону толкованием пророчеств и угощением. ]
МАЛАЯ ПАРАБАЗА
Говорят, сошлись триеры
1265 Как-то вместе поболтать,
И одна из них, постарше,
Так начала речь держать:
- Все, что в городе творится,
Вам, девицы, не узнать;
1270 Говорят, что наших сотню
К Карфагену просит гнать
Гражданин во всем негодный,
Весь прокисший Гипербол.[103]
Круг триер невыносимой
1275 Эту весть и страшной счел;
Тут одна — она с мужчиной
Близко в дружбе не была,
Говорят, им так рекла:
«Бед ужасных отвратитель[104]
1280 Мной не будет он[105] владеть;
Если ж нужно, то состарюсь,
От червей здесь буду тлеть;
Так — Навзона и Науфантой[106]
Клятву, боги, в том даю,
1285 Хоть сосною я зачата
И из досок состою;
Если ж то Афинян воля,
Плыть бы нам в Тесейон,[107] там
Мы на якорях возляжем,
1290 Иль „богинь святых“[108] где храм.
Нет, не будет нам стратегом
И наш град не осмеет,
Пусть один без нас плывет,
Если хочет — прямо к черту.
1295 Пусть-ка „спустит“[109] ту посуду,
В чем он масло продает».[110]
Колбасник вновь появляется на сцене, совершенно преображенный.
Агоракрит[111]Прославлять и устами хвалы расточать
Воздержаться должно от свидетельств,[112]
И любимые градом суды запирать,
1300 В новой доле театру петь гимны.
Свет священных Афин и отец островам,[113]
С дивной вестью какою идешь ты?
Не наполним ли стогны, услышав ее,
Фимиамом от жертвы сожженной.
1305 Вот я Демоса вам, как Медея, сварил
И из подлого сделал хорошим.
Ныне где он, поведай, о ты, что открыл
Удивительной выдумки силу…
Он в Афинах, в тех древних Афинах живет,
1310 Что увиты цветами фиалок.
Как нам видеть его, и во что он одет,
И каким-то он сделался ныне?
А таким, как за трапезой он возлегал
С Аристидом[114] тогда, с Мильтиадом[115]
1315 Вы увидите… Вот уж и шум прозвучал:
Отомкнули преддверие дома;
Вы ж ликуйте явлению древних Афин,
Упоительных, много воспетых Афин,
Где наш Демос живет прославленный.
1320 О Афины, во блеске, заметном очам,
Напоенные цветом фиалок,
Покажите Эллады правителя нам
И владыку страны всей окрестной.
Из дома появляется Демос, помолодевший и преображенный.
АгоракритВот он виден: украшен убором цикад,[116]
1325 Одеянием древних блистает,
Мир несет он собой, а не раковин[117] чад,
Благовонным он маслом умащен.
Здравствуй, Эллинов царь… Мы ликуем с тобой,
Ты достойное града творишь, как герой
1330 Марафона победных трофеев.
Иди сюда, милейший из людей…
О, сколько блага сделал Агоракрит,
Мне молодость вернув своею варкой.
Но, друг, не знаешь, прежде был каким
1335 И что творил: меня считал бы богом.
Скажи ж, что делал раньше, чем я был?
Ведь прежде, кто б тебе сказал в собранье:
«О, Дем, я твой любовник, я люблю,
Забочусь и один все предрешаю»,
1340 Как кто б пришел с прелюдией такой
Забил ты б крыльями, рога бы поднял.
Кто, я?
А тот, надув пошел бы против.
Да что ты!
Со мной так поступали, я ж не знал?
Свои ты уши слишком распускал,
1345 Как зонт, ей-ей, потом опять смыкал их.
Ох, как нелеп я сделался и стар.
Вот Зевс, коль два б оратора стояли,
Один — за стройку длинных кораблей,
Другой — за новую раскладку платы.
Демос низко опускает голову.
1350 Второй бы первого, клянусь, побил.
Что клонишь лик, — не устоишь на месте?
Ох, стыдно мне за прежние ошибки.
Но в них ты не повинен, не заботься.
Тебя так надували, но скажи,
1355 Сказал какой бы блюдолиз защитник:
«Вам, судьям, хлеба не придется есть,
Коль в нашу пользу дела не решите»
Что сделаешь с защитником, скажи?
Его, подняв на воздух, в пропасть ввергну,
1360 Гипербола привесивши на шею…
Разумную уж слышу речь, прямую…
Скажи ж, как будешь править в остальном?
Начальников судов больших, во-первых,
Собрав, я платой награжу отменной.
1365. . . . . многим угодишь.[118]
Потом, кто раз внесен гоплитом в список,[119]
Не перепишется через друзей,[120]
Останется, где раньше был записан.
Куснуло Клеонима под щитом.
1370 Валандаться на площади не будет
Никто из безбородых…
Где же будут
Клисфен и Агоракрит[121] пребывать?
Об тех птенцах я говорю, что в лавках,
Где благовоньями торгуют, сидя,
Все время так болтают меж собой:
«О, Фаякс[122] мудр: он выучился лихо,
Связать умеет он и заключить,
И в мненьях — боек, ясен и бодлив,
И дивно в шуме спора всем владеет».
1380 А ты бодливого не всадишь на кол?
Нет, нет. Охотиться[123] я принужу
Их всех: пусть толки о «решеньях»[124] бросят.
Коль так, бери ты этот низкий стул
И мальчика — нести его он будет;
1385 Коль вздумаешь, его поставить можешь.
Счастливым становлюсь на прежний лад.
Ты скажешь это, как тебе отдам
Тридцатилетнюю о мире харту.[125]
Сюда, о харта мира, — поскорей!
1390 О многочтимый Зевс, как хороша.
Но, боги, тридцать лет ведь можно было
По ней жить в мире… Где ж ее ты взял?
Не Пафлагонец ли в дому скрывал,
Чтоб не взял ты?.. Тебе теперь дарую,
1395 Бери ее и с ней иди в поля…
Скажи, что сотворишь ты с Пафлагонцем,
Какое зло за все, что он наделал?
Да больше ничего, как ремесло
Возьмет мое: колбасы у ворот
1400 Он станет продавать в уединенье,
Смешав ослиное с собачьим делом,
Ругаться будет с девками, хмельной,
И будет пить из бани воду с грязью.
Прекрасно ты решил, чего он стоит:
1405 С прислугой бань и с девками орать;
Тебя ж, напротив, в Пританей зову я
И на почетный стул, чтоб он козлом
Был отпущенья; следуй же за мной,
Взяв это праздничное платье;
1410 Его же пусть ведут на ремесло,
Чтоб видели позор великий гости.
Примечания
1
