Федерико Гарсиа Лорка - Стихотворения. Проза. Театр (сборник)
Старуха. У кого жажда, воде рад.
Йерма. Я как земля в засуху – сотней волов не распахать, а ты мне ковшик воды подаешь. Тело мое отболело, другая у меня боль.
Старуха (резко). Ну и пропадай – твоя воля. Ты как репей на пустоши, колючка, пустоцвет!
Йерма (в отчаянье). Да, пустоцвет, сама знаю. Пустоцвет! Что ж меня этим по лицу хлестать! Не радуйся, как дети, когда звереныша замучат. Слово это с самой свадьбы у меня из головы не идет, а от людей еще не слыхала, впервые в глаза говорят. И вижу, что правда.
Старуха. И не жаль мне тебя, ничуть не жаль! А сыну другую найду. (Уходит.)
Издалека доносятся песни и шум гулянья. Йерма идет к повозке – навстречу ей Хуан.
Йерма. Ты здесь был?
Хуан. Здесь.
Йерма. Выслеживал?
Хуан. Выслеживал.
Йерма. Все слышал?
Хуан. Все.
Йерма. На том и кончим. Иди веселись.
Хуан. Нет! Пришел мой черед говорить.
Йерма. Говори.
Хуан. Мой черед жаловаться.
Йерма. На что?
Хуан. На горечь в горле.
Йерма. Моя в кости въелась.
Хуан. Кончено! Наслушался я твоих жалоб. Одни вздохи да бредни, неведомо о чем!
Йерма (изумленно). Бредни, ты сказал? Неведомо о чем?
Хуан. Чего не было и нет.
Йерма (яростно). Говори, все говори!
Хуан. И чего мне даром не надо! Слышишь? Не надо! Пора тебе это знать. Я журавля в небе не ищу. Мне то подай, что я своими глазами вижу, своими руками чувствую.
Йерма (встав на колени, в отчаянье). Вот оно! Наконец я от тебя от самого услыхала. Правды не разглядишь, пока внутри таится, а как вырвется – все заслонит, всех оглушит, на весь мир руки раскинет. Тебе не надо! Теперь я знаю.
Хуан (подходя). Считай, что не могло быть иначе. И послушай меня. (Обнимает, пытаясь поднять ее.) Другая счастлива была бы на твоем месте. Без детей лучше. Я вот рад, что их нет. И вины в этом нашей тоже нет.
Йерма. Чего же ты хотел от меня?
Хуан. Тебя хотел.
Йерма (возбужденно). Так! Угла своего хотелось, покоя и женщины. Больше ничего. Не то я говорю?
Хуан. То. Всем хочется.
Йерма. И больше ничего? А сына?
Хуан (резко). Сказал же – нет! А ты за свое. В самые уши тебе кричать, чтоб поняла, – может, тогда успокоишься?
Йерма. Ты видел, как я сына ждала, – и ни разу о нем не подумал? Ни единого?
Хуан. Нет.
Оба сидят на земле.
Йерма. И нечего мне ждать?
Хуан. Нет.
Йерма. И ты не ждешь?
Хуан. И я. Смирись.
Йерма. Пустоцвет!
Хуан. И заживем по-хорошему. Тихо-мирно, душа в душу. Обними меня! (Тянется к ней.)
Йерма. Что ты хочешь?
Хуан. Тебя. При луне ты красивая.
Йерма. Смотришь, как на дичь, когда голоден.
Хуан. Поцелуй меня… Ну!
Йерма. Никогда, слышишь – никогда. (Вскрикнув, Йерма хватает мужа за горло. Он падает навзничь. Йерма все сильнее сжимает пальцы. Вдали запевает хор.) Отцвела я, отцвела, зато уверилась. Наконец я уверена. И одна. (Встает. Начинают сходиться люди.) Теперь я отдохну – и не проснусь, не вздрогну при мысли, что новая кровь во мне затеплилась. Засохну пустоцветом. А вам что надо? Не подходите! Я убила сына, своими руками убила сына!
В глубине толпятся люди. Слышно пенье.
Занавес.
КОНЕЦ
Публика
Драма в двадцати картинах с казнью
Перевод Н. Малиновской
Действующие лица (В порядке появления на сцене)
Режиссер.
Слуга.
Первый белый жеребец.
Второй белый жеребец.
Третий белый жеребец.
Четвертый белый жеребец.
Первый человек.
Второй человек.
Третий человек.
Арлекин (он же Режиссер).
Костюм женщины в венке из маков.
Елена.
Фигура в бубенцах.
Фигура в лозах.
Ребенок.
Император.
Центурион.
Джульетта.
Вороной.
Костюм Арлекина.
Костюм балерины.
Глупый пастух.
Голый.
Санитар.
Первый студент.
Второй студент.
Третий студент.
Четвертый студент.
Пятый студент.
Первая дама.
Вторая дама.
Третья дама.
Четвертая дама.
Юноша.
Первый разбойник.
Второй разбойник.
Суфлер.
Фокусник.
Сеньора
Картина первая
Комната Режиссера. Декорации в голубых тонах. На стене отпечаток огромной руки. Вместо стекол в окнах рентгеновские снимки. Режиссер в пиджаке сидит у стола.
Слуга. Сеньор!
Режиссер. Что?
Слуга. К вам публика.
Режиссер. Проси.
Входят четыре Белых жеребца.
Режиссер. Что угодно? (Кони дуют в трубы.) Нет! Меня не так легко разжалобить. У меня театр на свежем воздухе, на ветру! И я никому не позволю его отравить – только сам. Сам! Иначе все пойдет прахом. Хватит одной ампулы для дезинфекции. Вон отсюда! Вон из моего дома, жеребцы! Уже изобрели кровать, чтобы спать с конями. (Плачет.) Лошадки мои!
Жеребцы. За триста песет, за двести песет, за миску похлебки, за склянку из-под духов, за слюнку твою, за обрезок ноготочка!
Режиссер. Вон отсюда! Вон! (Звонит в колокольчик.)
Жеребцы. Ни за что не уйдем! Помнишь, нам было по три года? У тебя потели ноги, и мы дожидались в уборной, под дверью, а после лили слезы тебе на постель.
Входит Слуга.
Режиссер. Принеси плетку!
Жеребцы. Твои башмаки заскорузли от пота, но нас связала та же нить, что тянется из мокрого сада от гнилого яблока к луне.
Режиссер (Слуге). Выстави их! И отопри двери!
Жеребцы. Нет, нет, нет! Это же мерзко! Ты зарос шерстью, а суешь в рот известку с чужой стены!
Слуга. Я не открою. Я не хочу в театр.
Режиссер (бьет его). Откроешь!
Жеребцы.
Людям мерзко,
Коням ерзко,
Людям мерзко,
Коням ерзко.
Жеребцы снова берут свои длинные позолоченные трубы и дуют в них, танцуя медленный танец.
Режиссер. Открывай! Я тебе что сказал? Двери настежь! У меня театр на свежем воздухе – пора начинать. А вы, вон отсюда! Я сказал: вон! (Жеребцы уходят. Слуге.) Продолжим.
Слуга. Сеньор!
Режиссер. Что?
Слуга. К вам публика.
Режиссер. Проси.
Режиссер снимает светлый парик и надевает темный. Входят Три человека. (Все трое бородаты, во фраках; отличить их почти невозможно.)
Первый человек. Вы режиссер театра на свежем воздухе? Открытого театра?
Режиссер. К вашим услугам.
Первый человек. Мы пришли поздравить. Ваша последняя работа…
Режиссер. Благодарю вас.
Третий человек. …так необычна!
Первый человек. И название прелестное – «Ромео и Джульетта».
Режиссер. Двое влюбленных – мужчина и женщина.
Первый человек. Не обязательно. Ромео может быть птицей, а Джульетта – камнем. Ромео может быть крупинкой соли, а Джульетта – географической картой.
Режиссер. Но кем бы они ни были, они останутся Ромео и Джульеттой – навеки.
Первый человек. Влюбленной парой! Вы полагаете, они любили друг друга?
Режиссер. Ну, знаете ли… Я не настолько…
Первый человек. Вот вы и выдали себя!
Второй человек (Первому человеку). Ты бы поостерегся! Сам не без греха. Зачем слоняешься у театрального подъезда? Сходи в лес, окликни его и услышишь шум лесных соков. А ходить в театр!..
Первый человек. В театр и надо идти, чтобы…
Третий человек. …разверзлась истина могил.
Второй человек. Могил с газовыми рожками, афишами и длинными рядами кресел.
Режиссер. Господа…
Первый человек. Ну конечно, конечно. Вы режиссер театра на свежем воздухе, постановщик «Ромео и Джульетты»…
Второй человек. А не расскажете ли нам, сеньор Режиссер, как мочился Ромео? Разве это не любопытное зрелище? И сколько можно грозиться, что кинешься с башни, ломая комедию горя? Что же случилось, сеньор Режиссер, пока ничего не случалось? А сцена в гробнице? Почему вы сами туда не спустились? Вы б увидали, что ангел позаимствовал у Ромео его принадлежности, а взамен оставил ему свои. Если я вам скажу, что главный герой – это ядовитый цветок, вы ведь не сумеете мне возразить.
