Афанасий Салынский - Драмы и комедии
З о я (поеживаясь). Ключ потеряла. (Щурится, глядя на люстру.) Светит как… Вот недаром наш парнишка-водолаз старался. Оживает электростанция… (Идет к столу.) А это чья такая роскошь? Колбаса…
Т у з и к о в а. Гости у Нилочки.
З о я. Где ж они, гости?
Т у з и к о в а. В подвале сейчас, и Нилочка и гости. Отбой тревоги еще не объявляли.
З о я (вспомнила). Когда я сюда вошла, сирена выла, это я слышала.
Т у з и к о в а. А как зенитки били, не слышала?
З о я. Уже не слышала. Эх, Алешку ты мне досмотреть не дала…
Т у з и к о в а. Ключ потеряла — дверь ломай.
З о я. Жалко, дверь хорошая.
Т у з и к о в а. Тогда катись в подвал, там своего Алешку и досматривай. Некогда мне с тобой. Сейчас Нилочка вернется с гостями.
З о я. Зарядила — Нилочка да Нилочка. Снюхались?
Т у з и к о в а. Ты, в случае чего, с заводскими уедешь, а я здесь, под фашизьмом, останусь.
З о я. Город мы не сдадим.
Т у з и к о в а. Бабье-то наше радио лучше знает. Мне с этой овчаркой, может, при немцах жить придется, пока снова наших дождусь.
З о я. Дай бумаги листочек. Письмо в Алешину часть написать хочу. Ответов от него не получаю.
Т у з и к о в а. Бери вот да крой в подвал, там фонарь горит.
Входят Н и л а, Л и з о ч к а и М и х а и л С т а в и н с к и й в форме капитана интендантской службы. Форма на нем сидит плохо, но, если присмотреться, он и не старается делать так, чтобы она сидела лучше, — не одергивает гимнастерку под ремнем, не поправляет сбившуюся чуть набок пряжку. Широкая улыбка, можно сказать, дежурит на его лице. Гладко зачесанные вверх светлые волосы как-то не гармонируют с этой простецкой улыбкой.
С т а в и н с к и й. Глядите-ка, в нашем полку прибыло! Симпатичненькая, только глазки усталые…
Н и л а (развязно). Зоечка, просим в нашу компанию. Знакомьтесь: мои друзья — Мика Ставинский…
Л и з о ч к а. Пьер! Вы знаете, Пьер Безухов… Типичный! Смотрите, как он переминается с ноги на ногу, какая улыбка…
Н и л а. Друзья, мою соседку зовут Зоя.
З о я. Это вы какую ж такую радость отмечаете?
Т у з и к о в а. Ты глотни, глотни стопочку.
З о я. Может, в эту минуту мой Алешка от ран умирает, а вы тут… И офицер тоже!
Н и л а (смеется). Мика, вам двойка по поведению!
З о я. А тебе — кол, да еще осиновый, овчарка ты немецкая… Веселишься, да?
Н и л а. Это мое естественное состояние.
Л и з о ч к а. Что значит овчарка?
З о я. С немцами хвостом вертела, теперь наших опутываешь?
Л и з о ч к а. С немцами?.. Позвольте, Мика — не с нею, а со мной.
З о я. Я-то думала, ты еще хоть чуточку человеком осталась.
Н и л а (смеясь). Смотри, тебя уже без вина качает, энтузиастка!
З о я. Еще раз песню нашу от тебя услышу — чем попало стукну. (Уходит.)
Л и з о ч к а (шепчет Ставинскому). Мика, она жила с немцами?.. Слушай, это же…
Н и л а. Шептаться в компании? Шокинг!.. Выпьем за хорошее воспитание.
Т у з и к о в а. С нашим удовольствием!
С т а в и н с к и й. Мой Лизочек ревнует?
Л и з о ч к а. Я — ревную?! Ты — аполитичный человек.
Н и л а. Скучные люди. (Тузиковой.) Споем, Наталья? (Берет аккордеон.)
Входит К р у г л и к с фотоаппаратом.
К р у г л и к. Фронтовой привет. (Прицеливается объективом.) Минуточку…
С т а в и н с к и й (резко вскочил). Убирайтесь!
Н и л а. Ура, Круглик! Сфотографируйте меня в компании советского капитана. Когда вернутся немцы, вы сорвете с меня хороший куш за этот снимок. Друзья, это мой личный фотограф, Силантий Круглик. Запечатлевает каждый мой шаг.
К р у г л и к. Фрау Нила, я пришел в последний раз. Берите за тысячу рублей.
Н и л а (смеется). За такие убийственные, такие компрометирующие негативы?.. Мелкая изменница родины Нила Снижко в черные дни оккупации. Спешите сбыть, пока немцы еще не вернулись!
К р у г л и к. Я хочу эти негативы продать.. Вам известно, фрау, я делаю только то, что хочу.
С т а в и н с к и й (наливает вина). Вот, пейте.
К р у г л и к. Это-то я хочу. Какое смешное слово: хочу… Хо-чу вина! (Пьет.)
С т а в и н с к и й. Значит, вы, так сказать, вымогатель?
К р у г л и к. А вот этого я слышать не хочу. (Тянется к бутылке.) Где вы раздобыли французский коньяк? Хочу знать.
Т у з и к о в а. А я не хочу тебе отвечать.
К р у г л и к. Как ты смеешь… при-ми-тив!
Л и з о ч к а. Мика… Меня выгонят из фронтового ансамбля…
Н и л а. Ах, Мика, вы не для нее! Полюбите лучше меня, а?
Л и з о ч к а. Какая наглость…
Рев пикирующего самолета, довольно близкие разрывы бомб… Дрогнули стены, на столе упали рюмки.
Т у з и к о в а. Вот стервятина фашистская.
С т а в и н с к и й. Прозевали певеошники.
К р у г л и к. Хочу куда-нибудь… в подвал… хо-чу…
Снова звук пикирования. Т у з и к о в а, К р у г л и к и Л и з о ч к а выбегают.
С т а в и н с к и й. А вы смелая.
Н и л а. Мне нечего терять.
С т а в и н с к и й. Вы так сильно пострадали во время оккупации?
Н и л а. Извините, мне надоело отвечать на подобные вопросы, Мика. И вообще вам, офицеру, может быть даже члену партии, пить в компании со мной… Я работала переводчицей в комендатуре! Ясно?
С т а в и н с к и й (отодвигается). Я… не предполагал…
Н и л а. Что, испугались, капитан? (Смеется.) Ох, как отодвинулся… Ведь мы одни…
С т а в и н с к и й (с напускной суровостью). Вы и с немцами так же… обходились?
Н и л а. А вы похожи на немца, ей-богу!
С т а в и н с к и й. Чем?
Н и л а. Так, чем-то.
С т а в и н с к и й. Бросьте, бросьте!
Н и л а. Да что вы пятитесь? Разве я вам не нравлюсь, Пьер Безухов?
С т а в и н с к и й (закуривает). Что, с немцами было интересней?
Н и л а. Тоже скоты хорошие.
С т а в и н с к и й. Да, много их полегло на нашей земле… И возмездие наше — это, что ни говорите, святое возмездие… Кстати, того генерала помните, что наши прямо в спальне миной-магниткой?..
Н и л а. О, я его помню! Зверюга был, садист. Отто фон Раннерт.
С т а в и н с к и й. Да-да, фон Раннерт. Во всех газетах было напечатано. Как же это наши ухитрились? Ведь его же, вероятно, охраняли?
Н и л а. Что газеты! Разве там правду о таком случае напечатают?
С т а в и н с к и й. Давайте выпьем по рюмочке.
Н и л а. Скушно… (Выпив вина, поет.)
«Девчонка на панели
Одна, совсем одна…
А ночь над Либенштрассе
Чертовски холодна».
С т а в и н с к и й. Все-таки… я привык верить нашей советской печати… Что же на самом деле было с этим фон Раннертом?
Н и л а (поет).
«Ах, если б эти звезды
Упали с высоты!
Тогда б она согрелась…
Безумные мечты!»
Адъютантом у фон Раннерта служил наш… ну, как бы сказать… наш разведчик. Под именем обер-лейтенанта Шпайгера. Я его в первый же день после освобождения города встретила. В советской военной форме.
С т а в и н с к и й. Обер-лейтенанта Шпайгера?!
Н и л а. Перепугалась же я тогда! Мертвый ожил… Все говорили — адъютант убит вместе с генералом. А он, оказывается… Вот вам и газеты! (Поет.)
«Чу, кажется, прохожий
Маячит впереди…
И сердце, точно льдинка,
Стучит в ее груди».
С т а в и н с к и й. Обознались вы, не могло этого быть.
Н и л а. Дорогой Мика, того адъютанта я знала немножко ближе, чем вас. (Поет.)
«Девчонка на панели
Одна, опять одна…
А ночь над Либенштрассе
Чертовски холодна».
С т а в и н с к и й. И вы говорили с ним?
Н и л а. Дурак, он упорно делал вид, что не знает меня! Я послала его ко всем чертям.
С т а в и н с к и й. А у вас, вы знаете, стыдливые глаза…
Н и л а (смеется). Разве это плохо?
С т а в и н с к и й. Можно ли вам верить?..
Н и л а (прислушивается). Что ж это отбой не объявляют?
Входят К р у г л и к, Л и з о ч к а, Т у з и к о в а.
Т у з и к о в а. Окончательно застыли в подвале. Как там Зойка терпит?
К р у г л и к. Бр-р… Вы отбой слышали, капитан? (Спешно наливает вина, пьет.)
Т у з и к о в а. Культурный человек, а лакает, как кот, безо всякого тикета. Тогда и я…
