Дмитрий Дарин - Поспели травы

Интересно.

В живых не надо было оставлять.
Наш государь

Не должно обсуждать решения царя.
Тем болей – опосля.

А может быть – предаться Софье,
Пока не поздно – заслужить прощенье,
Ведь первый, кто придет, – тому цена поболе.
Получит Софья власть – возьмет Василия в правленье —
Советника себе и брата мне.
Мне животом обязан брат,
Кто девять лет тому назад
Смирил петровский гнев?
Теперь заступничать – его черед.
А если дело не пройдет?
Тонка измены нить,
Пока Василий едет, могут и казнить.
Что Петр, что Софья – кровь кипит.
А если царь, как прежде, победит,
На голову мою – позор,
Потом, как водится, топор.
Как не залезть в чужую клеть,
Чтоб по себе молебен спеть?
Большую сделал глупость
Петр, пожалев царевен.
Предательство – когда расчет неверен,
Когда же верен – мудрость.
Смотри не ошибись.

Что скис ты, князь Борис?

Задумаешься тут.

Тут думать нечего. Что приуныли?
Войска в Москве – зря, что ль, собирали?
Потешные всегда стрельцов бивали,
Авось, побьют и ныне.

Опять авось.
Тут нужен безошибочный расчет.

Вот это верно. Нельзя так… вскользь.

Кто войско поведет?

Генералиссимусом – Шеин жалован царем,
А выше званья не бывает.

Не званьями победу добывают.
Он под Азовом воевал чужим умом,
А делал все Гордон.

То было с турками. Теперь другой резон.
Негоже немцу верховодить в русской распре,
Тут русские на русских… а немец держит флаг.
Еще переметнуться могут, что еще опасней.

Тогда поступим так.
Над войском Шеина поставим,
Гордон – при нем как генерал.
Масальского туда ж отправим,
И Шеину велеть, чтоб не мешал.
Что скажете, князья?

Придумать лучше и нельзя.

Померяемся силой.

Спаси нас, Боже, и помилуй.

Царевна-матушка, позволь сказать.

Говори.

Тебя желает видеть посадская.

Кто такая?

Стрельчиха Маслова Прасковья.
Ейный муж в замятне верховодит.

Знаю. Пусть проходит.

Царевна, матушка,
Заступница, надежа наша!

Встань с колен, Параша.
Заступничать мне нынче тяжело.
Сама в заступниках нужду имею.

Да что ты, матушка,
Как отписала ты стрельцам письмо,
Готов любой из них подставить шею
Под топор, но своего добиться —
Добыть тебе престол.

Но я покуда не царица,
А пленница. И Петр зол.
А шеи стоит поберечь,
От бунтов – верное лекарство,
Когда башка слетает с плеч.
Что от стрельцов слыхать?

Москву решили брать.
Тебя – просить на царство.

Сгодилось, значит, письмецо?
Тогда тебе я так скажу:
Коль не оставит Бог стрельцов —
То я, царица Софья,
По-царски лучших награжу,
Всему стрелецкому сословью
Дарую прежние права…
Коль целой будет голова.
Что еще?

К тебе, царевна, я письмо имею,
Один боярин с человеком передал.

Да? Сама читала?

Да как я смею?!

Давай сюда.
Письмо без подписи.
Так чья рука писала?

То мне неведомо. Гонец мне наказал,
Чтобы немедля оно к тебе попало.

Ну что ж, кто б ни писал,
Не будет злей опала.
Теперь оставь меня.

Храни тебя Господь, царица наша.

Что пишет здесь неведомый боярин?
«…Собрали войско, Шеин и Гордон, все верные царю,
Под двадцать пушек, конница, идут к монастырю…»
А этот муж зело коварен,
Услугу хочет оказать.
Хороший знак – боится проиграть
И хочет заработать милость.
Таких мне видеть приходилось,
И тут и там стремятся угождать.
Боярство испугалось не на шутку —
А этот все не может выбрать дудку,
Под чью полезнее плясать.
Так Цыклер как-то доплясался,
Хотя его я не виню.
А вот боярин зря не подписался,
Коль буду править – доищусь и первого казню.
Чтоб милость заслужить – подписываться надо,
На кол не посажу, такому и топор – награда.

Жаль, не был на приеме[12]
Мой, государь, знакомец с Саардама.
Веселый малый.

Голландец, что-ль, какой?

Да нет – холоп твой
Меншиков, сын конюха.
Тобою послан обучаться мачтовому делу.
Вот боек и остер,
Он высмеял бы весь австрийский двор.
Занятен.

Да, Меншиков, хотя не знатен,
Но, правда, боек, в науках преуспел,
А есть – кичатся все дворянским родом,
Различия не делая меж яхтою и ботом.
Такие будут не у дел.
А двор хорош, и Леопольд радушен.

А главное – как барышня надушен.

Ты Леопольда не хули —
Пока он с Портой на ножах,
Союзник добрый будет наш.
Подлей-ка, Франц, еще «Шабли».
Такие танцы хуже скачки – жажда гложет,
Хмельницкий[13] только и поможет.
А бал был все-таки хорош.

И дамы хороши.

Не то что наши – сидят по избам взаперти,
Как пленные, не учатся ни танцам, ни наукам,
Для женщин вреден и разврат и скука,
Вернемся – надо ассамблеи завести.

А приживется сей обычай?
У нас ведь женщина всего дичится.

Вот потому нас дикарями кличут,
Что в самой маленькой столице
И бал, и танцы, тоньше нравы.
У нас лишь Бахуса забавы.
Не все же топором махать,
На отдых будем танцевать,
Ох с дамами люблю плясать я.
А кавалеры – им подстать,
Все ходят в азиатском платье,
Как турки иль татары – в однорядке,
Охабни без карманов, рукава до пола
Бумаги прячут в сапогах да в шапке,
А бороды – растят с времен раскола.
Да будет азиатчина – крамола.

Кафтаны иноземных образцов,
Да брадобритие еще царь Федор запрещал.

Он это нам не завещал.
Бояр обрить без лишних слов,
Обрезать полы у кафтанов —
И европеец уж готов
Из древнерусского Ивана —
Наполовину, правда.
Налей еще – такая жажда.

Когда прикажешь, Петр Алексеич,
Готовить экипаж в Венецию?

Не будем долго почивать на лаврах.
Наук постигли разных в кораблях, строительстве, фортециях
Мы в Англии, Германии и Нидерландах.
Лишь флота нет галерного в сих странах,
Каким славна Венеция.
А знать его зело необходимо.

Государь, письмо от князя-кесаря.

Вот же бесы,
Вот же дьявол!
Вот Ромодановский – раззява!
Венецию оставим на потом,
А завтра же в Москву, ни дня не мешкать!

Да что случилось, умер кто?
К чему такая спешка?

Стрельцы. Опять стрельцы!
Ведь все-таки взбунтовались, подлецы.
Идут войною на Москву.
Еще в апреле я Ромодановскому-князю
Писал наказ, чтоб розыск учинил над этой грязью,
Сбежавшими со службы бить челом.
Повесил б челобитников гуртом,
Теперь беды бы не было такой.
Ох воры, воры, ох кругом разбой!

А верховодит кто? Зачинщики известны?

Листов немало по Москве прелестных,
Чтоб Софью возвести на трон.
Даст Бог, подавим бунт, я лично розыск проведу,
И будет каждый вор казнен
У всех крещеных на виду.

А что правительство?

Правительство, как пишут, молодцы —
Собрали войско, до баталии дойдет.
То семя Милославского растет,
Проклятый Милославский[14].
Проклятые стрельцы.
Возницын остается в Вене. Вы едете со мной.
Приедем быстро, как не чают.
Царям нередко изменяют,
Но чтоб на трон идти войной,
Такое изредка бывает.
От мятежа надежно помогает
Одно испытанное средство —
Заплечный укорот.
Ну все, идите спать, тут по соседству.