Феликс Лопе де Вега - Фуенте Овехуна

Родриго, встаньте. Ваш приход
Отраден нам, и вы у нас
Желанный гость во всякий час.

Вы — облегченье всех невзгод.

Я в равной мере оценила
И речи ваши, и дела.

Да не умолкнет вам хвала,
Эсфирь и Ксеркс, краса и сила.

Судья, в мятежное селенье
Наряженный вести допрос,
Вернулся и отчет привез
На ваше благоусмотренье.

Без вас нет мудрых приговоров.

Сеньор, не будь я ваш вассал,
Я б этим людям показал,
Как убивают командоров.

Напрасно это вас тревожит.

Забота эта в должный час,
Надеюсь, ляжет и на вас,
Когда мне в том господь поможет.

Осуществляя приказанье,
В Фуенте-Овехуне я,
Как вами посланный судья,
Со всем усердьем вел дознанье.
Я, прилагая труд великий,
Виновных тщательно искал, —
И ни листа не исписал,
Не добыл ни одной улики.
Там все, от стара и до юна,
Со стойкостью душевных сил,
Когда их спросишь, кто убил,
Твердят: «Фуенте-Овехуна».
Я триста человек подряд
Пытал упорно и сурово,
И, честное даю вам слово,
Все только это говорят.
Десятилетних малышей
На дыбу вздергивал. Ни лаской,
Ни обольщеньем, ни острасткой
Не вытянул других речей.
И так как это преступленье
Нет больше способов раскрыть,
Вам надо или всех простить,
Иль перевешать все селенье.
Они толпой собрались тут,
Чтоб мой отчет удостоверить.
Вы лично можете проверить.

Когда пришли, то пусть войдут.

Так это наши короли?

Те, что в Кастилье полновластны.

По-моему, они прекрасны.
Господь им счастия пошли!

И это всё — бунтовщики?

Народ Фуенте-Овехуны
Спасенья ждет от злой фортуны
Под сенью царственной руки.
Неслыханные притесненья,
Которыми нас с давних пор
Терзал покойный командор,
Его обиды и глумленья —
Виной случившейся беде.
Он грабил нас, ничем не сытый,
Девиц насиловал, защиты
Не находили мы нигде…

Крестьянку эту молодую,
Которую мне бог судил
И этим так благословил,
Что я над всеми торжествую, —
Как только я на ней женился,
Он, раньше, чем настала ночь,
Как бы невольницу, точь в точь,
Угнать в свой дом не постеснился
И если б чести соблюсти
Моя гордячка не сумела,
Тогда не ясное ли дело,
Что бы могло произойти?

Не время ль выступить и мне?
Коль будет ваше разрешенье,
Я вас повергну в изумленье
Рассказом о моей спине.
Когда я вздумал защитить
Девицу от людей сеньора,
Которую пятном позора
Они хотели осквернить,
Сей злонамеренный Нерон
Велел мне так отделать спину,
Что в резаную лососину
Мой тыл казался превращен.
Не пожалев моих литавр,
В них так усердно били трое,
Что кожа их теперь сплошное
Нагроможденье конских тавр.
Мне больше стоило леченье, —
Хотя масличный порошок
Мне основательно помог, —
Чем стоит все мое именье.

Сеньор, мы быть хотим твоими.
Ты — прирожденный наш король.
Твой герб прибит, — уж ты позволь,
У нас над брусьями дверными.
Для нас твои законы святы.
Ты милосерд и справедлив,
И ты признаешь, рассудив,
Что мы ни в чем не виноваты.

Раз нет улик, чтобы судить,
То неуместно наказанье,
И, как ни тяжко злодеянье,
Его приходится простить.
И, раз таков ваш приговор,
Село за мною остается,
Пока, быть может, не найдется,
Чтоб вами править, командор.

Скажу, сеньор, что мы не втуне
Искали твоего суда.
И тут, честные господа,
Конец «Фуенте-Овехуне».