Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)
Привязанные руки дернулись — словно Северус хотел до нее дотронуться; тело его напряглось — он все тянулся и тянулся к ней, не замечая, что не может даже пошевелиться, а взгляд был прикован к ее лицу.
— Я ненавидел его, — прошептал он. — Мальчика, твоего сына — я его ненавидел...
Лили моргнула. Онемев, она сидела и слушала эту хлынувшую из него череду признаний — все, что копилось год за годом, все, что крутилось вокруг Гарри... как он унижал мальчика и изводил придирками, добивался, чтобы его исключили вместе с друзьями — из школы, из команды по квиддичу — и третировал их на занятиях; бесконечная вереница мелких издевок... А в сердцевине всего этого — отвращение, столь сильное, что оно вгрызалось в кости и снедало Северуса по ночам... такое же неутолимое, как все, что он испытывал к Мародерам; как все, что он когда-либо испытывал к самому себе.
— ...и это был я, он поэтому пришел за тобой, Темный Лорд, из-за пророчества; его источник — это я, я рассказал ему, я не знал, что это о тебе, и я его умолял — просил за тебя, не за него и не за мальчика — только за тебя, спасти тебя, пощадить тебя, и он пообещал, но я ему не поверил — побоялся, что он лжет, и я пошел к Дамблдору, и он сказал, что спрячет тебя, если я дам ему что-то взамен...
Отойди, глупая девчонка...
Лили снова зажала рот рукой — ее била крупная дрожь.
Волдеморт вернулся, и Северус снова стал Пожирателем Смерти, и люди снова гибли у него на глазах. Он передавал врагу информацию — и члены Ордена платили за это жизнью. Он убил Дамблдора, а потом стал директором и смотрел, как Пожиратели Смерти пытают учеников, наказывая их за непослушание.
И наконец он поведал ей то, что Дамблдор скрывал от него все эти семнадцать лет — насчет Гарри. Что Гарри всегда ожидала смерть.
Он рассказал ей, что он, Северус, так и не дожил до конца второй войны. Не знал, чем все закончилось и спасся ли Гарри. Не смог уберечь мальчика, как ни пытался.
Откуда-то сзади доносились глухие удары. Показалось?.. Или так стучит ее сердце?
Слезы капали с подбородка — текли по шее и, похоже, впитывались в воротник, но Лили уже было все равно. Упавшая слезинка приземлилась на ладонь Северуса — просияла золотым, скатилась по большому пальцу и исчезла из вида.
— ...все, что я делал, я делал только ради тебя, но этого всегда было мало, слишком мало, чтобы исправить то зло, что я на тебя навлек...
Лили закрыла глаза — слезы все еще текли. Эхом отдаваясь в голове, из прошлой жизни до нее донесся голос Дамблдора:
"Контрапассо — очень интересное заклинание. Полагаю, ты знаешь, что такое Круциатус и что лучше всех он получается у тех, кто хочет причинить боль? Контрапассо получается лучше всех у тех, кто хочет простить. Но помни, Лили: невозможно простить другого, пока не научишься прощать себя..."
Сколько лет уже они так существуют — она и Сев... все они — разделенные враждой, страхами и подозрениями... Северус... Джеймс, Сириус и Ремус... те, кто умер, те, кто остался жить... те, кто остался в живых, хотя должен был умереть — и те, кто умер, хотя должен был жить...
Чем все закончится на этот раз? Придется ли ей снова прижимать ребенка к груди, зная, что она вот-вот умрет, и всей душой сожалеть о том, что не сказала и не сделала? Снова отчаянно желать, чтобы настоящее каким-то чудом стерлось и отыгралось назад? Мечтать вернуться, чтобы исправить свои ошибки?
Лили почувствовала, как в ней поднимается нежная и легкая сила... из самых глубин — ей нравилось фантазировать, что именно там начиналась ее магия, хоть это и была неправда... сила светлая и чистая, как утро после жесточайшей грозы, когда деревья стоят мокрые и потрепанные, непросохшая земля измолочена дождем, и светит прекраснейшее солнце.
Контрзаклинание к Контрапассо было вовсе не Игноско. Ей следовало догадаться.
— Северус, — произнесла она отчетливо. Грохот стал еще громче. Северус взглянул на нее — он все время на нее смотрел, и от его окклюменции уже давно не осталось и следа. Удерживавшие его ремни как-то незаметно растворились, а наложенные чары — пропали.
Лили позволила ощущению легкости заполнить себя — потянулась вперед, прикоснулась к его лицу, и кожа ее была прохладной и больше не обжигала. Он накрыл ее руку своей — пальцы кольцом обхватили запястье; она прижала к его щеке свободную ладонь — по пальцам скользнули мягкие, чуть влажные волосы. Их взгляды встретились; его глаза казались черными и древними.
— Я тебя прощаю, — сказала она, вкладывая в эти слова все свое существо.
Северус не шевелился. Потом он выдохнул; от ветра у нее колыхнулись волосы — это спало проклятие... точнее, взлетело — взмыло в воздух, на мгновение сплелось в сияющую звездчатую сеть... взорвалось, и в глазах у Лили заплясали серебристые точки.
А затем дверь палаты развалилась, осыпав щепками комнату, и внутрь ворвалась команда целителей с палочками наголо.
— Черт возьми, в чем дело? — гневно вопросил Северус, пытаясь сесть на постели — Лили ухватила его за плечо, не давая повалиться лицом вниз на боковую перекладину кровати. — Ну? Или у вас принято так врываться к больным?
— Что?.. — разинув рот, вытаращилась на него целительница Джетрис. — Что?..
Северус ухитрился презрительно фыркнуть. Разумеется, до своих обычных стандартов он не дотягивал — так, лишь бледная тень — но Джетрис понятия не имела, как он фыркал в свои лучшие дни.
— Безнадежны, — констатировал Северус — и добавил, заметив, как встревоженные целители с подозрением косятся на Лили: — Если кто-то из вас, безмозглые ничтожества, или ваших кретинов из отдела магического правопорядка вздумает тронуть Лили хоть пальцем — я возьму датчик честности и устрою этому болвану такое, что он даже жертвам вашего лечения позавидует.
А затем он потерял сознание. Лили пошатнулась под его тяжестью — двое мужчин-целителей тут же поспешили к ним на выручку.
— Что ты сделала? — вопросила Джетрис, уставившись на бессознательного Сева; целители осторожно укладывали его назад на постель. — Что ты с ним сделала?
— А на что это похоже? — спросила Лили. Она совершенно вымоталась — у нее болела голова, пульсировала, как если бы она слишком долго работала над созданием новых чар или пыталась обойти какое-нибудь особо трудное заклятье. Но на этот раз ничего такого не было; как только она поняла, что делать, все стало очень легко...
— Похоже, что ты сняла проклятие, которое сама же и наложила, — сказала целительница упрямо.
— И теперь вы можете начать лечение, — Лили это уже надоело.
— Что же, — Джетрис сердито зыркнула на нее из-под нахмуренных бровей — ей явно хотелось превратиться в сотрудника отдела магического правопорядка, чтобы бросить Лили в Азкабан, а потом взять датчик честности и сотворить с ней нечто невообразимое. Затем целительница перевела взгляд на Северуса — тот лежал без движения на своей невысокой подушке. — Значит, ты можешь идти, чтобы мы наконец занялись делом.
— Да уж, конечно — учить вас вашему делу она точно не нанималась, — сказала миссис Снейп откуда-то сзади — да не просто откуда-то, оказывается, она стояла прямо у Лили за спиной. По позвоночнику побежали мурашки — кожу чуть не свело, когда миссис Снейп легко коснулась палочкой ее плеча.
— Пошли, — сказала она. — Позволим здешним целителям продемонстрировать хоть какие-то умения.
Лили с надеждой взглянула на Северуса в последний раз, но тот все еще был без сознания. Лицо его казалось изможденным — ей почудилось, что на нем проступают черты тридцативосьмилетнего Сева... возможно, что только почудилось.
Чувствуя себя так, словно ее ждет виселица, но почти слишком уставшая, чтобы об этом думать, Лили вышла из палаты Сева вслед за его мамой. В коридоре парили остатки развеянных черных облаков; все вокруг казалось потрепанным и было покрыто копотью, однако всерьез никто не пострадал. Стулья в приемном покое, скрепленные между собой в ряд, повалились и лежали вверх ножками; настенные часы, должно быть, упали, и их перевернули, когда вешали обратно. Стрелки показывали без десяти полночь — неужели она пробыла у Северуса всего двадцать минут? Они показались ей двадцатью годами.
Миссис Снейп развернулась так резко, что Лили едва с ней не столкнулась — пришлось отскочить назад, чтобы не наступить на подол ее одеяния; на пути оказалась тележка с пустыми флаконами для зелий.
— Значит, тебе удалось его снять, — сказала миссис Снейп таким тоном, будто собиралась поприветствовать грабителя, который залез к ней в дом через кухонное окно.
— Я не из-за вас это сделала, — пробурчала Лили.
К ее удивлению, несколько притупленному усталостью, миссис Снейп улыбнулась — или что-то вроде этого, поскольку от ее скупой мимики становилось не по себе, а не хотелось улыбнуться в ответ. Но она лишь сказала:
— А теперь ты можешь идти домой. Северусу нужен отдых.
Лили моргнула — под веки словно насыпали песку.
