Захар Прилепин - Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы
Первые пришедшие на бивуак скоро и легко достают нужное, а последние поневоле должны вместо соломы стаскивать крышу, а на дрова избы разбирать; можно ли усмотреть, чтоб они не пошершили и не стянули бы чего вовсе ненужного?
Мне случилось раз зимой, в небольшой деревушке, почти разграбленной, видеть, как стащили соломенную крышу с одной избы, в которой поместился наш главнокомандующий Барклай, и каково же было моё положение, когда он вышел поспешно из избы и стал смотреть, как снимают солому и стропила, которые зимой не нужны, так как дождя не бывает. Когда же жандармы и казаки стали сгонять с крыши фуражиров, то Барклай, смеясь, приказал их не трогать, чтоб не замёрзли и не остались бы без пищи.
Не есть ли это чистый, систематически организованный разбой и грабёж, которого нет возможности избежать… Фуражиры нередко прикатывали, вместо воды, бочки с вином. Скот был брошен по полям и деревням, так что мяса иногда бывало очень много, и резались такие коровы-красавицы, которых трудно нарисовать; а начальники, от которых поступали строжайшие приказания – не жечь и не грабить, – преспокойно кушали чудную говядину, сваренную в хорошем вине.
Вот неизбежные плоды войны, всею тягостью ложащиеся на несчастных жителей, на поля которых приводят армию по научным, тактическим и стратегическим распоряжениям. Это есть великая война, а разбойничанье – малая».
Во время зарубежного похода Пётр Чаадаев перешёл в состав Ахтырского гусарского полка. Надо сказать, что этим поступком он преломил настоящую семейную традицию – до этого момента все его предки, как уже говорилось, служили в Семёновском полку. Более того, там продолжал служить его брат Михаил.
Причины перехода неизвестны, но вполне допустимо, что они объяснялись сугубо материальными вещами: и на коне всё проще, чем пешком, и обеспечение получше.
После потери половины состава Семёновского полка Чаадаев лишился тех товарищей, с которыми был связан, – и теперь его не держало ничего. Да и сентиментальным он точно не был.
Но зато любил жест и был не чужд тщеславия – всегда оставаясь готовым за тщеславие своё платить по высоким счетам. Слава Семёновского полка уже была при нём, но гусарская слава – это совсем другое.
Гусары тоже были элитой – но со своей поэзией, своими нравами.
Маршал Наполеона Мюрат говорил, что настоящий гусар никогда не доживает до тридцати пяти лет (или, в другом пересказе, даже до тридцати). В любом случае, у девятнадцатилетнего Чаадаева была уйма времени впереди.
От общего числа кавалерии гусары в российской армии составляли только десятую часть (основная часть – драгуны, следом – уланы и кирасиры; не считая иррегулярных казачьих и башкирских частей). У Наполеона гусар тоже было меньше всех остальных видов кавалерии – в том числе и потому, что гусары в своей великолепной форме оказывались элементарно дороже в содержании.
Гусары были заметны издалека, им завидовали, к их славе ревновали. Всё это было Чаадаеву по душе.
«Ни кирасиры, ни уланы, ни драгуны, ни тем более пехотинцы и артиллеристы такого внимания общества не удостаивались. Их форменная одежда была слишком простой. Красоту же гусарского мундира, имеющего прямые аналогии с национальным венгерским костюмом, составляли декоративные детали: пуговицы, шнуры, галуны, меховая выпушка, кисти», – пишет Алла Бегунова в книге «Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I».
Все гусары, как правило, брили бороды и носили усы. Значит, Чаадаев был усат? Любопытно было бы взглянуть.
При общей гусарской форме Ахтырский полк носил коричневые доломаны (короткие суконные куртки со стоячим воротником), ментики (такая же куртка, но опушённая мехом) и ташки (плоская кожаная сума с обшитой сукном крышкой, на которой красовались вензель и корона государя). Чакчиры (узкие суконные штаны, обшитые галунами) и чепраки темно-синие. Воротник, обшлага, обкладка чепраков и ташек – жёлтые.
Серого цвета походные рейтузы, застёгивающиеся на боковые пуговицы и обшитые кожей в шагу и внизу.
Только мундир потрёпанный: откуда взять в походе новый.
С 1812 года гусары – так же как и уланы, драгуны, кирасиры – были вооружены пиками (до тех пор, как войска, предназначенные для разведки, быстрых рейдов и погонь, гусары обходились саблями и огнестрельным оружием).
Так что – Чаадаев был в усах и с пикой!
Гусары передвигались на самых дорогих по породе и по выездке лошадях: быстрых, выносливых, высоких (от 155 см в холке); хоть, признаем, далеко не у всех ахтырцев сохранились с начала войны свои лошади.
В отличие от кирасир и драгун, которые могли идти в атаку лёгкой рысцой, одним из основных качеств гусарского полка была стремительность, поэтому все гусары были отличными наездниками. Судя по тому, что Чаадаев в гусарском полку задержится надолго, он не только кадриль умел отлично танцевать.
Но быть наездником мало: «При быстром карьере каждый кавалерист должен уметь сильно рубить», – говорил ещё Суворов.
Сидя на лошади, гусару надо было уметь наносить удары саблей, закрывая голову и тело, и, в случае необходимости, отводить удар противника сзади и на скаку.
Также учили заряжать прямо в седле пистолеты и карабины, ну и, естественно, стрелять из них с любой руки, держа пистолет «между ушей лошади», как гласил устав.
А зарядить гладкоствольный пистолет, сидя в седле, – это целая работа.
Из устава: «На команду “Заряжай!” наклонить как карабин, равно и пистолет, на левую руку, ни опуская, ни придерживая поводов; потом вынимать патрон, отворять полку, сыпать порох на полку, оборачивать прикладом к левому колену, класть патрон в дуло, заряжать как можно проворнее и, поставя карабин на правую ляжку, примечать команду».
«В этих уставных описаниях опущены некоторые весьма важные детали, – поясняет Алла Бегунова в книге «Повседневная жизнь русского гусара…». – Во-первых, держа левою рукой пистолет с уже откинутым огнивом, правой надо было, не глядя, открыть лядунку и сразу взять патрон… Во-вторых, по команде “Скуси патрон!” надо было зубами надорвать узкий край патрона так, чтобы языком почувствовать вкус пороха (он был сладковатым).
Следующей операцией была засыпка пороха на открытую полку. Делалось это на глазок и требовало от гусара немалой сноровки, так как при недостаточном количестве пороха на полке могло не произойти воспламенения заряда в стволе, а при избыточном – солдат рисковал обжечь руку.
Насыпав порох на полку, огниво опускали вниз, поворачивали пистолет дулом к себе и весь оставшийся в патроне порох пересыпали в дуло. Вслед за порохом туда опускали пулю из патрона, за пулей – сам патрон, который выполнял роль пыжа.
Затем отдавалась команда “Прибей заряд!”, при которой солдат доставал шомпол и несколькими ударами уплотнял порох, пулю и пыж в стволе… После работы шомполом взводили курок с кремнем. Спуск тогда занимал исходное положение, и оружие было готово к стрельбе. Пистолет следовало держать дулом вверх, чтобы не выкатилась пуля…
Дальность стрельбы из кремнево-ударного пистолета достигала 40–50 метров. Поразить из него цель, особенно сидя верхом на двигающейся лошади, было очень трудно. “Стреляй, – говорилось в одном кавалерийском наставлении, – и ты попадёшь, если это угодно Богу!” Тем не менее заряжать оружие быстро, за полминуты, гусар учили…»
А ведь надо было ещё и уметь атаковать в сомкнутом развёрнутом строю – когда при всех аллюрах (шаг, рысь, галоп и карьер) сохраняется ровная линия и даже раскинувшийся на километр полк идёт как нарисованный, «ноздря в ноздрю» (имелась в виду конская ноздря, и выражение это прижилось, скорей всего, с тех времён).
Ахтырский гусарский полк, как и Семёновский, входил в состав Богемской армии П.Х.Витгенштейна (переименованной теперь в Главную), а затем на некоторое время был передан в авангард армии Блюхера.
Шефом Ахтырского полка был генерал-майор, затем генерал-лейтенант Илларион Васильевич Васильчиков, полком командовал его младший брат, полковник, затем генерал-майор Дмитрий Васильевич Васильчиков.
Что знаменательно: в нескольких сражениях командование полком принимал… Денис Давыдов: легендарный на тот момент военачальник, партизан, известнейший поэт.
Так, под Краоном Давыдов командовал сразу двумя гусарскими полками: Ахтырским и Белорусским.
То сражение началось 7 марта в 9 часов утра.
Наполеон разместил 6 артиллерийских батарей на возвышенности вблизи Краона. На левый фланг русской позиции он направил три штурмовые колонны под общим командованием маршала Нея. На правый фланг русских Наполеон двинул гвардейцев Мортье и кавалерию Нансути. В центре атаковал маршал Виктор. Всего с французской стороны в сражении приняло участие 29 400 солдат.
В рядах французской армии было много новобранцев, поэтому французским генералам и маршалам приходилось лично вести их в атаку.
