Захар Прилепин - Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы
29 августа в десять утра Вандам, ещё надеясь отыграть ситуацию, начал наступление.
Перед самым началом битвы к Остерману прибыл адъютант прусского короля генерал К.Ф.Кнезебек, сообщив, что «все колонны армии и император Александр всё ещё находятся в горах», и что «от твёрдости русских воинов теперь зависит участь армии».
После арьергардной схватки семёновцы и остальные полки отошли от Кульма в сторону Теплица и закрепились у селения Пристен, растянувшись в две линии и перекрыв дорогу на выходе из ущелья.
Сначала была отбита атака авангарда Вандама.
В 12 часов пополудни Вандам скомандовал общий штурм русских позиций.
Сражение развернулось на горных склонах вдоль дороги Кульм – Теплиц. Позиции для русских были весьма сомнительные – но выбора не имелось.
Вандам не стал ждать сосредоточения всех своих сил и вводил части в бой по мере их прибытия. Первой пошла в атаку бригада Рейсса (шесть батальонов). Бригада атаковала русские позиции у селения Страден. Атаку отразили, а командир французской бригады, принц Рейсский, погиб. Ермолов поддержал контратаку, введя в бой Семёновский полк, и французы отступили.
(Один из приказов Ермолова гласил: «Колоннам, идущим в атаку, бить в барабаны… В атаках, на неприятеля производимых, войскам воспретить кричать “Ура!”. Разве в десяти уже от неприятеля шагах, тогда сие позволяется».
Успели прокричать «Ура!» Чаадаевы?)
На первом этапе сражения был тяжело ранен Остерман-Толстой: его перебитая ядром левая рука висела на суставе.
Далее цитируем «Походные записки русского офицера» Ивана Лажечникова, описавшего ту ситуацию: «Вынесенный с поля сражения, готовясь к труднейшей операции, при дверях гроба – он весь на поле битвы; он весь среди храбрых своих сподвижников! “О чём плачете вы? – говорит он с твёрдостью патриота и христианина. – Левая рука у меня лишняя: осталась ещё другая для защиты Отечества, служения государю и творения святого креста!”»
Остерман-Толстой выбрал молодого врача и приказал: «Твоя физиономия мне нравится, отрезывай мне руку».
Во время операции он приказал солдатам петь русскую песню. Вместо Остермана командование принял генерал Ермолов.
Чаадаев, конечно, ничего из вышеописанного не видел; но если не в тот же день, то на следующий историю эту наверняка узнал.
Тем временем битва только разгоралась.
Около 14 часов к Вандаму подошла дивизия Филипона (14 батальонов).
Ближе к пяти часам Вандам атаковал левый фланг русских двумя колоннами. Французские колонны прорвали позиции русских, овладели селением Пристен на дороге, захватили русскую батарею, но снова нарвались на штыковую контратаку батальона Семёновского полка.
Чаадаевы со штыками наперевес кололи врага – крик, выпущенные кишки, кошмар; в ходе контратаки семёновцы отбили несколько орудий.
Но это лишь сухое изложение фактов. А на деле: что такое отбить орудия?
Историк Илья Ульянов подробно описывает, как это происходило: «С расстояния в 300–400 метров, а иногда и раньше, батареи начинали вести огонь картечью – относительно небольшими коваными круглыми пулями… Несколько десятков таких пуль помещались в цилиндрический поддон, который при выстреле раскрывался, выпуская целый рой безжалостного металла. Картечные пули разлетались конусом, рикошетировали от препятствий. На расстоянии в сто метров из ста пуль не менее сорока попадали в цель… Через секунду после выстрела железный дождь осыпал пехотный строй. Пули взметали пыль и грязь, сбивали ветки, расщепляли стволы деревьев и приклады ружей, впивались в человеческие тела…
На что мог рассчитывать пехотный строй, атакующий батарею? Скорым шагом, переходящим в бег, солдат проходил последние 400 метров за 3,5–4 минуты. За это время орудие могло сделать до десяти выстрелов, содержавших около тысячи картечных пуль… И здесь пехоте оставалось полагаться лишь на моральный фактор. Быстрое и стройное движение пехотной массы заставляло артиллеристов ускорять действия и от этого совершать почти неизбежные ошибки… Меткость, а иногда и скорость пальбы падали».
Так брали орудия! Под картечным огнём, превозмогая ужас.
Из донесения генерала Ермолова: «К вечеру 29 августа в Теплиц, цель Вандама, вошли отступающие из-под Дрездена русские войска основной армии Барклая-де-Толли, при которой находились также царь Александр I и прусский король Фридрих Вильгельм III».
30 августа начальство над сражением принял командующий прусско-русской армией Барклай-де-Толли. Царь Александр I с утра наблюдал за развернувшимся сражением с высокой горы близ Теплица.
В тот день союзники разбили неприятеля.
По итогам сражения около 12 тысяч французов во главе с Вандамом организованно сдались в плен, вся их артиллерия (80 орудий) стала трофеем русских и пруссаков.
Общие потери русских составили шесть тысяч человек. Но больше всего погибших пришлось на долю именно Семёновского полка: 900 человек убитыми и ранеными из 1800 списочного состава. Половина! Это ж какая трёхдневная резня должна была идти, чтоб выбить каждого второго. Чаадаевы недосчитались огромного количества сотоварищей, с которыми отвоевали год.
Была минута, когда заляпанные своей и чужой кровью семёновцы возвращались с поля боя – и прусские полки встретили их восторженным «Ура!». Пруссаки ведь и сами воевали – но такой силы и такого остервенения до сих пор не встречали.
«За храбрость в Кульмской битве прапорщик Пётр Чаадаев был награждён орденом св. Анны 4-го класса».
А он даже ранен не был: звезда хранила.
Впоследствии Семёновский полк получит Георгиевское знамя с надписью «За оказанные подвиги в сражении при Кульме».
Все русские гвардейцы будут награждены специальной наградой прусского короля – Кульмским крестом, или, как его именовали, Знаком отличия Железного креста. К награждению этим крестом было представлено 12 066 человек, но награду смогли получить в 1816 году лишь 7 131 уцелевших: почти половина погибли в последующих сражениях или умерли от ран.
В Теплице армия простояла полтора месяца: хоронили товарищей, лечились, пили, вспоминали только что здесь творившееся.
Обеспечение, правда, было сомнительное: питались картофелем и фруктами; с какого-то момента стало настолько муторно, что – любой марш, лишь бы не стоять на месте.
Дожидались Польскую армию, которая должна была явиться в помощь.
Наконец, дождались; путь далее лежал к Лейпцигу, до него было шесть переходов.
«Битва народов», случившаяся там в октябре 1813-го, – главное событие всей кампании.
Пока остальные армии союзников ещё подходили (Польская, к примеру, и здесь не спешила, находясь в 40 километрах), Наполеон собрал 120 тысяч человек на юге Лейпцига, чтоб разбить Богемскую армию.
В том сражении ряд ключевых решений принял император Александр I, навязавший союзникам свою волю и, по сути, спасший Богемскую армию от разгрома.
На третий день боёв Наполеон упустил инициативу и принял решение отступать.
Финал битвы был катастрофичным для войск Наполеона: отступали через реку Эльстер по единственному мосту; после его подрыва в Лейпциге оказались запертыми четыре французских маршала со своими войсками. Среди них был легендарный польский военачальник Юзеф Понятовский, участник похода 1812 года. Пытаясь переплыть Эльстер, он утонул.
Союзники взяли в плен 30 тысяч человек.
Русские потеряли в том страшном сражении 22 тысячи человек.
Наполеон отступал за Рейн.
Безусловная потеря Наполеоном позиций в Европе омрачалась состоянием русской армии. Главнокомандующий Барклай-де-Толли писал Александру I: «При всех, однако, громких успехах кампании нынешней признаться надо… она стоит нам половины армии… Есть полки, в коих налицо уже не более 100 человек… В амуниции, и особливо в сапогах, рубахах, одежде, солдаты терпят крайнюю нужду».
Позволим себе процитировать неизданные записки сослуживца Петра Чаадаева, прапорщика лейб-гвардии Семёновского полка Ивана Михайловича Казакова – из них станет ясен тот быт, которым жил до какой-то поры и Чаадаев тоже.
«В приказах по армии был строго запрещён грабёж (как бывает в неприятельской земле) и велено было обращаться как можно осторожнее с огнём. Всё это прекрасно, но неисполнимо: как только армия приходит на место, назначенное для ночлега, тотчас наряжаются команды для фуражировки, за кормом для лошадей, за дровами, соломой, водою – не есть ли это тот же грабёж – и близлежащия селения около стотысячной армии, ночующей на бивуаках, оказываются разорёнными и разграбленными, несмотря ни на какие приказы.
Назначается офицер, с каждой роты по унтер-офицеру и 25 рядовых, что составит человек 300 с полка. Команда идёт в порядке до селения, где все распускаются для поисков нужного и необходимого. Жители большею частью уходят или скрываются. Спрашивается: как сохранить порядок там, где селение растянуто на полуверсте, да ещё, как это большею частью случается, в ночное время?
